мире вершатся людьми, и так было всегда. Вначале был только Бог, но едва созданный им первый человек осознал своё бытие, посредником между Господом и человеком стал первый священник, присвоивший себе право говорить с человеком от имени Бога. Причём говорить не бескорыстно, а извлекая из этого всевозможную выгоду. По прошествии недолгого времени все толкователи Божьего слова приохотились жить за счёт прочих людей. У себя дома, в Англии и во Франции, мы привыкли, говоря о божьих людях, иметь в виду Папу, его прелатов и священников. Немногие из нас задумывались о том, что на востоке, в Константинополе, существует другая церковь, тоже христианская, отличная от римской, но организованная и управляемая таким же духовенством. Римская католическая и Греческая ортодоксальная церкви служат будто бы одному и тому же Богу, но каждая ревностно оберегает свою паству, потому что божьи люди обеих церквей расходятся в толковании того, в чём состоит Божья воля и что именно угодно Господу. В результате мы видим, что предполагаемые братья во Христе убивают друг друга из-за того, что каждый считает лишь свою веру истинной, хотя суть различий между разными церквями простым людям зачастую неизвестна или непонятна. Эту ненависть друг к другу внушают христианам божьи люди, к которым народ обращается за наставлениями. Бог, если верить Писанию, учит милосердию, но у божьих людей на уме совсем другое. Они обращают людскую веру себе во благо.
Синклер перевёл взгляд с одного слушателя на другого.
— Так обстоит дело с христианством и его предполагаемым единством. Но давайте взглянем на ислам. Есть ли тут различия? Нет, в том смысле, о котором говорю я, никаких, поскольку и в исламе всем заправляют божьи люди. Они называют себя муллами, имамами, улемами и ещё множеством разных имён, но суть от названий не меняется. В них легко разглядеть всё тех же священников и епископов, и они готовы на всё ради власти над умами людей. Все они жаждут распоряжаться жизнями верующих и существовать за счёт простых людей и, разумеется, ожесточённо сражаются друг с другом за эти блага и преимущества. Едва стало известно о смерти пророка Мухаммеда, как его сподвижники перессорились из-за того, кто унаследует его духовную власть и станет верховным вождём ислама. Запомните это слово — «власть». Просто удивительно, как часто его приходится произносить, когда речь идёт о божьих людях. Итак, в настоящее время внутри ислама существуют учения шиитов и суннитов; и те и другие готовы перерезать друг другу глотки. Они искренне убеждены, постольку их учат этому божьи люди, что Аллах велик, Мухаммед — пророк его, а они его верные последователи, тогда как инакомыслящие (для суннитов это шииты, а для шиитов — сунниты) отринули божественную истину и во имя Всевышнего должны быть уничтожены. Ничего нового. С той же любовью относятся друг к другу римские католики и восточные ортодоксы. Нетерпимость, фанатизм и в результате реки пролитой крови — вот что присуще слепым приверженцам всех учений, и христианских, и мусульманских. Всех их роднит готовность подставлять шеи под пяту тех, кто претендует на право вещать от имени Бога. Вы хотели бы узнать о моих воззрениях больше, или я рассказал достаточно, чтобы побудить вас самим пораскинуть мозгами?
Синклер перевёл взгляд с Дугласа на Сен-Клера.
— Вы услышали достаточно? Прекрасно. В дальнейшем мы можем встретиться или не встретиться, но, если судьба всё-таки сведёт нас снова, я прошу не наводить меня больше на размышления о благочестивых божьих людях. Ну что, поехали? До конца пути ещё далеко.
* * *
На следующий день после того, как он нашёл Алека Синклера, Андре договорился со своим новым другом Гарри Дугласом осмотреть осадные сооружения — таких грандиозных сооружений Сен-Клер не мог себе даже вообразить. В первую неделю своего пребывания в Святой земле он не думал ни о чём, кроме поисков пропавшего кузена, поэтому у него просто не было времени толком оглядеться и познакомиться со здешней жизнью. Но сейчас он был потрясён размахом работ под Акрой.
Осада города продолжалась уже два года, и первоначальный яростный напор осаждающих давно выдохся. Осада превратилась в рутинное дело и для осаждённых, и для осаждающих, как всегда случается при затяжных военных действиях. Лишь иногда скучную обыденность разнообразили ожесточённые стычки между противниками.
Масштаб осадных сооружений был столь велик, что Андре было трудно его оценить и постичь стратегию обеих сторон. Сама Акра, которую упорно защищал разномастный сарацинский гарнизон, была одним из старейших портов Палестины. Город, заложенный столетия назад финикийцами, быстро превратился в процветающий торговый центр — многоязычный, многоплемённый, богатейший город, привлекавший купцов и торговые суда со всего мира. До захвата Саладином в 1187 году Акра славилась ещё и как несравненный город увеселений, предлагавший великое множество греховных удовольствий.
Под властью мусульман всё это изменилось. Увеселительные заведения исчезли за одну ночь, как будто их никогда не бывало, с христианских церквей были сняты кресты и колокола, мечети открылись заново, но прежде всего сарацинские завоеватели занялись укреплением оборонительных сооружений, и работы эти продолжались вплоть до самой осады.
Затем, когда двумя годами позже к Акре прибыла первая франкская армия под командованием Ги де Лузиньяна, всё круто изменилось. Христианский флот, состоявший главным образом из генуэзских и пизанских боевых кораблей, превосходивших по размерам арабские одномачтовые каботажные судёнышки и галеры, быстро установил господство на морских подступах к городу и начал морскую блокаду. Маленькой армии Ги осталось лишь блокировать Акру с суши, что, однако, оказалось легче задумать, чем сделать.
Город Акра представлял собой неправильный треугольник с крючкообразными выступами; море подступало к городу с запада и юга. У Акры имелись внутренняя и внешняя гавани, причём горловину внутренней перегораживала массивная цепь: когда её поднимали, она полностью преграждала кораблям вход на рейд. С суши город защищали высокие стены, усиленные барбаканами и башнями, расположенными так близко друг к другу, что с них можно было вести перекрёстный обстрел, держа под прицелом всё пространство под стенами.
Стены эти были возведены тамплиерами и госпитальерами, заправлявшими в городе перед хаттинским побоищем. В первые же дни осады атакующие франки на горьком опыте убедились, что их единоверцы строили на совесть и штурмовать эти стены в лоб попросту бесполезно.
Тогда к городу подтянули метательные машины и сосредоточили
