– Хорошо, если так. Но мы должны всё проверить. Зеркало лишь отражает разлом, который открывается Слезе в твоём глазу. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что вход был не передо мной, а позади меня?
– Похоже, так.
– Давай проверим твою версию, – предложил в нетерпении Мартин. Что ты так на меня смотришь? Я в полном порядке.
– А если опять боль?
– Стерплю… ради того, чтобы физика сделать.
Дэниел встал спиной к зеркалу, почти вплотную. Мартин – лицом к Дэниелу.
– Я точно здесь стоял, – сказал Мартин. – Ищи разлом. Мой глаз – к твоим услугам.
– Спасибо, но ты должен был сказать: моя Слеза. Ты теперь у нас обладатель Слезы. В Дорлифе, к твоему сведению, Слёзы имеют право носить только Хранители. Их по пальцам можно пересчитать. Ладно, теперь за дело.
Дэниел подался вперёд и стал напряжённо всматриваться в левый глаз Мартина.
– Пока ничего. Попробуй повернуть голову направо, только очень медленно… Стой! Я вижу его. Это вход.
Мартин отшатнулся.
– Боль? – спросил Дэниел.
– Уже уходит. Дэн, напиши физику. Напиши, что он со своей Слезой больше нам не нужен.
Ребята пошли в комнату Дэниела. Их ждало письмо от Эндрю.
– Открывай, – торопил Мартин.
– А если он принял наши условия?
– Если принесёт Слезу, пусть идёт с нами, а там видно будет. Открывай, не тяни.
Эндрю писал: „Дэниел, полагаю, сегодня вы будете благоразумны, и мы обо всём договоримся. Моё предложение: от вас – информация или, как вы её назвали, ваше открытие. От меня – то, что в прикреплённом файле“.
Дэниел открыл файл – подскочил с места и выбежал из комнаты с криком, будто хотел донести весть, заключённую в нём, до всех Дэниелов, которые обитали в этом доме:
– Жива!.. жива!.. жива!..
С экрана монитора на Мартина смотрела („Какая она красивая!“) девушка, и он не мог оторвать взгляда от этих зелёных глаз, пока в комнату не вернулся Дэниел.
– Мартин, Лэоэли жива! – объявил он, какой-то ошалевший от радости.
– Кто такая Лэоэли? Я ничего не знаю о ней, кроме того, что она очень красивая.
– Я разве не говорил?! – удивился Дэниел. – Она дорлифянка. Пришла за мной. Когда я утром отправился за пирогом, её похитили. Теперь я знаю кто. Мартин, представляешь, я думал, Лэоэли погибла. Мне позвонили и сказали, что она прыгнула с шестого этажа и разбилась насмерть.
– Кто позвонил?
– Какая-то женщина, якобы из иммиграционной службы. Враньё!
– Дэн, он же фанатик, этот твой физик…
– Он не мой.
– Просто чокнутый. Ради открытия он готов на всё, что угодно.
– Ты прав. Но Лэоэли… Я открою ему всё.
– Фиг ему, а не всё. С нами пойдёт.
– Мартин, мне плевать, пойдёт он или нет, лишь бы вернуть Лэоэли. Ты не понимаешь, что она для меня значит.
– Всё рассчитал гад. В полицию не сунешься: она же из параллельного. Документов нет, говорит на непонятном языке, да?
– Да… Надо ему ответить… Что умолк, Мартин?
– Дэн, дай мне пять минут.
Через минуту Мартин сел за компьютер и написал: „Эндрю, я согласен. Приезжайте сегодня с Лэоэли ко мне. Оденьтесь по-походному, имейте запас еды и питья на два-три дня. Я укажу вам место, где шарик работает. Лучше, если вы возьмёте его с собой, тогда увидите всё своими глазами“.
– Дэн, отправлять?
Дэниел одобрительно кивнул.
Эндрю хватило двух минут, чтобы дать ответ: „Дэниел, прилечу с Лэоэли завтра утром. У вас будем к одиннадцати. Шарик забрать из лаборатории не могу, я уже не раз говорил вам об этом. Лэоэли счастлива, что снова встретится с вами. Не судите обо мне превратно: она была моей гостьей, а не заложницей. Мной движет только научный интерес“.
– Подлец, – прошептал Дэниел.
– Не жалей подлеца, Дэн. Я вырублю его, как только заявится. Очнётся – нас уже не будет.
– Нет, Мартин. Я слово дал. Главное – Лэоэли жива.
– Если бы у меня была такая девушка… – с трепетом в голосе произнёс Мартин, но, споткнувшись о собственную выдумку, умолк и потупил взор… и вернулся к реальности: – Тогда возьмём его с собой. Если не возьмём, ещё пожалеешь об этом. И ни слова о том мире. Согласен?
– Согласен. А ты согласен?
– Не понял. С чем это я должен согласиться?
– Ну, просто, согласен или нет?
– Ладно, согласен.
– Тогда срываемся с места и летим туда, где всё началось… где прожил всю свою жизнь один без вести пропавший дорлифянин, Нэтэн, он же Дэнби Буштунц.
