Однако Крейг хотел — нет, Крейгу было необходимо! — обсудить совершенно иные проблемы: организацию снабжения, связи, разведки противника. Настойчивость Фрейзера в вопросе о дипломатическом признании явилась для него полной неожиданностью. Никому и в голову не приходило, что этот вопрос окажется на повестке дня.
Политический советник хотел получить заверения Крейга в том, что все офицеры по связи с гражданским населением будут действовать в соответствии с законодательством Капской провинции. Он добивался от Крейга обещания, что американское консульство в Кейптауне получит статус посольства, просил принципиального согласия генерала относительно договора о взаимопомощи, в том числе военной — до высадки американских или английских войск.
Крейг весь кипел от негодования. Это было самое настоящее выкручивание рук. Его войска должны как можно скорее высадиться в Кейптауне и спасти в ЮАР то, что еще можно спасти. Но власти Кейптауна, похоже, были гораздо больше заинтересованы в том, чтобы им гарантировали политическое признание. Речь Фрейзера не оставляла в этом сомнений.
— По своей политической философии и культуре Капская провинция всегда была обособленной частью Южно-Африканской Республики. Нам не нужны эти твердолобые буры. И именно сейчас у нас появился прекрасный шанс направить развитие страны в новое русло, освободиться от контроля извне, избрать собственный путь. Уверяю вас, генерал, апартеиду у нас уже положен конец.
Может, и так, подумал Крейг, но не сдался. На брифингах в Пентагоне он видал и не таких. В течение многих лет африканеры старались расколоть население страны, следуя старому принципу: разделяй и властвуй. И естественно, кейптаунцам английского происхождения захотелось отделиться. Но желаемое не всегда осуществимо. Экономически провинции сильно зависели друг от друга. Отдельные части ЮАР просто не могли существовать самостоятельно.
Негромкая, бесстрастная, полная самолюбования речь Фрейзера все продолжалась.
Между тем представители военного командования, Тейлор и Спир, в течение всей дискуссии сидели тихо и явно чувствовали себя не в своей тарелке. В какой-то момент Крейг спросил, что обо всем этом думает Тейлор.
Но стоило бригадному генералу открыть рот, как Фрейзер его перебил:
— По этому вопросу наши военные полностью поддерживают нас, генерал.
Ну конечно. Крейг вспомнил, как, поднимаясь на борт, Спир прижимал к себе толстый портфель. Сейчас портфель лежал на столе, возле локтя Тейлора, и Крейг с трудом заставил себя оторвать от него взгляд. Он был уверен, что там содержатся данные, так необходимые его людям.
Американец не сомневался, что эти два солдата прибыли, чтобы говорить о деле, но Фрейзер хотел во что бы то ни стало добиться своего.
Крейг откашлялся.
— Послушайте, все эти моменты вы можете уладить позже с нашим Государственным департаментом. А сейчас мне нужно разработать с бригадным генералом Тейлором и его людьми военные аспекты операции.
Но Фрейзер уперся.
— Я подчеркиваю, генерал, что, прежде чем мы начнем сотрудничать, вы должны официально заявить, кому и до какой степени вы собираетесь помогать.
Крейг рассвирепел. Да пусть он будет хоть трижды заместителем губернатора, но что этот Фрейзер о себе вообразил?
— К сожалению, я не уполномочен признавать или не признавать иностранное государство, мистер Фрейзер.
— Но вы уже сделали это, приняв нас в качестве официальных лиц.
О-о-о-ох! Крейг стиснул зубы. Быстро бросив:
— Простите, господа. Я на минутку, — он вышел из кают-компании и направился к себе. В коридоре его догнал начальник штаба генерал Джордж Скайлс.
Бригадный генерал сухопутных войск Скайлс входил в объединенный штаб всех родов войск, который Крейг получил в свое распоряжение вместе с новой должностью. Неплохой администратор, он взял на себя большую часть бумажной работы, сняв этот тяжкий груз с плеч Крейга.
— Ну?
— Только что беседовал с Государственным департаментом. Они говорят, что не располагают информацией о «правительстве Независимой Капской Провинции» и полностью полагаются на ваше суждение.
Идиоты. За двадцать пять лет службы они впервые ему понадобились, и именно в этот момент заставляют его принимать самостоятельное решение. Он покачал головой. Очевидны две вещи. Если он найдет грамотный выход, они тотчас же примажутся к успеху. А если он свернет себе шею, то бить будут его одного.
