Отхаркивать лёгкие к пятидесяти?! Да там только на орбите нормально жить, но тогда вообще никакой разницы! Что остаёшься, что уходишь.
— Там не стреляют.
— Это пока, — произнёс Максим. — Вот ты говоришь — Тангира. А я бы на месте каких-нибудь длинноухих или зеленокожих попробовал бы туда сунуться, пока всё в руинах, а корабли летают на честном слове.
— Ну, как хотите. — Гавел развёл руками. — Я всё-таки попробую.
— Попробуй-попробуй. — Вацлав кивнул. — Я тоже однажды уходил.
В этот миг к коллективу присоединился бригадир.
— Дело есть. — Когда всё внимание переключилось на бригадира, он продолжил: — Короче, осмотр левых маневровых откладывается.
— Нам отстрелили что-то поважнее? — спросил Гавел.
— Ага. Это всё-таки случилось — ушастые попали по хранилищу, где капитан хранил свои, а главное — наши денежки.
Кто-то из ремонтников присвистнул, а Максим проговорил:
— Так, погоди, я сам видел, как оттуда всё вывозили, когда мы в последний раз на Литуане были.
— Видать, не всё. — Бригадир пожал плечами. — Так что дело серьёзное. По сути, зарплату свою спасаем. Обещали премию, а ещё и следить за нашей работой. Так что, — бригадир погрозил пальцем, — не воровать!
— Как это "не воровать"?! — Максим выпучил глаза, кто-то даже рассмеялся.
Бригадир поморщился и сказал:
— Шутник, бля. Короче, я вас предупредил, а теперь хватаем шмотки, инструменты и живо на десантную палубу. До места нас на "Акуле" подбросят.
Ремонтники стали собираться, помогая друг другу со скафандрами. Материал мягкий, но плотный, с трубками и лентами, по которым циркулировал газ, уравнивающий давление. Внешняя часть скафандра — экзоскелет с мышечными усилителями. Поверх — подсумки для инструментов. За спиной висели баллоны кислородного оборудования, находились небольшие реактивные двигатели.
Гавел рассовал по подсумкам инструменты, подождал коллег, и вместе они спустились в десантный отсек, откуда абордажный катер повёз бригаду на поиски сокровищ.
Гавел раскрутил катушку с тросом и прикрепил карабином за пояс. Ракетные двигатели скафандра — это, конечно, хорошо, но без троса работают только самоубийцы. В ту бездну, где Гавел собирался работать, падать можно вечно.
Опустилась рампа челнока, и ремонтники вылетели в космос в поисках контейнеров с редкими металлами и драгоценными камнями.
Гавел как-то уже принимал участие в подобной операции. Правда, спасали тогда не какие-то ящики, а оторванную тарелку авгура. Тонкая аппаратура ценилась на вес золота, и оставлять её висеть в пустоте было глупо.
Пролетев с десяток метров, Гавел вспомнил о том, почему вообще когда-то решил заниматься настолько опасным делом.
Бескрайние просторы кружили голову. Это чувство Гавел сравнил бы с качелями, когда дух захватывает и холодеет низ живота, стоит только раскачаться чуть сильнее. Во время своих первых смен Гавел был пьяным без вина. Сейчас ощущения уже не такие яркие, но их Гавел ни на что бы не променял.
Что вообще может сравниться с абсолютной свободой открытого космоса?!
Гавела окружал мрак и холод, но вдали ласково сверкали отдельные звёзды и целые созвездия. На некоторых планетах системы Ефарат Гавел разглядел огни городов-ульев. Где-то движение суборбитальных челноков было настолько оживлённым, что напоминало мельтешение мальков в мутной воде близ берега.
"Амбиция" же — крупная рыба. Пусть Гавел и отзывался о ней не очень хорошо, но не мог не отметить, насколько же она прекрасна, даже со всеми пробоинами и оплавленными участками обшивки. Ни пираты Генриха Эвери, ни орки, ни друкари, никому не удалось развеять то ощущение торжества и величия, которое Гавел почувствовал, впервые увидев этот корабль.
"Амбиция" — настоящая леди из благородной семьи, которая даже в окровавленных бинтах, грязная и побитая всё равно держалась гордо, с прямой спиной и задранным носом.
— Мацкевич, — раздался голос бригадира в наушниках, — работать будешь?
— Да-да, сейчас.
Гавел включил на мгновение двигатели, чтобы отойти на предельную дистанцию от "Акулы" и посмотреть на изорванный и опалённый корпус вражеского крейсера. Именно там, на предельной дистанции и висел в пространстве контейнер из хранилища. Гавелу удалось совместить приятное с полезным.
Приятное — порадоваться смерти чужаков. Изящные формы, потрясающая огневая мощь, но теперь крейсер — лишь тень самого себя, обожжённый скелет, вокруг которого плыли тучи обломков и фрагментов тел.
Друкари напоминали свои корабли. Они были облачены в такие же чёрные матовые доспехи, покрытые шипами. Друкари походили на людей, правда, их руки и ноги непропорционально тонкие и длинные. Первая ассоциация — человекоподобные пауки, разве что лапок не так много. В церквях рассказывают, что себя они считают высшими существами, а людей чем-то вроде обезьян, но где же теперь все эти высшие существа? Замёрзли до смерти или задохнулись, если не скончались от взрывов, а обезьяна Гавел продолжал жить.
Ирония или даже злой сарказм судьбы согревал.
Полезное — Гавел добрался до контейнера с символом семьи Хокбергов, — с геральдическим ястребом, который сжимал в когтях скипетр. По маркировке на крышке Гавел понял, что внутри слитки платины. Капитан предпочитал настоящее богатство, а не цифры на счету, и Гавел не мог не согласиться с этим. Все эти циферки становились совершенно бесполезны, стоило только войне прийти в те миры, где хранилось нечто, обеспечивающее стоимость. В нынешние неспокойные времена только золотые монеты в кармане могли облегчить человеку жизнь.
Гавел взялся за крепёжное кольцо, а потом послал сообщение на "Акулу" о том, чтобы его притянули обратно.
— Молодец! — похвалил бригадир, как только контейнер с платиной зафиксировали внутри "Акулы". — Но, чёрт возьми, работай быстрее! Не хочешь поскорее вернуться что ли?
"Нет, я бы ещё поплавал", — подумал Гавел, но ответил другое:
— Спешить надо медленно.
Второй "заплыв" ни к чему не привёл, хотя Гавел в определённый момент прикусил губу, только чтобы не отвлекаться на впечатляющие виды. Ремонтники погрузились обратно на катер, сменили баллоны и приготовились к перелёту на новое место.
Работали не они одни. Всего за потерянным добром охотилось несколько бригад, почти сотня человек. Время — деньги, и капитан не хотел задерживаться на одном месте слишком долго. Да и вообще — кто знает, вдруг у мёртвых друкари где-то неподалёку разгневанные друзья или родственники?
Следующий контейнер Гавел не разглядел, — снова пришлось воспользоваться сигналом от маячка. На карте, которая проецировалась на визор, Гавел увидел пульсирующую точку в паре десятков метров от себя, именно там, где висел выпотрошённый нос, отвалившийся от лёгкого крейсера чужаков.
Мысли о рискованном действии одновременно заставляли съёжиться
