— Я этих Саггсов не знаю, — сообщил Калл.
— Они известны в окрестностях Форт-Уэрта как негодяи и убийцы, — пояснил Уилбергер. — Я никогда не думал, что смогу позволить им убить меня. Унизительно. Я пережил такую войну, а теперь меня убили чертовы подлые конокрады. Говорю вам, это меня бесит.
— Любой может проспать, — спокойно заметил Август. — Если вы будете лежать тихо, легкое может зарубцеваться.
— Нет, сэр, увы, — возразил Уилбергер. — Слишком много я повидал таких ранений, чтобы ждать чуда. Уж лучше я получу немного удовольствия от беседы.
Он снова перевел глаза на Чертову Суку и улыбнулся. Казалось, вид ее радует его больше всего.
— Нравится мне эта кобылка, — проговорил он. — Оставьте себе моего злючку за ваши хлопоты. Он большим умом не блещет, но надежен.
Он откинулся назад и несколько минут лежал молча. Быстро темнело.
— Знаете, я родился на Гудзоне, — начал он немного погодя. — И рассчитывал там и умереть, но ничего не поделаешь, придется довольствоваться этим проклятым Арканзасом.
— Перестали бы вы говорить о собственной смерти, это неинтеллигентно, — шутливо заметил Август.
Уилбергер посмотрел на него и рассмеялся, отчего на губах появилась кровь.
— Именно оттого, что я неинтеллигентен, я и истекаю кровью на берегу Арканзаса, — сказал он. — Я бы мог стать адвокатом, как мой брат, жить в Нью-Йорке и есть устрицы.
Он снова замолчал. Стало совсем темно. Ньют стоял около лошадей, стараясь не заплакать. Он почти не знал мистера Уилбергера, и сначала тот показался ему резким, но то, как он спокойно лежал на окровавленном одеяле и умирал, произвело на Ньюта огромное впечатление. Действовала на него и бескрайняя пустота темной равнины. Печаль росла в нем, принося слезы. Капитан Калл и мистер Гас сидели около умирающего. Дитц в сотне ярдов в стороне стоял на страже. Пи Ай находился рядом с Ньютом и лошадьми, занятый своими мыслями.
— Он долго будет умирать? — спросил Ньют, чувствуя, что целую ночь такого напряжения ему не вы держать.
— Я видел парней, которые по нескольку дней протягивали, — тихо ответил Пи Ай, считавший не вежливым говорить о смерти человека в его присутствии. Шутка Гаса покоробила его. — Но потом они вдруг уходят, — добавил он. — Когда готовы, то и уходят, или даже когда не очень готовы. Этот человек потерял слишком много крови, он долго не протянет.
Калл и Август знали, что им остается только ждать, и они сидели около Уилбергера, почти не разговаривая. Прошло два часа в полном молчании, только слышалось слабое дыхание Уилбергера.
Потом, к удивлению Калла, Уилбергер неожиданно взял его за руку и слегка сжал.
— Давайте пожмем друг другу руки, спасибо за все, что вы для меня сделали, — слабым голосом произнес Уилбергер. Обменявшись рукопожатием с Каллом, он протянул руку Гасу, который тоже пожал ее.
— Должен признать, Маккрае, это была чертовски забавная вывеска, — сказал он. — Я смеялся много раз, вспоминая ее, а смех — редкое удовольствие. У меня там в седельных сумах две хорошие книги. Одна мистера Мильтона, а вторая Вергилия. Возьмите их себе. Вергилий поможет вам улучшить вашу латынь.
— Должен признаться, она у меня слегка заржавела, — согласился Август. — Я потружусь, большое спасибо.
— Говоря откровенно, я и сам не смог ее прочитать, — признался Уилбергер. — Когда-то мог, но потом забыл. Мне просто нравилось смотреть на страницы. Напоминают мне они о Гудзоне, школьных годах и все такое. Иногда я даже разбирал отдельные слова.
Он закашлялся, выплевывая кровь, и Калл с Гасом решили, что наступил конец, но ошиблись. Уилбергер все дышал, правда, слабо. Калл направился к Пи Аю и Ньюту и велел им начать копать могилу. Ему хотелось пуститься в погоню за конокрадами, как только достаточно рассветет, чтобы разобрать следы. Не находя себе места, он подошел к Дитцу.
К удивлению Августа, Уилбергер снова поднял голову. Он услышал, как копают землю.
— Деловой у вас друг, верно? — спросил он.