Глава седьмая
«Если это не конец, то это начало»
К половине одиннадцатого утра всё было готово к отъезду. Перед домом Дэниела стоял внедорожник знакомого лесника (Мартин позвонил дяде поздно вечером, по возвращении из местечка, которое захватило двух друзей в крепкие объятия и никак не хотело отпускать). Для пользы дела было решено, что Сэмюель и Мартин подождут в машине. Так что Дэниелу пришлось в одиночестве терпеть упрямство несговорчивого времени.
Наконец неподалёку остановилось такси, и он, выйдя из дома, направился навстречу Лэоэли и Эндрю. На Лэоэли были джинсы, блузка цвета аквамарин и кроссовки. Эндрю держал в руке увесистый рюкзак. На ходу с расстояния трёх шагов Дэниел сдержанно поприветствовал его кивком и словом:
– Эндрю.
– Дэниел, привет! – ответил тот, и в голосе его звучали нотки, которых в игре, рассчитанной на Лэоэли, требовала роль друга.
Затем Дэниел заговорил с Лэоэли (на непонятном Эндрю языке):
– Привет, Лэоэли! Дорогая моя Лэоэли! (Они обнялись.) Я очень… очень соскучился по тебе!.. Видишь, мы снова можем разговаривать не на пальцах, я всё вспомнил. Скоро мы возвратимся в Дорлиф, в наш Дорлиф.
– В наш дом? – спросила она на языке Дэниела и улыбнулась.
– В наш дом, – ответил он.
По просьбе Мартина он не ограничился лишь приветствием и затеял разговор в присутствии Эндрю. Это должно было послужить в качестве приманки для него. Не попроси его об этом Мартин, слова всё равно последовали бы друг за другом сами по себе, подталкиваемые лишь чувствами. Но тот попросил его об этом и имел право думать, что всё идёт по его плану.
– Дэн!.. я счастлива! Ты не знаешь, как я счастлива! Я счастлива видеть тебя и счастлива, что ты снова дорлифянин. Но Дорлиф…Ты сказал, мы возвратимся в Дорлиф. Но как?.. Как мы покинем этот мир без Слезы?
– Не терзайся этим. Очень скоро всё разрешится, вот увидишь. В той машине мои друзья. И сейчас мы уедем с ними… чтобы вернуться в Дорлиф… Мартин! (Тот вышел из машины.) Мартин, иди к нам… Мартин, это Лэоэли.
– Рад знакомству. И простите, если я заставил вас вспомнить о корявырях.
– Мартин, Мартин, я не стану это переводить. И я просил тебя…
– Переводи. Я сказал то, что хотел сказать.
– Что он сказал, Дэн? – спросила Лэоэли. – Он что-то сказал мне.
– Он беспокоится, что его лицо может… напугать тебя… Вот его слова: «Рад знакомству. И прости, если я заставил тебя вспомнить о корявырях».
– Мартин, пусть тебя это не тревожит, – сказала Лэоэли как можно мягче, глядя ему в лицо.
– Дэн.
– Она просит тебя не называть себя корявырем. В общем, расслабься.
– Позапрошлой ночью ты снился мне, – продолжила Лэоэли. – Теперь я знаю, что это был ты. Твой правый глаз был цвета вашего неба, как сейчас, а левый – бирюзовый. Мы отчего-то плакали, ты и я.
Дэниел перевёл сказанное ею слово в слово, и неясный вопрос застыл между его глазами и глазом Мартина.
Эндрю стоял в шаге от Дэниела и Лэоэли как вкопанный. Он словно смотрел вдаль… не различая предметов, а лишь поглощая эти неземные сочетания звуков, которые пленили его разум и не оставили места в нём ничему другому. В эти мгновения он пребывал в изумлении (приманка Мартина сработала).
– Мартин, отведи Лэоэли в машину, я сейчас, – сказал Дэниел и затем обратился к Эндрю: – Эндрю, нам в тот внедорожник. Мы поедем с лесником и его помощником. Они из тех мест, куда нам с вами надо попасть. Дорога неблизкая. По приезде один из них будет нашим проводником. Если не возражаете, присоединяйтесь.
– Дэниел… разве я могу возражать после того, что слышал сейчас? Я целиком в вашей власти.
– Тогда, может, стоит спросить себя, хотели бы вы говорить на этом языке.
– Спросить себя? Всё последнее время я задаюсь вопросом, последствия ответа на который те же, что и последствия ответа на предложенную вами задачку.
Лэоэли подождала Дэниела возле машины. Они пропустили Эндрю вперёд. Дэниел повернулся к своему дому и тихо сказал:
– Прощай, моя обитель.
…Дорогой Лэоэли рассказала ему, что эти дни жила в доме сестры Эндрю. Энджела была очень добра к ней: показывала «картинки» их семьи, они вместе гуляли, ходили по магазинам (одежду, которая была на Лэоэли, она выбрала сама), вечерами смотрели «живые картинки». Их навещал Эндрю. Всякий раз он предавался расспросам о Слезе, показывая Лэоэли рисунок, который она видела у Дэниела. Такое цепкое любопытство насторожило её, и она отмалчивалась, делая вид, что не понимает его.
