Светоч полностью выпрямился. Упёр руки в бока. Просверлил девушку холодным взглядом сквозь очки. К слову, через очки взгляд всегда холодный, а если очкарик смотрит на тебя холодно сам по себе – то холодность превращается в неприятность… В общем, Светоч чисто своим видом доказал, что закон биологии на ботаников не действует, а бездействует.
— Олесия! – резко начал очкарик. — Позволь напомнить, что ты приехала на раскоп. Во всём мире его обозначают тремя понятиями: лопата, земля и копать. Ничего нового здесь не изобрели и вряд ли изобретут. Поэтому! — не тыкай мне в глаза свои сексуальные ноги... Не держи лопату будто член… Не тряси полными грудями перед моим носом… А вставай-ка к Люсе и Ладе, и начинай делать то же самое, что они!
Отличницы оторвались от вскопки земли. Опасливо глянули на Светоча и зашептались.
Ребята были увлечены разговором и ничего не слышали. Томочка Любимая сосредоточенно скребла дно раскопа, ни на что не обращая внимания.
— А ты мужчина, Миша! – с чувством сказала Олесия. – Не знала, что ты так можешь,… даром, что мы на одном факультете.
При слове «факультет» очкарика перекосило. Он отставил свою лопату и отошел, рявкнув на отличниц:
— Всем копать!
* * *
Джордж Гейзер и Грибковы стояли кружком, перекусывая ирисками. Их лопаты стояли тут же.
— Знаете, почему я хочу домой? – спрашивал Гейзер. — Я не желаю больше страдать половым воздержанием. Охота пойти в ночной клуб и кого-нибудь полюбить!
— Ты никого не любил в экспедиции!? – поразился Масленкин.
— Джордж, ты ли это!? – засомневался и Рыжиков.
— Моей вины нет, — смущенно потупил глаза ловелас Гейзер. – В лагере всего пять особей женского пола. Люся с Ладой лесбиянки. Томочка – ехидная змейка, на которых змеек у меня хронический нестоЯк. Олесия Магнитсон… — у нас с ней напряженные отношения. То есть, мы враги и все такое, — смутился Джордж.
Масленкин и Рыжиков согласно и глубокомысленно покивали. С серьёзными выражениями лиц! Как ныне любит делать молодежь, считая такие жесты очень глубокой иронией…
— Настя Тихонова — очень оригинальная особа, — заканчивал Гейзер. — Вроде скромница, но за данной скромностью скрывается пытливый ум и… нежное тело. Груди – персики, поверьте, я знаю толк в женских грудях! – вдохновенно пел Джордж. – А спинка…
— Так в чем же дело? – подмигнули Грибковы.
Гейзер прервал свою песнь и грустно вздохнул.
— Настю любит здоровенный тип, у которого глаза похожи на яйца – такие же продолговатые и их не видно за кожаными складками, — неохотно уронил Джордж. – Я его лично видел, он подвозил Настю в институт на серой иномарке. И не раз…
— Тип с габаритами семь на восемь, восемь на семь? – полюбопытствовал Масленкин.
— Косая сажень в плечах, бритая голова? – с интересом спросил Рыжиков.
— Да, — подтвердил Гейзер. — А в правом кармане у него, кажется, пистолет.
— Парня зовут Митей, он — родной брат Насти. Закончил институт с красным диплом, крутой программист, — заявили Грибковы. – Мы его неплохо знаем, брали консультации по компьютеру.
— Если честно… я Настю давно хочу, а со вчерашнего дня и люблю, – признался Джордж. – Спасибо, пацаны, за инфу… теперь смело можно к Насте пристать!
Подошел Светоч, его зловещий вид не сулил тунеядцам ничего хорошего.
— Я как раз объяснял пацанам, почему я хочу домой! – ухмыльнулся Гейзер на молчаливый упрек Светоча. Джордж взял свою лопату, поплевал на руки и вогнал лопату в землю.
Грибковы последовали примеру…
* * *
Шер отказался от завтрака. Взял себе кружку крепкого чаю и сидел всё утро за обеденным столом. В голове возникали ворохи мыслей – каждая мысль рождалась не отдельно, а в компании других мыслей. Профессорский мозг пытался отделить здравые мысли от никчемных, выстраивая причинно-следственные связи между фактами и предположениями.