— Деловой, — согласился Август. — Еще он любит преследовать конокрадов. Получается, что мы все время возвращаем вам ваших лошадей, Уилбергер. Куда их девать на этот раз?
— О, черт, да продайте, — дрожащим голосом произнес Уилбергер. — Покончил я наконец с этим коровьим бизнесом. Пошлите деньги брату, Джону Уилбергеру, Нью-Йорк, Бродвей, дом 50.
Он снова закашлялся.
— Оставьте себе палатку, — добавил он. — Как дела у робкой молодой леди?
— Получше, — ответил Август.
— Жаль, что мы не встретились раньше, Маккрае, — промолвил Уилбергер. — Мне нравится с вами разговаривать. Надеюсь, вы похороните Чика и мальчика. Лучше бы я его не нанимал.
— Мы о них позаботимся, — пообещал Август.
Прошел час, но Уилбергер все дышал. Август отошел на минутку, чтобы оправиться, а когда вернулся, то увидел, что Уилбергер скатился с одеяла и умер. Калл сидел у реки, курил и ждал. Он поднял голову, увидев приближающегося Августа.
— Он умер, — сообщил тот.
— Ладно, — бросил Калл.
— Он сказал, что ехал с работником и мальчиком, — добавил Август.
— Тогда поехали, — предложил Калл. — Нам не придется искать следы, найдем их по стервятникам.
Августа огорчало, что у него ничего нет, чем бы отметить могилу Уилбергера, кругом голо и пусто. Он и подошел как раз тогда, когда Пи Ай и Дитц засыпали могилу землей.
— Если у него есть семья, им никогда не найти это го места, — проговорил он.
— Ну, тут уж ничем не поможешь, — заметил Калл.
— Я знаю. — Дитц сел на лошадь и ускакал. Через несколько минут он вернулся с черепом бизона. — Я еще раньше заметил там кости, — объяснил он.
— Все лучше, чем ничего, — согласился Август, положив череп на могилу. Разумеется, это было ненамного лучше, чем ничего, потому что наверняка пробегающий мимо койот стащит и череп, и самого Уилбергера.
Дитц нашел ружье Уилбергера и предложил его Га су.
— Отдай его Ньюту, — велел Август. — У меня есть ружье.
Ньют взял его. Ему всегда хотелось иметь ружье, но в данный момент он большой радости не испытал. Так ужасно, что люди все время умирают. У него болела голова, тошнило, хотелось плакать, он не знал, чего больше. Он испытывал такое напряжение, что даже пожалел, что не остался у фургона, что его выбрали для этой поездки, хотя всего несколько часов назад его распирало от гордости.
Ехавший рядом Август обратил внимание на потерянный вид парня.
— Плохо себя чувствуешь? — спросил он.
Ньют не знал, что и ответить. Он вообще удивился, что мистер Гас его заметил.
— Уж слишком часто тебе приходится быть членом похоронной команды, — сказал Август. — Старина Уилбергер отличался чувством юмора. Он бы расхохотался, узнав, что у него вместо памятника череп бизона. Он, верно, единственный из учившихся в Йеле, у кого такой памятник.
Но умер он совсем невесело, подумал Ньют.
— Все идет своим чередом, — продолжил Август. — И вообще, мы ведь с тобой едем в основном по костям. Ты только вспомни про бизонов, погибших на этих равнинах. Бизонов и других животных. И индейцев, живших здесь с незапамятных времен. Их кости там глубоко в земле. Мне рассказывали, что здесь нельзя выкопать яму в шесть футов, чтобы не наткнуться на черепа или берцовые кости, и все такое. Люди здесь жили с давних времен, и их кости лежат кругом в земле. Только подумай, все земля полна костями. Но это ведь наши друзья-животные, чего от них шарахаться.
Мысль показалась Ньюту удивительной: под ним, под этой шелковистой травой — миллионы костей. Ньюту даже стало немного легче. Он всю ночь ехал рядом с мистером Гасом, думая об этих костях.
73
Разобравшись со стадом, Диш решил посмотреть, не надо ли чего Лорене. Прошло уже несколько месяцев с того дня, как он напился в Лоунсам Дав, и с той поры он ни разу не разговаривал с Лореной. Он уже разучился это делать. По правде говоря, и не умел никогда, хотя вины его в том не было. Он с радостью говорил бы с Лореной сутки напролет, но ей этого не хотелось, так что все их разговоры ограничивались несколькими словами. Его сердце тяжело билось, когда он приближался к палатке. Такого страха он не испытывал даже перед переправой через самую бурную реку.
