В 1928 г. или в начале 1929 г. в кавказских горах была отыскана и расстреляна группа имяславцев, монахов–подвижников, высланных с Афона после известного имяславского движения. Во главе стоял Павел Дометич Григорович, дворянин, помещик и ротмистр из Киевской губернии, который после 20 лет монашества, по призыву в Армию, был на войне 1914 г. и после ее окончания, в революцию, вернулся в Кавказские горы и носил имя Пантелеймона. Составитель этой книги был с ним лично знаком, как и с другими имяславцами, потому что в 1918 г. во время гражданской войны и власти белых на Кубани, у кубанских миссионеров (среди которых был и он) состоялось несколько совещаний с имяславцами в целях примирения их с Православной Церковью в догматическом споре об имени Божием. Был выработан целый ряд догматических положений, которые и были подписаны обеими сторонами. Имясла–вец монах Мефодий был законно рукоположен в иеромонахи для бывших имяславцев и отправлен к ним в горы. Но вскоре между ними опять произошел спор. О. Мефодий остался верен выработанным православным положениям и покинул горы, но в дороге на одной из станций был расстрелян большевиками. Расстрелянные через десять лет после этого монахи–подвижники и пустынножите–ч ли были, конечно, представлены большевиками как опасная контрреволюционная организация. В 1930 году пишущий эти строки сам пытался остаться в России и в Кавказских горах, но, повстречав пустынножителей, выяснил, что пребывание там делается невозможным: все оказались на учете в ближайших селениях, а некоторые ушли в»непроходимые»дебри и на вершины, о месте пребывания которых никто не знал [2073].
Другой обителью кавказских имяславцев, разогнанной в 1929 году, была женская община, состоявшая из 22 монахинь и возглавлявшаяся иеромонахом Патрикием. Когда милиция пришла в обитель с приказом на выселение, монахини оказали сопротивление; на вопрос об именах они отвечали только:«Христианка». Все насельницы обители были увезены к Краснодарскую тюрьму [2074].
До начала 30–х годов одним из крупных имяславческих центров был поселок Псху в 80 км от Сухуми: именно туда в 1913 году перебралась значительная часть вывезенных с Афона имяславцев [2075]. К 1930 году в поселке и прилегающей к нему долине находилось не менее 100 монахов, 12 священников, 8 молитвенных домов. Кельи были разбросаны по всей долине. Результатом просветительской деятельности монахов было то, что»за все десять лет [советской власти] в Псху не вырос ни один комсомолец, ни один коммунист» [2076]. Еще в 1929 году местный школьный учитель»каждое воскресенье водил ребят в церковь, с молитвами начинал и кончал уроки» [2077]. Однако в 1930 году монахов кнутами выгнали из Псху.«Отшельники, их было наверное сто человек, шли с пением псалмов и благодарили Бога, — вспоминал впоследствии участник московских религиозных кружков К. С. Родионов. — Старики по дороге умирали. Пригнали в Сухумскую тюрьму, из нее погнали в Тбилиси. Так кнутами ликвидировали Псху» [2078]. Летом 1931 года чекистами сфабриковано дело»монархической повстанческой организации, действовавшей в 1927–1930 годах в долине Псху и на озере Рица». 8 октября коллегия ОГПУ приговорила часть арестованных к расстрелу; 26 октября приговор приведен в исполнение в Новороссийске [2079]. Другие арестованные были приговорены к различным срокам тюремного заключения.
В 1931 году массовая»зачистка»проводилась по всему Кавказу:«После специальных рейдов в горы войск ОГПУ–НКВД большинство тех, кто надеялся укрыться в горных пустынях, были найдены и взяты под арест. Более десяти тысяч монашествующих были разбиты пополам на два этапа. Одну партию заключенных отправили в Новороссийск, вторую — в Тифлис (Тбилиси)» [2080]. В Тифлисе из арестованных монахов образовали трудовую артель [2081]. Тех же, кого отправили в Новороссийск,«погрузили на баржи, везли в невыносимой тесноте, как негров во времена работорговли. Монахи плыли и пели молитвы» [2082].
После массовых арестов начала 30–х годов оставшиеся в живых имяславцы окончательно ушли в подполье. Большинство из них с 1927 года состояло в так называемом»иосифлянском»движении [2083], отказавшемся поминать митрополита Сергия (Страгородского) [2084]. В 1937- 1938 годах погибли представители»ученого имяславия»; 8 декабря 1937 года, после четырех лет лагерей, расстрелян священник Павел Флоренский [2085], а 17 января 1938 года к расстрелу приговорен М. А. Новоселов (дата приведения приговора в исполнение неизвестна [2086]). На Поместном Соборе Русской Православной Церкви 2000 года Новоселов причислен к лику святых. Из активных деятелей»московского кружка»имяславцев к концу 1930–х годов на свободе оставался только А. Ф. Лосев, выпущенный из лагеря досрочно, в 1933 году.
