Неудивительно, что в произведениях Высоцкого постоянно говорится о разбазаривании властью богатств страны: «А хозяин был, да видать, устал: / Двух гостей убил да с деньгой сбежал» («Чужой дом» /4; 437/), «А в королевстве при посредстве благолепства / Казну расхитили, наследство всё и средства» («В царстве троллей…» /2; 504/), «Продали подряд всё сразу / Племенам соседним. / Воинов гноят образо- / Ваньем этим средним» («Много во мне маминого…» /5; 199/. Эта же тема поднимается в песне «Получил завмагазина / Триста метров крепдешина»: «Сто он метров раздарил, тридцать метров разбазарил».
Вышеупомянутое стихотворение «Много во мне маминого…» (1978) содержит и другие параллели с «Лукоморьем»: «Порубили все дубы на гробы» = «Продали леса все сразу…» (АР-8-132); «Зазеваешься — он хвать — и тикать!» = «Малость зазеваешься — / Уже тебя едят!»; «Значит, сказка — дрянь!» = «Дрянь в огонь из бака льют»; «И пошла она к нему, как в тюрьму» = «Жёны крепко заперты / На цепи да замки»; «С окружающими туп стал и груб, / И ругался день-деньской бывший дядька их морской» = «Бродят люди с вениками, / [Грубо] Матерно ругаясь» (АР-8-131).
О коте из «.Лукоморья» сказано, что он «цепь златую снес в Торгам», а в стихотворении «Снова печь барахлит — тут рублей не жалей!» (1977) «всемогущий блондин», уступая просьбам лирического героя, говорит: «Ты устрой мою тещу в торговлю — в буфет / В инвалютную сеть “Интуриста”!», — то есть в тот же Торгсин. В этой же связи можно вспомнить такие произведения, как «Куплеты кассира и казначея» (1974) и «Несостоявшийся роман» (1968), в котором у возлюбленной героя, как оказалось, «отец — референт в министерстве финансов».
Отметим также сходство между поведением князя Олега и «дядькой ихним»: «Как вдруг прибежали седые волхвы <.. > “Да кто вы такие? Откуда взялись?”» /2; 17/ = «Кто придет, — кричал: “На кой? Кто такой?”» /2; 344/. Кроме того, «вещий Олег свою линию гнул — / Да так, что никто и не пикнул», а кот «загнет анекдот». Сравним еще с поведением царя в частушках «Подходи, народ, смелее» (1974): «Вот царь-батюшка загнул — / Чуть не до смерти пугнул!», — и палача в стихотворении 1977 года: «Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу…» /5; 141/.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье — перегар на гектар.
В контексте творчества Высоцкого образ перегара, равно как и пожара, следствием которого он является, символизирует разрушительную деятельность советской власти. Примерно в одно время с «Лукоморьем» пишется стихотворение «Я тут подвиг совершил — два пожара потушил». А позднее этот мотив получит развитие в «Пожарах»: «Пожары над страной — всё выше, жарче, веселей». Сравним также ситуацию в «Лукоморье» с «Набатом» (1972) и с песней «Живучий парень» (1976): «Как-то раз за божий дар получил он гонорар: / В Лукоморье — перегар на гектар» = «Бог в небесах — как бесстрастный анатом <.. > Запах тленья, черный дым и гарь» /3; 407, 409/ = «Ваш дом горит — черно от гари, / И тщетны вопли к небесам. / Причем тут бог — зовите Барри, / Который счеты сводит сам» (АР-11-152). [1090]
За несколько месяцев до «Лукоморья» была написана «Песня о хоккеистах», в которой о «профессионалах» было сказано: «Им платят деньжищи — огромные тыщи — / И даже за проигрыш, и за ничью». А «кот ученый» получил гонорар тоже фактически «за проигрыш»: «В Лукоморье — перегар на гектар».