«…Значит, мой любимчик Светоч пилил ночью золотое изделие. Оно явно большое, иначе бы он не пилил... Скорее всего, Михаил был не один, а со своим фрэндом – сексуально озабоченным Джорджем. Вероятно, фрэнды нашли находку, решили Науке её не отдавать, а… по частям… вывезти в цивилизацию. Иначе объяснений нет. Светоч бы так не поступил… наверняка… это всё Гейзер – чёртов троечник!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На профессора неоднократно, с удивлением, поглядывала повариха Настя Тихонова (хлопоча по костровищу), но подойти без явной причины не решалась. Длинный Вася отпросился у Насти купаться, и Шера не видел.
«Что же они нашли?.. Впрочем… неважно. Пусть… большой кусман золота, припрятанный монголами, когда русские их погнали… Мне-то что делать – вот что важно!..».
Ученый муж непроизвольно оглядел ряд палаток.
«Надо обыскать и палатку Гейзера, наверняка отпиленное там! Только… где его палатка?.. Никогда не обращал внимания».
Профессор в задумчивости отхлебнул тёмного, ароматного чая и… увидел себя в белом костюме на палубе яхты! Яхта быстро плыла по синей морской глади!.. Профессор сидел в шезлонге, с бокалом напитка в руке, и блаженствовал. Рядом, на палубе, загорал квартет рыжих девушек, топлесс.
Мягкой поступью приблизился секретарь, спросил, прогнув торс:
— Хозяин, через два часа ваша яхта бросит якорь в Марселе. Капитан спрашивает: будут ли особые указания?
— Я буду ждать капитана через полтора часа, в бильярдной, — томно потянулся Шер. – А сейчас хочу опробовать этих рыженьких, — профессор кивнул на загорающих. – Новенькие… свеженькие... сладенькие…
— Я понял, — кивнул секретарь. – Но у меня есть личный вопрос: сколько банок тушёнки можно взять в вашей палатке?
— Ч-что?.. – погрустнел и как-то сник Шер.
Видение исчезло. Перед профессором стояла Настя Тихонова – дежурная повариха.
— Вы здоровы, Виталий Степаныч?..
— Да… здоров… — Шер с усилием помотал головой, трезвея от мечт. – Что, Настя?
— Сколько банок тушёнки можно взять? – повторила повариха, смущенно топчась. Вроде бы лучше отойти, и нельзя…
— А сколько банок осталось?
Настя всё же пожалела, что не отошла.
— Откуда мне знать. Тушёнка у вас в палатке, а не у меня.
— Ну да, ну да… — согласился профессор. – Вот что, Настя, возьми пять банок.
— Обычно три или четыре, – удивилась девушка.
— Я вспомнил, что остался почти ящик, — разъяснил Шер. — Завтра уезжаем, не назад же везти.
—Уезжаем завтра!? – моргнула Настя, слыхом не слыхавшая о «скором отъезде по просьбе измученных раскопками студентов».
— Да, — рассеянно кивнул профессор. – По настоятельному повелению моей жены.
Настя хорошо знала, что профессор не женат, но плотно стиснула зубы. Больным людям лучше не перечить…
— Ладно. Так я возьму сама?
— Возьми.
И Настя тихо отошла за тушенкой в профессорскую палатку.
5. Михайло и Олесия
— Уважаемый Виталий Степанович! Мы сняли два культурных слоя, иначе два штыка земли. Последние полметра. Зачистили поверхность раскопа. В наличии могила монголо-татарина, как и предполагалось. Сегодня вечером вы могилу вскрываете, а завтра утром экспедиция уезжает домой!
Так декларировал Светоч, стоя по струнке перед профессором. Шер по-прежнему сидел за столом, расслабленно куря трубку.
— Ну-ну, — пробормотал профессор и… подмигнул студенту правым глазом.
Светоч недоуменно открыл рот.
Профессор подмигнул левым глазом, а… потом двумя глазами сразу!
Светоч растерянно повел головой по сторонам… Затем изумленно стал вглядываться в профессорское лицо.
— Михаил! – вдруг рявкнул Шер, убрав подмигушки.
Ботаник вздрогнул и сделал шаг назад! Профессор поднялся и поманил Светоча пальцем. Тот на инерции отрицательно покачал головой. Профессор постарался любезно улыбнуться и снова поманил ботаника согнутым пальцем. Светоч подумал и сделал шаг вперед!
— Я нашел в твоем рюкзаке полиэтилен, в который завернуто полкило золота, — садистски прошептал профессор. – Нашел и забрал.
