Каков Ворон! Сама невозмутимость. Выдержка. Стиль. И мужества полные штаны.
Труп, разумеется, уже увезли. Но место мы нашли легко. Там оставались пятна крови, а вокруг болталась стайка подростков, радостно сообщавших всем и каждому, что тут стряслось.
Ворон едва удостоил взглядом следы преступления. Боманц тоже. Обоих интересовали не покойники, а живые.
Мы не спеша пошли в глубь переулка, по которому удирал убийца. Я спрашивал себя, почему здесь нет солдат. Конечно, рассчитывать, что убийца сюда вернется, они не могли. Но любому мало-мальски соображающему офицеру мысль о засаде должна бы прийти в голову. Правда, офицеры очень редко используют голову по прямому назначению.
Найти то место, где бандит ухлопал двух солдат, оказалось не так просто. Казалось, туда никогда не попадал ни один луч света. А еще казалось, что это место населено потусторонними тенями, которым наше вторжение совсем не по душе. Людям здесь было нечего делать.
Странное ощущение. У меня даже мурашки по коже побежали. Может, поблизости до сих пор слоняются души убитых солдат?
Но тут Боманц сотворил в воздухе огненный клубок, осветивший окрестности.
— Так будет лучше, — сказал он. — А то мне уже начали чудиться привидения.
Да уж. Вот и Боманц хоть на что-то сгодился.
Они с Вороном принялись шарить вокруг. Но смотреть тут, по-моему, было не на что. Я нашел кучу каких-то битых камней, уселся на нее и принялся ждать, пока они закончат осмотр.
Мимо важно прошествовала жирная крыса. Вот сволочь. Ни тени почтения к существам высшей расы. Я запустил в нее куском кирпича.
Она остановилась, оглянулась на меня. Ее красные глазки яростно сверкнули. Какая наглая тварь! Я схватил еще один обломок кирпича и пододвинул к себе сломанную доску.
Крыса стремительно метнулась ко мне.
Она была бешеная! Едва эта мысль мелькнула у меня в голове, как я очутился на самом верху каменной кучи, сжимая в руках доску. Куча обвалилась, я съехал по ней вниз, неистово лягаясь, изрыгая проклятия. Крыса увернулась от пинка, спокойно вильнула в сторону и скрылась.
Ей было чем похвастать перед своими приятельницами.
— Стой-кто-идет! — заорал незаметно подошедший Ворон. — Слава Великому Охотнику! Виват Грозе всего Крысиного Рода! — Он страшно веселился.
— Заткнись! — злобно огрызнулся я, встал на четвереньки и буквально уткнулся лицом в какую-то изодранную парусиновую тряпку, торчавшую из-под осыпавшихся камней. Обидевшись на Ворона, я решил немного схитрить.
Я встал, отряхнулся, снова уселся на кучу и потихоньку откопал свою находку, предоставив Ворону дальше обнюхивать местные закоулки. Мне показалось, что это мог быть заплечный мешок того негодяя. Наверно, из-за него он и задержался здесь, когда мог просто ускользнуть через пролом, оставив солдат с носом.
Наконец Ворон заподозрил что-то неладное.
— Что ты там разглядываешь? — крикнул он.
Боманц ничего не спросил. Но его глазенки сразу засветились.
Оба быстро поняли, в чем дело. Ворон хотел немедля вскрыть мешок, но Боманц удержал его.
— Потом, — сказал он. — Надо уходить. В любую минуту здесь может появиться кто-нибудь еще.
Сперва мы хотели уйти тем же путем, как и убийца, через пролом в стене. Это была отличная мысль, но оказалось, что дыра плотно забита изнутри.
— Ладно, — сказал Ворон. — Надеюсь, мы сможем вернуться к храму прежним путем.
В конце переулка нас ждала засада. Около дюжины солдат, и все настороже. Не будь с нами ручного колдуна, мы бы наверняка влипли. Старик учуял их вовремя.
Вернувшись чуть назад, мы посовещались. Боманц считал, что сейчас все входы и выходы из лабиринтов квартала перекрыты наглухо. Вероятно, скоро начнется облава. Старик мог вывести нас отсюда в любой момент, но ему пришлось бы пустить в ход столько фокусов и пиротехники, что Странник сразу бы допер, в чем дело.
— Значит, по крышам, — беспечно сказал Ворон. Будто это было самое простое и обычное дело.
— Звучит неплохо, — буркнул Боманц. — Но я старик. Мне давно перевалило за пятую сотню. И я колдун, а не мартышка.
— Отдай ему мешок, Кейс. Пусть утрет сопли и валит домой, к мамочке. В одиночку пройдет. А мы поиграем в пятнашки с солдатиками.
— Что? А… Конечно. Ты ведь сам из этих… любителей — в пятнашки. Отличная школа и прекрасный стиль, — проворчал я, но вещмешок снял. Боманц, покряхтывая, влез в лямки. Мешок для него явно был великоват.
— Только не делай глупостей, — тихонько сказал он мне на прощание. — Она очень хочет, чтобы ты вернулся.
Вдоль хребта волосы встали дыбом. Наверно, я все-таки псих, мелькнула мысль. А то, что я нахожусь здесь, — лучшее доказательство. Никогда прежде возделывание картофельных грядок не казалось мне таким заманчивым занятием.
Не знаю, расслышал ли Ворон последние слова Боманца. Виду во всяком случае не подал. Вскоре мы уже пробирались по крышам.
Другой мир. Причем такой, от которого запросто можно рехнуться. Крыши были то плоские, то изломанные под самыми немыслимыми углами, вкривь и вкось утыканные трубами, крытые чем угодно: железом, медью, шифером, черепицей, дранкой, даже тростником и соломой. Похоже, в этом районе не нашлось и двух строителей, которым пришло бы в голову использовать одни и те же материалы. Мы спотыкались, цеплялись за какие-то выступы и делали все возможное, чтобы сломать себе ноги или свернуть шею. В общем, уцелели только чудом.
Некоторое время казалось, что это идиотское карабканье по крышам ничего нам не даст. Если была возможность, мы осторожно поглядывали вниз. Солдаты были везде.
— Как ты насчет голубятины? — наконец спросил я Ворона. — Похоже, пора открывать охотничий сезон. Сдается мне, что мы проторчим на этих дурацких крышах остаток своих дней.
Как раз в этот момент, примерно оттуда, где мы оставили старого колдуна, раздались громкие вопли. Все солдаты, насколько мы могли видеть, бросились в ту сторону. Бегом.
— Наверно, старый мешок с дерьмом применил какую-нибудь особо тонкую магию, — предположил я, — К примеру, превратил серого офицера в жабу.
— И чего ты вечно ехидничаешь, Кейс? — спросил Ворон. Похоже, он забавлялся.
— Я? Да чтоб мне провалиться! Да никогда в жизни! С — чего ты взял?
— Ладно. Путь свободен. Прямо здесь.
— Здесь? Это что, подначка?
«Прямо здесь» означало прыжок с третьего этажа. На неровную булыжную мостовую.
— Никаких подначек.
— Тогда валяй первый. Чтобы я смог спрыгнуть на тебя. Все же — помягче.
— Опять ехидничаешь. Разве нет? Прыгай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
