Она зарыдала еще громче.
— Таби! — рявкнул тидусс, раздражаясь. — Я никогда не изменял тебе! Даже не думал! Сыновьями нашими клянусь!
— Ничего святого нет, — провыла жена. — Ничего! Бессовестный! — она всхлипнула совсем по-бабьи, подняла красные заплаканные глаза и тоскливо призналась:
— А я ведь беременна, Мали.
— О, — глубокомысленно заметил Тандаджи и медленно сел на стул. Поправил синюю салфетку на красной скатерти. Моргнул несколько раз. — О.
В гостиной мимо двери укоризненной тенью проскользнула матушка. Молчание затягивалось, жена тихо всхлипывала, жужжал холодильник, проклятая запись моргала на экране.
— Таби? — подал голос Тандаджи. — Правда?
— Правда, — сердито сказала супруга. — Мне сорок шесть, у меня муж ходит по проституткам, у меня не бывает с ним близости месяцами, и я беременна.
— Беременна, — повторил глава семьи. — Таби, цветок мой, Таби. Я верен тебе. Ну зачем мне другие женщины, жена? Я никого больше не люблю. Поверь. Такая работа. Иногда нужно обнять девушку. Для прикрытия.
Он не стал говорить, что иногда требуется куда больше, чем обнять.
— Я теперь буду вовремя приходить с работы, — пообещал он убежденно. — И все выходные только с тобой. И отпуск возьму. Поедем в Эмираты, на море, а?
— Ай, — махнула рукой супруга, — не обещай того, что не сможешь сделать, Мали. Правда не изменял?
— Правда, — сказал он. Жена посмотрела на него, смягчилась, стала вытирать слезы, подбежала к плите, засуетилась.
— Я сейчас накормлю тебя, подожди. Голодный совсем, видно. Ой, как я переживала, Мали. Глупая я, глупая.
Тандаджи встал, обошел осколки, обнял ее со спины.
— Думаешь, мальчик снова?
— Девочку хочу, — капризно заявила супруга. — С девочками легче.
Тандаджи вспомнил сестер Рудлог, поморщился немного и мысленно попросил у духов-покровителей все-таки мальчика. К ним он как-то уже привык.
Инляндия, Лаунвайт, воскресенье
В роскошном кабинете лаунвайтского герцогского дворца лорд Лукас Бенедикт Дармоншир пил кофе и нетерпеливо поглядывал на часы. Сегодня он встал рано — вся его натура требовала немедленного действия, но в одиночку, в стране, где почти не оставалось старых связей, и совсем не было связей достойных, он мало что мог сделать. Впрочем, и недостойные могли принести ему определенную информацию. Но этим он займется потом.
Сейчас он ждал Жака Леймина, бывшего руководителя службы безопасности, работавшего ранее на его деда. Ждал и выстраивал план разговора. Помощь старого безопасника была бы очень кстати — если тот согласится работать на блудного и порочного хозяйского внука, конечно. Насколько Люк помнил — а память сквозь опиумный дурман пробивалась с трудом — в последнюю их встречу в наркопритоне он обложил Леймина таким матом, что и сейчас было неловко.
Кембритч допил кофе, потянулся к сигарете, снова пролистывая папку, выданную ему Тандаджи, и попутно вспоминая вчерашний разговор с Его Величеством Луциусом Инландером.
Когда он подъехал к резиденции Инландеров, на крыше дворца споро работали слуги, наводя порядок после Серебряного бала. Блистающий щит был уже снят, призрачная лестница убрана, и бедолаги-рабочие сновали туда-сюда под непрекращающейся лаунвайтской моросью, которая так и будет сыпаться с неба до декабря, пока незаметно не перейдет в бесконечный мелкий снег. Неизвестно, чем руководствовался первопредок правящей династии, Инлий, выбирая именно это место для столицы — потому что чуть севернее, ближе к Блакории, зима была хоть и холодной, но солнечной, а снегопады мощными, но редкими, а южнее Лаунвайта царствовала затяжная и теплая осень, и зима была мягкой. Возможно, родоначальник Инландеров просто не любил солнце — и теперь миллионы жителей столицы почти круглогодично вынуждены были жить в слякоти и под хмурым небом. Неудивительно, что лаунвайтцы в большинстве своем имели вид кислый и скорбный.
Его Величество, как и в прошлый раз, ожидал герцога в своем темном и тесном кабинете. Точнее, это его светлость ожидал в приемной, пока Луциус закончит предыдущую встречу и изволит принять его. Король что-то обсуждал с помощниками, и Люк с некоторым даже сочувствием подумал о том, что монарху что выходной, что будний день — изволь встать и идти трудиться на благо государства. Врагу такого не пожелаешь.
— Садитесь, Дармоншир, — резко сказал Инландер после того, как Люк попривествовал сюзерена поклоном. На краю стола лежали газеты, и сверху — тот самый «Сплетник», со статьей которого Люк успел ознакомиться с утра. — Я, признаться, не рассчитывал, что вы так скоро ослушаетесь меня. Что у вас с Мариной Рудлог?
— Ничего, — с очень искренним недоумением ответил Люк и прямо посмотрел в глаза своему сюзерену. — Мы несколько раз пересекались, но знакомы мало.
Его Величество криво улыбнулся. Взгляд у него был колючий, сосредоточенный. У этой унылой собаки, очевидно, хватка была бульдожьей.
— Вы держите меня за идиота, лорд Лукас?
— Я бы не посмел, Ваше Величество, — заверил его Люк. И постарался не ухмыльнуться.
— Тогда подумайте еще раз, — Луциус достал из портсигара коричневую сигарету, прикурил, и по помещению потек сладковатый дымок.
— Быть может, — как можно смиреннее попросил новоявленный герцог, — вы, Ваше Величество, поясните, в чем вопрос?
— В парке стоят камеры наблюдения, — «пояснил» Инландер. — Вы были с ней в закрытой беседке, Дармоншир.
— Эта милая дама — Марина Рудлог? — натурально удивился Кембритч. Сладкий табак щекотал ноздри, и он автоматически потянулся к карману — и остановил себя. — Надо же, — протянул он. — Никогда бы не узнал.
Инландер скептически поднял брови, но слушал внимательно.
— В любом случае, Ваше Величество, ничего предосудительного я ни с одной из дам во дворце не делал. Искал уединения, а оказалось, что беседка занята. Извинился, спросил, как праздник — а затем пришел ее кавалер, весьма милый молодой человек. Мы с ним приятно пообщались после того, как дама ушла.
— Весьма артистично, герцог, — похвалил его монарх. — Жаль, что врете.
— Разве я могу? — с возмущением сказал Люк.
Инландер сухо улыбнулся, постучал сигаретой по краю пепельницы. Люк проводил этот жест печальным взглядом и вдруг почувствовал легкое касание внутри головы. Тут же заблокировался наглухо, и стал думать о том, как он хочет курить.
— Каков наглец, — сдержанно высказался Инландер, и глаза его на мгновение иронично блеснули. — Дармоншир, не смешите меня. Если понадобится, я прочитаю вас вдоль и поперек. Похвально, что вы стремитесь ее защитить, жаль, что только мозги у вас включаются не до, а после. Мне еще раз напомнить о вашей помолвке со старшей Рудлог?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