Вот еще некоторые параллели между этими песнями: «Игрок хитер — пусть!…» = «Он давно Людмилу спер — ох, хитер!»; «Бог на трибуне — он не простит» = «Чтоб избегнуть божьих кар, / Кот диктует про татар мемуар»; «Профессионалам судья криминалом / Ни бокс не считает, ни злой мордобой» = «Порубили все дубы на гробы <…> С окружающими туп стал и груб». И творят этот бепредел, соответственно, «профессионалы» и «тридцать три богатыря», предводители которых тоже названы одинаково: «А ихний пастор — ну как назло!..» = «Дядька ихний сделал сруб».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но хватил его удар…
Точности ради заметим, что Ленина «хватил» не один, а целых три удара: первый — 24 мая 1922 года, второй — 23 декабря, и третий — 10 марта 1923 года, после чего он утратил способность говорить. С этим фактом мы связываем строку:
Кот диктует про татар мемуар.
Действительно, после второго удара Ленин был вынужден диктовать свои статьи. Однако, вероятнее всего, под словом мемуар подразумевается «политическое завещание В.И. Ленина». Процитируем воспоминания стенографистки Совнаркома М.А. Володичевой, в которых идет речь о 24 декабря 1922 года: «Меня предупредили, что Ленину разрешено диктовать не более 5 минут. Надежда Константиновна [Крупская] провела меня в комнату, где на кровати лежал Ильич. Вид у него был болезненный. Он неловко подал мне левую руку, правая была парализована <…> Ленин сказал: “Я хочу продиктовать письмо к съезду. Запишите!”..»[1091]0
Что же касается татар, про которых кот диктует мемуар, то они встречаются у Высоцкого неоднократно: «300 лет под татарами — жизнь еще та: / Маета 300-летняя и нищета» («Мне судьба — до последней черты, до креста…», 1977; АР-8126), «Но ханыга, прощелыга, / Забулдыга и сквалыга / От монгольского от ига / К нам в наследство перешли» («Сказочная история», 1973; АР-14-150), «И тогда не орды Чингисханов, / И не сабель звон, не конский топот, — / Миллиарды, выпитых стаканов / Эту землю грешную затопят» («Я вам расскажу про то, что будет…», 1976 /5; 125/), «[Кровью мылась Россия] [Словно] Даже орды Батыя / Протекли в решето, / И слепая [Вышло так, что] стихия / Превратилась в ничто» («Оплавляются свечи…», 1972; АР-6-20), «Маленькую притчу о Востоке / Рассказал мне старый аксакал, / И у той истории в истоке / [Тамерлан стоял и Чингисхан] Серой тенью Тамерлан стоял (Тамерлан таинственный скакал). <…> В Азии приучены к засаде <…> Только при совсем короткой шее / Многое увидел Тамерлан. / Вот какую притчу о Востоке / Рассказал мне старый аксакал. / “Даже сказки здесь — и те жестоки”, - / Думал я и шею измерял» («Баллада о короткой шее»; АР-9-29). Как видим, и в последнем случае сказка превращается в антисказку из-за того, что действие происходит в СССР881. А между «Лукоморьем» и «Балладой о короткой шее» наблюдается еще ряд перекличек: «Ну а подлый Черномор…» /2; 40/ = «И любая подлая ехидна…»; «Зазеваешься — он хвать — и тикать!» = «Чуть отпустят нервы, как уздечка <…> И на шею ляжет пятерня»: «Выходили из избы здоровенные жлобы» = «Чтобы грудь — почти от подбородка, / От затылка — сразу чтоб спина»; «Порубили все дубы на гробы» = «Под ногами — вон их сколько! — тел» /4; 355/; «Значит, сказка — дрянь!» = «Даже сказки здесь — и те жестоки»[1092].
Кроме того, многие люди, знавшие Ленина, говорили о его монголо-татарской внешности: «Приходилось позднее много раз слышать и читать о ярко выраженном монголо-татарском обличье Ленина. Это неоспоримо, однако при первой встрече, да и всех последующих, я на “антропологию” Ленина не обратил и не обращал внимания»[1093]; «Невозможно было представить, что этот лысый человечек с непроницаемым лицом, в котором было что-то монгольское, медлительный и скованный в движениях, — и есть самый бесстрашный, ловкий и целеустремленный человек нашего времени^[1094] [1095]. То же самое можно отнести и к Сталину, упомянутому в мемуаре: «Наша беседа происходила с В.И. на квартире тов. Сталина. Во время нашей беседы тов. Сталин ходил по комнате и курил все время трубку. Владимир Ильич, посмотрев на тов. Сталина, сказал: вот азиатище — только сосет! Тов. Сталин выколотил трубку»[1093]
