Тауэра в Бервик, а затем обменять его на поддержку заговорщикам от его отца герцога Олбани. Ричард Йоркский уже установил контакт с Олбани и утверждал, что тот в принципе согласен передать в обмен на Мердока наследника Перси, который жил в Шотландии со времен восстания его деда в 1405 году, а также печально известного Томаса Уорда из Трампингтона, выдававшего себя за Ричарда II. Была надежда, что их имена поднимут на восстание север Англии. В то же время планировалось поднять новое восстание среди бывших сторонников Оуэна Глендауэра и последователей
лоллардов другого известного беглеца сэра Джона Олдкасла. О Глендауэре не было слышно уже более года, и к этому времени он, вероятно, был уже мертв. Однако напряженность сохранялась, и некоторые из его сторонников все еще действовали. Заговорщики планировали перевезти графа Марча в Уэльс и провозгласить его королем Англии. Они предлагали короновать его испанской
палетой — шлемом украшенным короной, который был заложен Ричарду Йоркскому для обеспечения жалованья его компании во Франции. Был подготовлен проект прокламации против "Гарри Ланкастера, узурпатора Англии". Заговорщики претендовали на определенную поддержку в Йоркшире и северном Уэльсе. Но маловероятно, что даже в этих регионах у них было столько сторонников, как они полагали. Ричард Йоркский любил много говорить, и некоторые из тех, к кому он обращался за поддержкой, были намеренно двусмысленны, не обещая и не отказываясь от участия, пока не узнают, в какую сторону дует ветер. Генри Скроуп из Мэшема, один из самых влиятельных советников короля, похоже, был одним из таких людей. Когда ему рассказали о плане заговора, он отнесся к нему резко отрицательно. По его словам, если мятежники выйдут на поле боя, то потерпят поражение; если они бегут в Уэльс, то будут голодать, а если выйдут в море, то попадут в плен. Он не сделал ничего, чтобы помочь заговору. Но он также не раскрыл его никому другому[532].
Эти плохо продуманные планы с самого начала пошли наперекосяк. В конце июня Мердок был захвачен сообщником Ричарда Йоркского возле Лидса, но через неделю его отбили. Затем, когда подготовка к экспедиции короля подошла к завершению, Ричард Йоркский оказался не готов. По словам сэра Томаса Грея, граф посоветовался со Скроупом о возможности отсрочки экспедиции путем сожжения части флота. "Лучше прервать это плавание, если это можно сделать", — сказал он. Наконец граф Марч, которого на поздней стадии уговорили сотрудничать, струсил. 31 июля он обратился к королю наедине в замке Порчестер близ Портсмута и рассказал обо всем деле.
Откровения Марча должны были пробудить всю скрытую неуверенность, от которой Генрих V страдал с момента своего воцарения. Вечером было созвано заседание Совета. Ричард Йоркский, Томас Грей и Генри Скроуп были арестованы по прибытии и доставлены в замок Саутгемптон, где все они сделали полные признания. Грей был осужден за измену после быстрого суда 2 августа и обезглавлен за воротами Саутгемптона. Три дня спустя, 5 августа, специальная комиссия из девятнадцати пэров при содействии двух профессиональных судей признала Ричарда Йоркского виновным в измене и планировании убийства короля. Скроупа не обвинили в участии в заговоре, но его близость к королю и членство в Ордене Подвязки обрекли его на гибель. Чувство совершенного предательства было слишком сильным. Его осудили на том основании, что он "согласился" на заговор и не раскрыл его королю. Оба осужденных были казнены в один и тот же день.
Эти казни произвели сенсацию в Англии. В обстановке повышенного напряжения, предшествовавшего экспедиции короля, было вполне естественно, что люди стали строить догадки о причастности к ним французов. Ходили слухи о том, что Скроуп принял деньги от посольства архиепископа Буафратье. Но эти слухи были необоснованными. Возможно, что министры Карла VI имели представление о том, что происходит, поскольку два бывших советника Оуэна Глендауэра в начале года агитировали за поддержку заговорщиков в Париже. Но советники французского короля стали опасаться вмешиваться во внутренние разногласия Англии и уже не могли вмешаться, даже если бы захотели[533].
7 августа 1415 года Генрих V поднялся на борт своего флагманского корабля Trinity Royal, высокобортного судна с носом расписным геральдическими леопардами, недавно построенным для короля в Гринвиче. При грузоподъемности в 540 тонн и экипаже в 200 человек это был самый большой корабль в Англии. Trinity Royal, поднял свой главный парус как сигнал для остального флота, выйти из разбросанных заливов и сняться с якорных стоянок Солента. Курьеры венецианских торговых домов и лондонский агент города Бордо, имевшие прекрасные источники при дворе и в лондонском торговом мире, предположили, что у короля было около 1.000 кораблей. Этого было бы достаточно, судя по прошлому опыту. Действительно, возможно, этого было более чем достаточно, поскольку, согласно хронике кампании, составленной придворным капелланом, около 100 кораблей были оставлены. Его цифра для армии, 12.100 человек, очень точно соответствует численности, зафиксированной в контрактах на военную службу и платежных ведомостях. С массой пажей, слуг, ремесленников и административного персонала армада должна была перевозить от 15.000 до 18.000 человек в дополнение к примерно 22.000 моряков. 11 августа весь флот отплыл из Солента[534].
Глава XI.
Арфлёр и Азенкур, 1415 г.
Английский флот прибыл в маленькую гавань Сен-Дени-Шеф-де-Ко (сейчас на этом месте находится город Сент-Адрес) поздним вечером 13 августа 1415 года после двух дней пребывания в море. Военный Совет на борту Trinity Royal решил оставить высадку на берег до следующего дня, чтобы не рисковать тем, что часть армии окажется на берегу, а часть — на борту кораблей, когда наступит ночь. К югу от скалистого мыса Кап-де-ла-Эв галечный пляж простирался на восток вдоль устья реки. Сюда, незадолго до рассвета следующего утра, король отправил разведчиков с лошадьми под командованием девятнадцатилетнего Джона Холланда. Местность круто поднималась от берега вверх по каменистому склону на плато высотой около 300 футов над морем и простиралась на восток в сторону Арфлёра. Холланд и его отряд поднялись на вершину плато. Вскоре мелководные баржи начали медленную высадку людей и лошадей на берег. Легкость, с которой англичане смогли без помех высадить на берег такое количество людей и лошадей, стала неожиданностью как для них самих, так и для французов. На высадку всей армии ушло три дня. Все это время флот стоял у мыса на виду у всей округи. Солдаты, перебирающиеся через борта и вброд выбирающиеся на берег с кораблей, груженные тяжелым снаряжением, как известно, уязвимы. Скалистый берег был бы для французов удобным местом для обороны.
