наконец получила возможность подать документы в настоящий университет и получить реальную ученую степень. Тем не менее на протяжении шести лет она сумела выжить в коммунистической Польше, вообще не сотрудничая с государством. Все это время она, преподавая школьникам основы религиозных знаний, имела пищу и кров. Она не представляла угрозы для режима, и режим, вероятно, не интересовался ею. Она не играла роли в обществе и не придерживалась каких-либо политических позиций. У нее не было ни детей, ни семьи, и, таким образом, ей не приходилось беспокоиться о будущем своих близких. Ее мать была в состоянии заботиться о себе сама. Когда через полвека ее спросили, страшно ли ей было в то время, она пожала плечами. И да, и нет, ответила она. «Невозможно бояться беспрерывно. Человек привыкает к этому состоянию и перестает обращать на него внимание». Именно так, укрывшись в деревне, она и поступала[1244].
Для тех, кто не мог или не хотел сотрудничать с режимом, не находил для себя убежища в церкви, не получал удовольствия, высмеивая власть в анекдотах, оставался самый последний и наиболее драматичный выход — побег.
Легче всего было это делать восточным немцам. Поляки или венгры, покидавшие свои страны, оставляли на родине не только дома и семьи, но также язык и культуру. Для них покинуть страну означало навсегда стать изгнанниками. После 1949 года паспортный режим по всей Восточной Европе ужесточался, а границы укреплялись, что делало и без того трагический выбор еще более рискованным и трудным, поскольку каждому задержанному при незаконном пересечении границы грозила тюрьма. Согласно статистике министерства внутренних дел Польши, в 1951 году только 9360 поляков по тем или иным основаниям пересекли государственную границу; из этого числа лишь 1980 отправились в капиталистические страны[1245].
Для немцев в ГДР подобный выбор порой оказывался чрезвычайно трудным, особенно для тех, кто владел собственностью или имел семью. Но это все же не становилось настоящей драмой. Ведь в Западной Германии был тот же язык и проживали такие же немцы. Переправиться через границу тоже было проще. Не в пример полякам, которым приходилось пробираться в западные страны через ГДР, Чехословакию или Балтийское море, немцам, которые в 1950-е годы хотели покинуть Восточную Германию, достаточно было, по крайней мере теоретически, преодолеть границу их страны с Западом.
Со временем эта внешне простая задача становилась все сложнее. Поначалу препятствия часто возникали на западной стороне границы. Поскольку поток беженцев шел почти исключительно с востока на запад, американская армия в Баварии и британская армия в северной Германии пытались притормозить его. Опасаясь, что мигрантов станет слишком много, а контроль над ними ослабнет, военные США в марте 1945 года ввели паспортный контроль на границах своей оккупационной зоны, по своему усмотрению разрешая или не разрешая въезд в нее. Принимаемые ими меры были не слишком эффективными: беженцы пробирались в американскую зону лесными тропами или обходили пограничные посты с помощью контрабандистов или подкупа советских солдат. Тем не менее прецедент был создан: постепенно все союзные армии в Германии оборудовали собственные пограничные пункты и дорожные блокпосты, контролируя дороги, ведущие в соответствующие зоны, и требуя от людей, пересекавших внутренние немецкие границы, иметь с собой паспорта и визы[1246].
Как и следовало ожидать, начались приграничные «инциденты» — советские солдаты стреляли в сторону американской зоны, и наоборот, — и споры о том, где именно должна проходить новая граница между Восточной и Западной Германией. Яблоком раздора стали каменные межевые столбы XIX века, которые можно было умышленно передвигать; апеллируя к этим историческим свидетельствам, некоторые города в советской зоне просили о переводе в американскую зону[1247]. В ответ Красная армия начала обустраивать пустое пространство вдоль границы, которое позже стало нейтральной полосой. Позже целые деревни, располагавшиеся в этих приграничных районах, были эвакуированы. Союзники не раз проводили переговоры, обсуждая проблемы перемещения людей; с той же целью учреждались различные совместные комиссии. Одновременно создавались правила, регулирующие выдачу пропусков и разрешений.
Тем временем немцы продолжали идти и ехать с востока на запад. С октября 1945 года по июнь 1946-го около 1,6 миллиона человек перебрались в англо-американскую зону из советской зоны. К июню 1946 года уже Красная армия, а не американцы, требовала запретить межзональные перемещения, и американские солдаты, а не красноармейцы помогали немцам тайком просачиваться сквозь границу. (Например, немок переодевали в американскую форму — этот трюк не так уж и сложно было раскусить[1248].)
С 1949 года власти Западной Германии перестали рассматривать людей, прибывавших с востока, в качестве нелегальных иммигрантов. Теперь они считались политическими эмигрантами и жертвами коммунистической тирании. Их обеспечивали местами в лагерях для беженцев, а потом помогали найти постоянное жилье и работу. Откликаясь на эти изменения, советские власти усиливали пограничный контроль, выделив для патрулирования границы дополнительные части Красной армии, а также начав возведение специальных ограждений и заборов.
На особом положении оставался Берлин. Хотя город располагался в советской зоне оккупации, организовать в городском пространстве непроницаемую границу было трудно (впрочем, строительство Берлинской стены в 1961 году показало, что это все-таки возможно). К тому же СССР на первых порах не хотел официального разделения города. Советские власти предпочитали, чтобы Берлин оставался единым и накрепко привязанным к восточной зоне. В результате возникли весьма причудливые процессы: восточные немцы начали стекаться в Восточный Берлин, чтобы пересечь границу с Западным Берлином, а оттуда на поезде или на самолете отправиться в Западную Германию. Тайна и интрига Берлина, столь привлекавшая авторов шпионских романов и режиссеров шпионских фильмов, берут свое начало именно в эту эпоху, когда в разделенном городе начиналась дорога к свободе.
Блокада Берлина 1948–1949 годов, описанная в главе 11, задумывалась с целью остановить этот исход, а также заставить союзников покинуть западную часть города. И хотя последнюю из этих задач выполнить не удалось, ужесточение пограничного режима внутри столицы ограничило свободу передвижения берлинцев. Под предлогом поимки спекулянтов черного рынка пограничная стража контролировала все транспортные каналы, проверяя паспорта и визы, а иногда и арестовывая предполагаемых беженцев.
По-настоящему строгий запрет был введен в 1952 году, после того как правительство ГДР образовало специальную комиссию, которой было предписано заниматься проблемой «убегающей республики». Естественно, среди предложенных ею мер было усиление пропагандистской работы: все громче обличались западные агенты, которые переманивали жителей востока фальшивыми обещаниями богатства, трудоустройства, жилья. Тем, кто был готов вернуться назад, правительство ГДР обещало хорошую работу и приличное жилье. Одновременно спецслужбы начали собирать информацию о людях, которые уехали, чтобы лучше понимать их мотивы. В конце концов все пункты пересечения границы между Восточной
