– Я спокоен, но он раскололся. Я только глянул в зеркало, на своё лицо в зеркале, и он, мой чёртов глаз, раскололся… и голова раскололась напополам. Я с испугу на задницу брякнулся. Глаз рукой прикрыл: испугался, мозги вылезут. Потом мысль: наверно, зеркало лопнуло, и осколки в лицо.
– Мартин, зеркало цело, сам убедись.
– Дэн… больше об этом ни слова, мне стыдно, – негромко, но напряжённо сказал Мартин, и правая половина лица его исказилась, будто силясь уподобиться левой, и в этой окаменевшей кривизне и в покосившемся глазе проступало неприятие собственной слабости, которая так неожиданно обнаружила себя: он ненавидел бояться и вот вдруг испугался.
– Ни слова, – вторил ему Дэниел и отвёл глаза, понимая, что сторонний взгляд усиливает боль переживаний.
– Лучше скажи, как наш шанс, которого нет.
– Да пока топчемся на месте. Есть один человек, физик. У него Слеза… не у него – в лаборатории. Они там Её исследуют. Насколько я понял, пока ничего не знают. В общем, нам нужна Слеза, ему – информация о Ней. Вот такой расклад.
– Дай подумать.
– Ты ел?
Мартин не ответил.
– Пойдём на кухню думать.
– Пойдём отсюда куда-нибудь, хоть на кухню.
– Может в кафе? «Не упусти момент» называется.
Мартин усмехнулся.
– А не боишься, шутник, что я там кого-нибудь съем?
…Мартин и Дэниел сидели на кухне, пили кофе с вафлями и упрямо думали.
– Может, его как-то на ту сторону заманить? Бить на то, что он учёный, сам проверит экспериментальным путём, что к чему. В сущности, ему это и надо, а не чьими-то россказнями пробавляться. А когда там окажемся, Слезу забрать.
– Забрать? – переспросил Дэниел (его смутило это неожиданное предложение).
– Забрать. А то он в твой Дорлиф армию потом приведёт. Ты же этого не хочешь.
– Мартин, пойми, я должен доставить Слово в Дорлиф. Я решил нарушить закон Дорлифа и взять тебя с собой. И этому есть оправдание: ты спас меня.
– Не стану отрицать.
– Но у нас нет Слезы, а у Эндрю Фликбоу Она есть. Об армии я как-то не подумал. Но я понимаю: рано или поздно они, в лаборатории или вне лаборатории, откроют тайну. Допустим, он согласится и пойдёт с нами. Иначе мы в Дорлиф не попадём. Но я не могу силой отнять у него Слезу. Это его Слеза, и он выстрадал право на Неё. Говорю так, потому что кое-что знаю об этом человеке.
– Дэн, извини меня, но ты рассуждаешь как землянин, но не как дорлифянин. Уверен, что этот твой физик не стал бы с тобой церемониться, окажись ты помехой на его пути к славе.
– Ещё варианты у нас есть, светлая голова?
– Может и найдутся, если поискать… Сказать ему, что ты дашь статью в научный журнал и первенство открытия, которое можно подтвердить фактами, будет не за ним. Как тебе такой шантаж? Просто сказать.
– Это называется блефовать… Впрочем, я, внук известного астрофизика, мог бы…
– А я о чём?
– Ты вообще-то лесник или кто?
– Давай ему прямо сейчас напишем.
Через пять минут письмо было готово: «Эндрю, как вы смотрите на то, что в научно-популярном журнале появится статья, к примеру, под таким названием: „Тайна бирюзового шарика“? И подпись: внук Дэнби Буштунца. Я насчёт первенства открытия».
– Дэн, постой, не отправляй, не прокатит, – усомнился Мартин. – Я подумал, если бы у нас видеозапись эксперимента как бы была, а с чего ей как бы взяться, если Слезы у нас нет.
– И Эндрю это известно, – подкрепил сомнение весомым доводом Дэниел.
– Он только посмеётся над тобой и ещё словцо ввернёт типа «шарлатан». Давай лучше это сочинение в небытие отправим, чтобы не оставлять землянам следов нашей глупости.
– Чёрт! Чёрт! Мартин! Я кликнул не туда!
– Куда не туда?
– На «отправить».
– Теперь садись пиши статью в журнал… – сказал по инерции в шутливом тоне Мартин, но осёкся, поняв, что это некстати, и оба подтвердили несостоятельность их затеи молчанием.
– Смотри, тебе письмо.
– Я бы всё-таки сказал: нам письмо, – возразил Дэниел.
Эндрю писал: «Дэниел, могу принять это только как неудачную шутку. Вы вообще-то в курсе, что такое научное открытие? А ведь когда мы первый раз с вами встретились, не думали, что шарик, который нас сблизил, станет яблоком раздора между нами. Прошу вас, одумайтесь».
