Пока Памба колдовала около Армстронга, Сепу соорудил вокруг них что-то вроде хижины и развел небольшой костер, чтобы разогнать москитов и подсушить воздух. После чего присел на корточках у входа, наблюдая за тем, как трудится его жена.
В племени бамбути Памба умела врачевать лучше всех, и ее пальцы проворно бегали по спине Дэниела, пока она промывала рану и накладывала мазь из целебных корешков и трав. Затем Памбе каким-то образом удалось влить в рот Дэниела немного горячего настоя и заставить проглотить его. Это лекарство должно закрепить кишечник больного и хоть немного восполнить потерю жидкости организмом.
Ухаживая за Дэниелом, Памба не переставая нашептывала ему на ухо какие-то бодрые слова, и ее ожерелье из бусинок и отполированных кусочков слоновой кости при этом тихонько позвякивало.
Через три часа Дэниел пришел в себя. Разомкнув отяжелевшие веки, он, как в тумане, увидел над собой двух маленьких стариков.
— Кто вы? — с трудом проговорил он на суахили.
— Я Сепу, — ответил старик. — Знаменитый охотник и мудрейший из мудрейших среди всех бамбути.
— А я Памба. Жена величайшего из болтунов и лгунов в лесах Убомо, — со смехом сообщила женщина.
К утру кишечник Дэниела пришел в норму, и он смог съесть кусочек обезьяньего мяса, тушенного с травами по особому рецепту Памбы. Еще через день рана на спине стала затягиваться, и Дэн почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы идти в Гондалу.
Сначала он шагал медленно, опираясь на палку. Ноги стали как ватные, сильно кружилась голова. Памба проворно двигалась рядом, беспрерывно болтая. Время от времени она переставала щебетать и начинала весело смеяться, заражая своим весельем Дэниела. Сепу исчез в зарослях, отправившись на поиски добычи.
По отрывочным описаниям пигмеев Дэниел уже догадался, кто такая таинственная Кара-Ки, пославшая их спасать его. Тем не менее он попытался выспросить поподробнее.
— Кара-Ки очень высокая, — сообщила Памба, и Дэниел только вздохнул, поняв, что все люди на свете кажутся бамбути высокими. — И у нее длинный тонкий нос, — добавила его спасительница.
Сами бамбути отличались широкими и плоскими носами, и потому портрет, нарисованный Памбой, безошибочно подошел бы любому wazungu. Оставив тщетные попытки услышать что-то вразумительное о Кара-Ки, Дэниел молча зашагал вслед за старой женщиной.
Ближе к сумеркам из леса снова вынырнул Сепу. На плече он тащил тушу маленькой лесной антилопы дукер. В этот вечер трое путешественников устроили настоящий пир, поджаривая над костром кусочки печени и мяса антилопы.
Утром Дэниел почувствовал себя настолько хорошо, что шел уже без всякой палки и гораздо быстрее, чем прежде.
В Гондалу они прибыли на следующий день. Пигмеи и словом не обмолвились, что они уже на месте, и, когда они внезапно вышли из леса, Дэниел застыл на месте от изумления. Его взору открылась восхитительная картина цветущих садов и журчащих ручьев на фоне белоснежных горных вершин у самого горизонта.
— Дэниел! — радостно воскликнула Келли Киннэр, когда он появился на ступенях веранды.
И Дэниел, не успев опомниться от неожиданности, поймал себя на мысли о том, что очень рад снова видеть эту женщину. Она загорела, казалась энергичной и вообще выглядела весьма соблазнительно, хотя улыбалась чуть сдержаннее, чем во время их первой встречи.
— Я жутко волновалась, что Сепу не успеет… — сказала она, пожимая ему руку. Но тут же оборвала себя на полуслове. — О Господи, у вас ужасный вид. Что, черт побери, с вами стряслось?
— Спасибо за комплимент, — невесело усмехнулся Дэниел. — Но на ваш вопрос коротко отвечу только одно: с тех пор как мы виделись с вами в последний раз, со мной много чего приключилось.
— Идите за мной. Я осмотрю вас, а потом мы обо всем поговорим. — И Келли направилась в операционную.
— А нельзя ли сначала принять ванну? Кажется, я сам задохнусь от своей собственной вони.
Келли рассмеялась: — Да, запах не из приятных. Но все мои пациенты такие. Я уже привыкла.
Келли попросила Дэниела лечь на операционный стол и внимательно осмотрела рану на спине.
— Памба отлично справилась, — заметила она. — После того как вы помоетесь, я сделаю вам укол антибиотика и перевяжу рану. Не мешало бы, конечно, наложить швы, но, думаю, это лишнее, потому что рана затянулась и ко всем вашим симпатичным шрамам просто добавился еще один. — Келли покачала головой. — По-моему, вы влипли в какую-то историю.
— Не по своей вине, — улыбнулся Дэниел. — Вы не дали мне объясниться во время нашей последней встречи. Запрыгнули на свой мотоцикл и умчались, не позволив даже рта раскрыть в мое оправдание.
— Ничего не поделаешь: сказывается мое ирландское происхождение, — хмыкнула Келли.
— Но теперь разрешите мне наконец объяснить, что произошло?
— Может, сначала примете ванну?
В небольшой хижине, так называемой ванной, посреди стояла большая железная бочка, в которой Дэниел едва уместился, присев на корточки. Двое мужчин из обслуживающего персонала больницы наполнили бочку горячей водой и приготовили для него чистую одежду: шорты и рубашку цвета хаки, все выцветшее и поношенное, однако чистое и выглаженное, и сандалии из сыромятной кожи. Один из помощников унес его вонючую и окровавленную одежду.
Келли ждала его в операционной.
— Да вас просто не узнать, — рассмеялась она. — Садитесь сюда. — И она показала на стул у окна.
Легкое прикосновение ее прохладных рук приятно щекотало кожу на спине, таким же приятным оказался чуть сладковатый запах ее волос. Дэниел с удовольствием вдохнул, когда она наклонилась обработать рану.
— Я до сих пор не поблагодарил вас за то, что вы послали за мной стариков пигмеев. Я обязан вам жизнью, — смущенно пробормотал он.
— Ничего. Это не составило для них особого труда.
— Теперь я ваш должник.
— Непременно напомню вам об этом, как только представится подходящий случай.
— Меньше всего я ожидал вас увидеть в этих местах, — сказал Дэниел. — Но когда Памба рассказала о «высокой белой», я стал кое о чем догадываться. Как вас сюда занесло? И какого черта вы делаете в этой стране? Стоит вам только попасть в руки Таффари, как опять прольется кровь невинных и полетят чьи-то головы.
— О! Да вы, похоже, стали разбираться, кто такой на самом деле Эфраим Таффари. Поняли, что он далеко не святой и не спаситель нации, каким представлялся вам вначале.
— Пожалуйста, давайте пока не будем спорить, — умоляюще произнес Дэниел. — У меня просто нет сил на перепалку с вами.