— Хорошо. — Крейг вошел в свою каюту, несколько минут подумал, умылся, глубоко вздохнул и вызвал Скайлса. — Выманите Тейлора из кают-компании и приведите его на капитанский мостик.
— Фрейзеру не понравится, если вы будете говорить наедине.
Крейг нахмурился.
— Ну и черт с ним. Скажите Тейлору, что звонила жена. Придумайте что-нибудь. И займите чем-нибудь славного заместителя губернатора. Мне понадобится всего пара минут.
Скайлс кивнул и ушел.
Крейг поднялся на мостик и стал ждать. Ждал он недолго. Металлические ступени лестницы заклацали под шагами Тейлора, и юаровец оперся о перила рядом с ним. Мундир Тейлора трепал ветер.
— Я пришел по вашему требованию, сэр, но не стану вести с вами сепаратных переговоров, — очень холодно сказал Тейлор. — Мистер Фрейзер выступает по всем этим вопросам от имени всех нас.
Крейг спокойно согласился:
— Я понимаю, генерал.
— И даже если бы я вступил в какое-либо сепаратное соглашение, я не обладаю достаточными полномочиями, чтобы навязать его гражданским властям.
— Так ли это, генерал? — спросил Крейг. — В конце концов, под вашим началом все вооруженные силы Кейптауна.
— Но я не собираюсь использовать вооруженные силы для столкновений с новыми гражданскими властями, — голос Тейлора смягчился. — Мне кажется, мы испытываем одинаковую неприязнь к политикам, — он улыбнулся, — но бразды правления в их руках, иначе воцарится хаос.
Крейг улыбнулся в ответ.
— Согласен. Но я попросил вас подняться сюда, потому что хочу, чтобы вы вошли в мое положение. Я собираюсь предоставить вам информацию, которую может оценить только военный.
Тейлор вопросительно выгнул бровь. Крейг заговорил, тщательно подбирая слова. Он хотел сделать Тейлора своим союзником.
— В моем распоряжении находятся весьма значительные силы — более дивизии морских пехотинцев, размещенных на кораблях, самолеты, артиллерия. По меньшей мере еще две дивизии на аэродромах в Штатах ждут только подтверждения, что аэродром имени Д. Ф. Малана свободен. Они могут прибыть в течение двадцати четырех часов с момента моего подтверждения.
Тейлор кивнул. Умение американцев в кратчайшие сроки осуществлять боевое развертывание было широко известно.
— Вы также знаете, что мы ограничены во времени — у нас довольно жесткий график. И этот график составлен с учетом задач всех союзников, не только «Независимой Капской Провинции» или даже всей ЮАР. Мы лишь зря тратим время.
Тейлор снова кивнул. Кубинцы проникли уже на сотни километров в глубь территории Трансвааля. Если Крейг не высадится немедленно, две оставшиеся бронетанковые колонны кубинцев овладеют Преторией, Йоханнесбургом и полезными ископаемыми Витватерсранда прежде американцев.
Крейг помедлил. Теперь — самое трудное.
— Генерал, я буду говорить откровенно. Вы знаете боеспособность и возможности своих войск, вы видели, на что способны мы. Я очень хочу, чтобы наши войска сражались бок о бок, но если мы в ближайшее время не придем к соглашению, я высажу свои войска без вашего согласия и далее буду действовать по собственному усмотрению.
— Тогда нам придется воевать против вас.
— Да. И оба мы понесем потери. К тому же потеряем время, которое позже обернется еще большим количеством смертей. Но победителем буду я.
Тейлор кивнул, не считая нужным спорить с очевидным. Его войска, испытывавшие недостаток во всем, кроме растерянности, не смогут остановить американцев. Они будут лишь в состоянии замедлить их продвижение, нанести урон в живой силе и технике, втянуть в «битву за каждый дом» — но чем это кончится?
Кейптаун всегда отличайся красотой, и Тейлор ненавидел окопавшихся на Столовой горе за то, что они делали с этим городом и его жителями. Но даже это было ничто в сравнении с полномасштабным наступлением американцев. Перед его мысленным взором возникли картины разрушений, которые могли нанести городу снаряды «Висконсина».
Крейг, опиравшийся на перила, повернулся к Тейлору и сделал полшага навстречу ему.
— Я потому лишь так долго терпел разглагольствования Фрейзера, что хочу избежать кровопролития среди людей, которые должны быть друзьями. Но я не могу торчать здесь вечно. Мы подходим к моменту, когда промедление смерти подобно.
