ощупывает его ногу.
Ринальди. Восемьдесят процентов подвижности... это преступление — послать вас обратно. (Поднимается.) А теперь... расскажите мне все, кутенок.
Генри. Особенно нечего рассказывать... А как вы?
Ринальди. Как я? Выуживаю пули из кровавого месива. Ампутирую руки, ноги, части лица. Я становлюсь отличным хирургом... Мы отпразднуем мою гениальность. Мы напьемся, кутенок.
Генри. Я устал.
Ринальди (идет за бутылкой). Мы напьемся! Затем пойдем на свидание с громкоголосыми девочками. Тогда мы почувствуем себя прекрасно.
Приносит бутылку и два стакана.
Ринальди. Семь звездочек. Трофей из Сан-Габриэля. (К отцу Галли.) Рюмочку коньяку, отче?
Отец Галли. Нет, спасибо.
Ринальди. Апостол Павел сказал: вкусите вина ради пользы желудка.
Отец Галли. Да, я знаю.
Ринальди (со слабой улыбкой). Отец Галли знает. Но отец Галли лучше, чем апостол Павел. Апостол Павел любил бегать за бабенками и был не дурак выпить. Разве это не так, Фредерико?
Генри. После наступления темноты я никогда не обсуждаю поведение святых.
Ринальди. Так... значит, вы тоже перешли на сторону патера!.. И мне придется искушать его одному! Священнослужители всегда выигрывают! Все кончают тем, что преклоняют колена. Кроме несчастного Ринальди. Он остается верен дьяволу.
Подойдя к Ринальди, отец Галли ласково говорит, стараясь ободрить его.
Отец Галли. Нет, Ринальди! Ничего... Ничего.
Хмуро смотрит на него Ринальди. Генри хочет поднять у всех настроение, берет стакан.
Генри. За всех нас! (Пьет.)
Ринальди (наблюдая за ним). А вы изменились. Даже пьете по-другому. Вы женились?
Генри. Еще нет.
Ринальди. Все еще любите?
Генри. Да.
Ринальди. Ту же девушку?
Генри. Да.
Ринальди. А она вас?
Генри. Замолчите.
Ринальди (с горечью в голосе). Ну что ж: к черту любовь!
Отец Галли. Он переутомился...
Налив себе еще вина, Ринальди смотрит на стакан.
Ринальди. Пятый всадник Апокалипсиса. Разрушает печень и вызывает дрожь в руках. Дрожащая рука хирурга в чьих-то внутренностях... Отлично!.. Я пью за вскрытие внутренностей.
Отец Галли. Вам нужно взять отпуск.
Ринальди (пьет). Он хочет от меня избавиться. Потому что я болен.
Генри. Это правда, отец?
Отец Галли. Нет, это он так думает... У него больное воображение.
Ринальди (он пьян). Это правда! И у каждого это есть... Это у всего мира есть... Я пью за святого Меркурия[37].
Ложится на свою кровать.
Отец Галли (спокойно). У вас была слишком тяжелая работа. День и ночь. (К Генри.) Не хватает врачей.
Ринальди (бормочет). Расскажите мне о мисс Баркли, кутенок. Мне хочется услышать что-нибудь хорошее. Расскажите мне что-нибудь хорошее.
Закрывает глаза. Его голова слабо свешивается на одну сторону. Он заснул. Генри и отец Галли с минуту смотрят на него.
Отец Галли (со вздохом). Я поговорю с полковником, чтобы ему дали отпуск... Спокойной ночи, Фредерико!
Генри. Спокойной ночи, отец!
Отец Галли выходит. Генри укрывает измученного Ринальди одеялом. Он видит, как изменился когда-то сильный, самоуверенный Ринальди.
Вечер. Горная дорога недалеко от Орсино.
Это та же самая дорога, которую мы видели во время наступления. Доносится гул боя. В разных точках, то близко, то в отдалении, слышатся залпы тяжелой артиллерии.
Машина Генри, полная солдат и военного снаряжения, поднимается из Орсино в горы.
Вниз спускается несколько санитарных и грузовых машин с ранеными.
Капитан карабинеров, сидящий в коляске мотоцикла, которым управляет связной, едет вдоль дороги, останавливая колонну и поворачивая ее обратно вниз.
