— А нам не пофиг? Тебя отмазали, теперь за свой косяк Ржевские будут репарации с компенсациями отслюнивать. Там же Ильяс, так что он с них не слезет. Глядишь и исполнится его мечта о сети кафЭ и бутиков…
— Ну да. Как же, мечты… Не те масштабы в Кронштадте. А в других местах если что и открывать, так разве что бутик "Ле гопнИк" и кафе "Бомжмур".
— Пожуем увидим — резонно отвечает Вовка.
— А телевизионщики уже у танка съемки закончили? — вспоминаю я.
— А то ж! Они уже в Крон похряли. А этот Чечако вишь новую сенсацию учуял… Ты учти, майор всякие несанкционированные интервьи воспретил.
— Да я понял, чего тут…
А дистанции тут детские — мы уже и приехали. Танк стоит на месте, народу вокруг него уже немного, менты закачивают погрузку в машины той самой кучи трофейного оружия, а я вдруг вижу у Енота тот самый пропавший у меня ятаган. Ну, точно ведь — он мне его не вернул же! Вовка с разворота укатывает обратно, а я присаживаюсь к греющимся на солнышке. Мое появление проходит без эксцессов, вижу, что они степенно продолжают прерванный моим появлением разговор.
— Учить надо бойцов всему, многое может пригодиться — выдает как раз мудрую мысль Павел Александрович.
— Особенно если учат верно. Тому, что нужно — добавляет Серега.
— Вот именно. Тут к слову такие события разворачивались, что и в фанастике выглядеть будут неправдоподобно. Вот вы толковали про полезность ножиков. Мне в этом плане вспоминается такой Герой Советского Союза, как Александр Мнацаканов. Особо отличился он уже здесь, за что Золотую звездочку и получил, но предпосылки раньше были.
— А ножики при чем? — продолжает вертеть в ручонках ятаган Енот.
— Когда свежеиспеченный лейтенантик получил свой первый танк, то экипаж немного удивился, что командир носит с собой всегда не вполне приличный танкисту нож.
— Ну, кавказская кровь, да.
— Экипаж тоже этим делом заинтересовался — знаете, если командира уважают, то и подражают ему. Попутно командир всерьез занимался обучением своего экипажа вовсе уж ненужной, вроде, танкистам рукопашке и применению ручных гранат. Нет, оно положено было такому учить, но вы ж сами знаете разницу в армии между «положено» и «старательно». Вот свой экипаж Саша учил старательно. Потому когда под городишком Каменск немецкое противотанковое орудие в паре десятков метров от своей позиции вынесло тридцатьчетверке ведущее колесо и «разуло» развернувшийся боком от этого зубодробительного удара танк, события пошли совсем не так, как артиллеристы ожидали. Они успели второй болванкой поджечь вставшую машину, после чего выскочивший первым из полыхающей тридцатьчетверки с гаечным ключом в руке мехвод, с досады, наверное, запулил в противотанковый расчет этот самый инструмент. Вероятно, немцы приняли летящий предмет за гранату, потому как грамотно укрылись. Подарив этим несколько драгоценных секунд экипажу танка, выскакивающему горохом из пылающей тридцатьчетверки. Дальше пошло совсем неожиданно для панцербрехеров. Повыпрыгивавшие из механического костра как были — в горящей одежде, тушить ее было некогда, а по январской погоде одеты были тепло, многослойно и огонь пока еще не шибко припекал сквозь вату, танкисты атаковали орудийный расчет, швырнув по дороге пару настоящих гранат в ровик и ввалившись на позицию в виде огненных чертей. И взяли очумевших артиллеристов в ножи. Рукопашная схватка с ножами и пистолетами в упор была короткой, но злой и жестокой, противотанкистов вырезали, захватив орудие в полной исправности. Да еще и с запасом снарядом. После этого затушили одежку и обнаружили, что лейтенант спекся — у него сильно обгорело лицо и после драки отекало все сильнее, он уже и видеть не мог. Вот тут мне не совсем ясно — обычно писали, что он ослеп, но врачи сумели за несколько месяцев восстановить зрение… — смотрит на меня Павел Александрович.
— Ну, тут возможны варианты — например, могли образоваться спайки между веками, тогда их надо очень аккуратно иссекать. Чтобы человек мог просто открыть глаза. Может быть еще ранение какое было, с проблемами в неврологической области. Нервы ведь тоже восстанавливаются, хотя и очень медленно — выкручиваюсь я из неясной ситуации…
— В общем так или иначе, а по излечению Мнацаканов попал уже на Ленинградский фронт, получил КВ, но на КВ служил не слишком удачно, не нравилась ему эта неповоротливая шарманка, да еще и ухитрился экипаж ухнуть не то в волчью противотанковую яму, не то крупную воронку. Танк воткнулся стволом в землю, застрял намертво, пришлось спешно эвакуироваться с ничейной земли, сняв самое ценное — пулеметы, прицел, замок от орудия и ты пы, а потом возиться, выдергивая стылую тушу под огнем… Перевод на средний танк был принят с радостью. И на Т-34 Мнацаканов как раз и очень неплохо поработал. Прославился же Александр Сидорович во время снятия блокады.
— Известный рейд по замыканию кольца? — хмыкает Енот.
— Он самый.
— Вы бы внятно говорили. Раз уж начали. Кольцо — это ведь блокада города? — уточняет Серега.
— Не совсем. При снятии блокады наши как раз ломали все рубежи немецкой обороны, понагороженные тут за три года. При этом рассекали немецкие войска танковыми ударами, образуя мешки теперь уже для германских войск. Как раз удар танков и пехоты от Красного Села на Кипень и Ропшу, навстречу ломившейся с Ораниенбаумского пятачка 2 ударной армии должен был посадить в мешок Петергофско-Стрельнинскую группировку немцев. Отрезать от снабжения, не дать эвакуировать массу ценнейшего оружия и снаряжения. Тут одних дальнобойных сверхорудий было за сотню. В общем надо было накормить немцев тем же блицкригом, что они летом 41 устроили. Только все происходило зимой. На местности, богатой болотами, ручьями и речушками, покрытой снегом местами по пояс, с серьезно оборудованными рубежами немецкой обороны. Удалось выбить немцев из Красного села. Потери понесли весьма печальные. Приказ — пробиваться на Кипень и Ропшу, а вариантов с гулькин нос. Потому что там, где ехать удобно — у фрицев хорошо оборудованные узлы обороны, набитые противотанковыми средствами и с добротными минными полями. И будет как перед Красным селом, где пришлось немецкую оборону прогрызать, теряя машины и людей. А вот идти не по готовым дорогам — не получится. В Дудергофе немцы плотину взорвали, затопили ледяной водой местность, да еще впридачу железнодорожная ветка забита вагонами — и получился такой непроходимый для танков забор, баррикада на рельсах. Вот и выбирай, как помирать.
— А Мнацаканов на тот момент чем командовал?
— Ему поручили командование передовым отрядом бригады. И было у него в этом отряде четыре Т-34 (все, что в батальоне осталось), да три Т-26, да с бору по сосенке три взвода самоходок разного калибра — по три штуки на взвод. Всего на круг 16 машин разного вида, сборная команда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