К 1937–1938 годам относится переписка по вопросу об имяславии между местоблюстителем Московского патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским) и экзархом Московской Патриархии в Северной Америке митрополитом Вениамином (Федченковым) [2087]. Митрополит Сергий, как мы помним, был автором Послания Святейшего Синода от 18 мая 1913 года и имяславие воспринимал критически. А митрополит Вениамин, напротив, относился к числу горячих сторонников имяславия.
Переписка между двумя митрополитами по вопросу об имяславии началась, как кажется, вполне случайно: один из активных деятелей русской эмиграции, послушник Георгий Поляков, направил на имя митрополита Сергия письмо, в котором обвинял митрополита Вениамина (тогда еще архиепископа) во всевозможных ошибках и, между прочим, в защите ереси»имябожничества». Митрополит Вениамин посчитал нужным не просто оправдаться в возведенных на него обвинениях, но и представить патриаршему местоблюстителю подробный доклад по данному вопросу. Доклад состоял из трех частей. Первая и вторая содержали выдержки из писаний Святых Отцов и о. Иоанна Кронштадтского об имени Божием; третья, основная, включала изложение библейского и святоотеческого учения об имени Божием, критику Синодального послания от 18 мая 1913 года, различные мысли, наблюдения и заключения митрополита Вениамина, касающиеся молитвы Иисусовой и силы имени Божия. К докладу прилагался трактат, посвященный учению преподобного Феодора Студита о почитании креста Господня и святых икон.
В Архиве Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата переписка сохранилась не полностью. Нам не удалось обнаружить первую и вторую части доклада митрополита Вениамина [2088]; сохранилась лишь третья часть, однако именно она представляет наибольший интерес, так как дает полное представление о взглядах самого митрополита Вениамина на имяславие. Сохранился также трактат о святом Феодоре Студите. Весь этот материал публикуется нами в Приложении к настоящей книге, поэтому мы не будем его здесь подробно рассматривать. Укажем лишь на самое основное.
Позиция митрополита Вениамина может быть сведена к нескольким тезисам, сформулированным им самим:
1. Сила действия имени Божия происходит от благодати Божией, присущей самому имени.
2. Имя Божие действенно само по себе — не в силу веры произносящего, но благодаря присутствующей в имени Божием благодати Божией.
3. Формула»Имя Божие есть Сам Бог»не новая, а древняя, истинная и абсолютно верная по существу.
4. Мысль о том, что в имени Божием присутствует Бог Своим существом, богословски неприемлема, однако она не противоречит идее благодатного присутствия Божия в имени Божием, а наоборот, лишь оттеняет реальность Бога, Который действует благодатью, пребывающей в Его имени.
5. Послание Синода от 18 мая 1913 года преувеличивает человеческий, субъективный, естественный элемент в молитвенном делании и приуменьшает божественный, объективный, благодатный элемент. Послание носит на себе отпечаток»нравственно–психологической»теории истолкования догматов, проводившейся в жизнь митрополитом Антонием (Храповицким) и приведшей его к еретическому учению об Искуплении [2089].
Отвечая на тезисы митрополита Вениамина, митрополит Сергий повторяет аргументы, выдвинутые против имяславия в 1910–х годах: если бы»новый догмат»нужен был для Церкви, его бы сформулировал кто‑либо из Святых Отцов, а не»иерогусар Булатович» [2090]; ни Феофан Затворник, ни Игнатий (Брянчанинов), ни Иоанн Кронштадтский не были имябожниками; действенность таинств нельзя ставить в зависимость от имени Божия и крестного знамения [2091]; и т. д. Имея в виду Послание Синода от 18 мая 1913 года, митрополит Сергий признает:«Монастырские старцы<…>не могли, конечно, удовлетвориться нашими духовно незрелыми семинарскими рассуждениями» [2092]. Тем не менее он заключает:«Как бы то ни было, имябожники осуждены и на Афоне, и в Константинополе, и у нас. Лучшие из них давно смирились и причащаются в наших церквах. Какой смысл их снова поднимать, чтобы в результате получить лишнее смущение в церкви?» [2093]. Митрополит Сергий советует экзарху Америки»решительно устранить себя от имябожничества»:«то, что в нем есть хорошего, будет хорошо и без Вас и не пропадет бесследно, а все ошибочное и темное уже осуждено Церковию, и Вам того не реабилитировать» [2094].