– Одумайтесь, – передразнил Мартин Эндрю, подняв указательный палец и погрозив им, – ни больше ни меньше. Надо ответить этому…
– Пусть будет просто этому, – перебил его Дэниел.
– Будь добр, ответь этому этому, или давай я отвечу.
– Лучше я сам. Отвечаю: «Я-то знаю, что такое открытие, потому что уже открыл. Вчера ночью ко мне вернулась память, и я вспомнил, что сделал открытие. Плевать, научное или ненаучное – формулой ещё успеет стать. Главное – моё. Хотите – будет и ваше. Только не для всего человечества: цена слишком высока. Но повторяю, Эндрю: для этого нужен шарик.
– Дэн, попахивает крутизной – отправляй. – Есть контакт.
* * *
Вчерашний задор Мартина наутро сменился суровостью. Друзья молча жевали творожный пирог, который только что Дэниел принёс из давно ставшего своим магазинчика. Наконец, он решился прервать молчание:
– Ты что такой угрюмый, лесник? Какие мысли гложут?
– А у тебя как с мыслями? Или все вчера своему физику отправил?
– Насколько я помню, это была твоя мысль. А вот мне залетела ночью одна, из гостиной.
– Вот и мне ночью и до сих пор не вылетела.
– Ну что, меняемся? Можно кусочками.
Мартин ответил, с улыбкой:
– Там всего-то один кусочек, но чур ты первый.
– А может, одновременно? Мысль – одним словом. На счёт три. Идёт? – предложил Дэниел.
– По рукам.
– Раз, два, три. Глаз! – выпалил Дэниел.
– Зеркало, – сказал в ту же секунду Мартин.
– Знаешь, что случилось с Мэтью, когда он увидел через Слезу вход на Путь?
– Догадываюсь.
– Я всё равно скажу, – продолжил Дэниел, – вдруг не догадываешься. Ты с испугу на пол в гостиной приземлился, а он – на травку на лужайке. Вот и вся разница между вами.
– Дэн, ты хочешь сказать, что я увидел в зеркале вход на Путь?
– Мне просто очень надо в Дорлиф – я и фантазирую. Подожди, сейчас микроскоп принесу: идея есть.
Через пару минут Дэниел вернулся.
– Мой, школьный. Сядь-ка лицом к окну – я в твой глаз загляну.
Дэниел приклеился к окуляру, навёл микроскоп на то, что сидело в левой глазнице Мартина, подстроил его и стал искать в этом клубке черноты что-нибудь, кроме черноты… Мартин замер в ожидании…
– Есть! Есть, Мартин! – вдруг полушёпотом, словно испытывая трепет от прикосновения к чему-то сокровенному и боясь упустить это сокровенное, воскликнул Дэниел… и снова: – Есть! Есть!
– Если ты ещё раз скажешь „есть“, но не скажешь, что там…
– Микроскопическая!.. бирюзовая!.. точка!.. Это Слеза, Мартин! Бирюзовая Слеза! Она внутри этого чёрного… не знаю чего. Может, она и вправду была невидимой соринкой из космоса, когда залетела в утробу твоей матери, и на её пути оказался твой несчастный глаз.
– Ну что, в гостиную?.. к зеркалу? – в голосе Мартина звучала решимость. – И плевать на это чёрное чёрт знает что.
Они зашли в гостиную и направились к зеркалу. Дэниел остановился раньше немного в стороне, чтобы оставить Мартина наедине с его отражением.
– Встань, как ты стоял вчера.
Мартин стал медленно двигаться к зеркалу. „Если ты испугаешься и на этот раз, я врежу тебе, – мысленно предупредил он своё отражение. – Ты понял меня?.. Ты понял меня?“ Остановился: ему показалось, что это то самое расстояние между ним и зеркалом, которое выявило невидимый разлом; кроме расстояния, было ещё что-то – какое-то непонятное ощущение. Глядя своим правым зрячим глазом в отражение левого, Мартин едва заметно стал поворачивать голову направо… Вдруг он прижал левую руку к левому виску, а правой крепко-накрепко стиснул её запястье, чтобы помочь ей сладить с…
– Дэ-эн! – захрипел Мартин (Дэн приблизился к нему и, оставаясь немного сзади и сбоку, увидел зеркального Мартина: лицо его съёжилось в ком и неистово дрожало). – Дэ-эн! Я ви-ижу разло-ом… Мне-е больно… больно. Ты видишь его?
– Нет, Мартин, не вижу, – пробормотал Дэниел и встал рядом с ним. – Не вижу. Отсюда тоже не вижу. Всё, не вижу.
Не в силах больше сопротивляться боли, Мартин упал на колени… Боль отпустила его, и он поднялся.
– Думаю, это вход на Путь, – сказал он. – И теперь нам не нужен твой физик.
– Хорошо, если так. Но мы должны всё проверить. Зеркало лишь отражает разлом, который открывается Слезе в твоём глазу. Понимаешь?