...Машина Генри.
За рулем Генри. Вместе с ним сидят Аймо и Бонелло.
Аймо (сбитый с толку). Почему они поворачивают?
Мрачный Бонелло молчит.
Генри. Не знаю, но это не к добру.
Через ветровое стекло машины Генри видит, как воинская колонна поворачивает обратно.
К машине Генри приближается мотоцикл. Генри тормозит. Офицер вылезает из коляски мотоцикла и идет к машине. Отдает честь.
Офицер. Простите, лейтенант. Поворачивайте и поезжайте обратно.
Генри. Зачем?
Офицер. Таков приказ. Мы должны очистить шоссе на всем протяжении до Орсино... и быстро!
Отдает честь. Генри делает то же. Офицер идет к мотоциклу.
Когда мотоцикл отъезжает, Генри начинает разворачивать машину.
Бонелло. Не понимаю.
Генри. Я ничего не знаю, но могу сделать довольно милое предположение...
Та же дорога...
Та же воинская колонна.
Но теперь уже и машина Генри и колонна движутся вниз по дороге, по направлению к Орсино.
Крупно — машина Генри. В кабине шофера — Генри, Аймо и Бонелло. Слышен свист снаряда.
Бонелло. Вы слышите это?
Они видят, что снаряд разрывается в Орсино.
Генри. Немцы!.. Должно быть, они прорвались!
Лица Аймо и Бонелло искажает страх.
Вечер. Орсино. Улица, ведущая к итальянскому госпиталю.
Непрерывный, оглушающий грохот артиллерийской канонады.
Вражеские снаряды разрываются на улицах Орсино, разрушают дома, убивают и ранят людей.
Чтобы не отдать в руки врага запасы продовольствия и военное снаряжение, итальянцы взрывают их.
Все это видят и слышат Генри, Аймо и Бонелло, пока их машина идет к итальянскому госпиталю.
Вестибюль госпиталя.
И здесь царит смятение. Готовятся к отъезду. Непрерывно входят и выходят санитары и солдаты.
Входит Генри. Из двери кабинета Стампи выходит лейтенант медицинской службы. Обращается к Генри.
Лейтенант. Приказ из дивизии. Отведите вашу машину на линию отступления.
Генри. Взять раненых?
Появляется встревоженный капитан Басси.
Басси. Отступление?.. Откуда вы получили такие сведения, лейтенант?
Лейтенант. Из дивизии.
Басси. Это ложь!.. Нет никакого отступления. Дивизии приказано держать линию, что бы ни случилось.
Не обращая внимания на слова капитана, Генри говорит лейтенанту медицинской службы.
Генри. Я подчиняюсь Медицинскому корпусу. И когда оттуда мне приказывают ехать, я еду... А вы, пожалуйста, правильно понимайте отдаваемые вам приказы.
Уходит в палату.
Вечер. Палата в госпитале.
Отец Галли в облачении медленно прохаживается в полуосвещенной комнате среди кроватей. Входит Генри. Ринальди весь дрожит от нервного возбуждения, разговаривая с майором Стампи. Врач устал до предела. Хочет спать, поэтому все время нервно протирает глаза.
Стампи. Капоретто потерян. Прорвались пятнадцать немецких дивизий. Все три наши армии отступают.
Ринальди. Меня это не удивляет.
Стампи (резко). Мы эвакуируемся. Приказано, чтобы каждый доктор отходил с армией.
Ринальди. А раненые?
Стампи. Для раненых лучше, если их не будут трогать. Санитарные машины будут использованы под перевозку медицинского оборудования.
Ринальди. Я не оборудование. Я человек. Я остаюсь.
Стампи (непреклонно). Я повторяю приказ дивизии: каждый доктор должен быть при своей армии.
Ринальди (отдавая честь). Слушаюсь, синьор! (Мрачно.) Приказы — замечательная вещь. Я не имею права оставить дивизию! Лучше... (его голос прерывается) оставить... (Делает жест в сторону раненых.)
Сурово смотрит на него Стампи. Молча отворачивается и уходит. Генри подходит к Ринальди.
Генри. Вы больны, Рини.
