на смену всего через минуту-другую вновь пришел Каин, осунувшийся и заметно уставший, но всё такой же жесткий и спокойный, как раньше. Скинув свой угольный пиджак на спинку стула, он не спеша закатал рукава рубашки, невольно показав перебинтованные по локоть руки, и аккуратно проверил повязку на моем горле.
— Расскажешь, что случилось?
Я стыдливо поджала губы. Просьба некроманта была настолько тихой, что мгновенно потонула в шуме за бортом, пении половиц и стуке шагов по палубам, но даже лишившись слуха, я бы поняла сказанное по губам. Конечно ему было интересно знать, какого лешего я оказалась на заводе, почему при мне нет подаренного артефакта и почему его приказ еще не был выполнен.
— Я… мы были на охоте, я почти достала короля, но на нас напали, желающих занять престол оказалось неожиданно много.
— Ясно. Дальше.
— Нас посадили в подземелье, там были пленники с кристаллами, как у Аван когда-то. Когда я выбралась, на меня напали, всё стало рушиться…
— А Авель?
— Сбежал.
Даже на экзаменах мне не было так страшно отвечать на вопросы, как сейчас. В груди разрастался холодок, голос предательски дрожал, пальцы Каина, лежащие на горле невесомо, скользнули по коже, проверив, нет ли цепочки на шее, будто цепляясь за ускользающую надежду.
— Не мог он сам забрать кулон.
— Не мог.
— Не оправдала ни моих средств, ни ожиданий.
— Я всё еще могу исполнить долг!
Некромант поморщился, как от зубной боли, в его глазах нарастало пламя злобы.
— Да неужели.
— Но перед тем, я прошу, поговори с братом.
— Софи! Какая глупость тебе в голову ударила?
— Он примет нас во дворце как желанных гостей, он выслушает, я клянусь.
— А что дальше?
— Я в праве убить.
— Это он тоже примет желанно?
— Нет, но нужно хотя бы попытаться решить всё мирно.
— Для чего? Для его мира или для моего?
— Ньярл годами пытался смешать черное с белым.
— Ньярл мертв.
Дыхание перехватило так неожиданно, словно я погрузилась в ледяную воду. Скрывать нашу маленькую тайну больше не было смысла, но нужные слова с трудом находились в голове.
— Он за свою жизнь немало сделал ошибок и большую из них хотел бы предотвратить, вместе вы сильнее, чем порознь.
— Тебе-то откуда знать, Софи! Не выдумывай лишнего!
— Со мной вся его память, все его прошлые и нынешние чувства.
Каин вздрогнул, прожигая меня взглядом, на его лице смешалось удивление и робость. Поднявшись на ноги, он, будто тигр в клетке, заходил по комнате, ладонью нервно потирая щетину на щеках.
— Не верю.
— Так проверь, спроси меня о чем угодно, я расскажу.
— Он не отказался бы от мести.
— И не откажется, путь может быть иным, и виновен в беде Сомны не только Авель. Подумай сам, как много помогали целестинцам иные народы, в том числе эльфы.
— Ты говоришь о…
— Древе, ему нужно было пропитание, о нем заботится эльфийский король, а от короля мир узнал о святой.
Остановившись возле стула, Каин замер. Руки потянулись к многочисленным карманам в пиджаке, вытаскивая на свет смятую пачку сигарет. Надеясь достучаться, я продолжила увещевания:
— Убьешь Аврелиана сейчас и потеряешь союзника. Ты погрязнешь в междоусобных стычках здесь и будешь слаб.
— С любой из них по силу мне расправиться в кратчайшие сроки.
Выпустив струйку дыма, как-то он странно посмотрел на меня, с вызовом и строгостью, будто я посмела усомниться в мощи некроманта. Смутившись, я отвернулась, подтягивая одеяло к груди. Тело ныло, но множественные повязки исправно стягивали конечности, неприятно охлаждая кожу остатками магии и мазей.
— И тем не менее Ньярл просит подумать.
Кто бы мне голос дал.
Молчи, ты уже достаточно сделал.
— С чего бы ему просить!
— Он сам потерял многое из-за недомолвок! Представь хоть на секунду, как сложилась бы судьба, знай Авель о старшем брате, который мог бы направлять его, дать свой пример и помогать.
— Так говоришь, будто король — лишь малое дитя.
— Конечно нет, но даже он осознает сколь сильно ошибался. Авель насильно был лишен возможности понять тебя и прочих некромантов.
— И что, теперь мне нужно всё немедленно прощать?! Кланяться в ноги и раздавать советы?
— Нам хватит и простого объяснения, расскажи о себе и Аван.
— Королю в посмертии не все ли равно будет…
— Не всё равно, я могу сказать об этом твердо.
Очередное облако дыма пролетело совсем рядом. Смяв остатки сигареты, Каин поджал губы и подхватил пиджак, явно собираясь уйти. Чуть не подскочив за ним, я постаралась произнести как можно тверже.
— Так просит Ньярл. Поговори с братом.
— Дед всегда был слишком мягок и первый же страдал от этого.
Напряжение спало так же резко, как и появилось. Время для уговоров вышло. Некромант не торопясь развернулся к выходу и сдвинул щеколду, короткий отзвук неожиданно резко полоснул слух.
— Я расскажу о нас сестрой, но большего не будет. Уже к закату Целестия падет.
Дверь хлопнула прежде, чем у меня прорезался голос. Каин оставил последнее слово за собой, отрезав даже мизерную возможность оспорить его мнение, но честно говоря, несмотря на всё, я была рада. Такая крохотная победа в моем случае это уже огромное достижение.
И чего же ты добилась?
Капли мира, отсрочки и целого дня без кровопролитий, сам бы сделал так много?
Пожалуй, нет…
То-то же.
Мне бы не понадобилась такая блажь.
Ну да, конечно, лучше ведь, чтобы все перерезали друг другу глотки.
Софи…
Тебе сложно меня понять, но оглянись и подумай, чего больше всего всем не хватало? К чему все так стремились, отказывались и от чего страдали? Проще всего судить, когда ты сам слеп и невежен, как люди вокруг, как все остальные слепцы и глупцы.
К чему ты клонишь?
К знаниям я всех клоню, к тем самым, что так досягаемы и непонятны. Сокрытые и лежащие у толп на виду, о прошлом, о будущем, о запретном, об иных, о чувствах, о родственниках, о жизни вокруг. От них мы мучаемся, приобретая, но без таковых еще сильней грешим.
Считаешь, что это что-то поменяет?
Уже. И если мне суждено пройти по одному из двух путей, стать копьем иль плотью его принявшей, то уж лучше я буду на той стороне, где мне будет ясна и причина, и исход.
Наивно предполагать, что ты знаешь всё.
Но больше, чем остальные, по этому пути меня ведет судьба и внутренний компас. В свое время ты построил Храм в честь собственной веры в то, что уже почти забыл, а мне поручено строить иное. Свой храм ради
