не тревожься.
Генри. Я только тревожусь о тебе.
Кэтрин (горячо успокаивает его). О, прошу тебя, не надо. Все будет в порядке. И ты не должен тревожиться. У всех есть дети. Это естественная вещь.
Генри. Ты молодчина.
Кэтрин. Совсем нет. Но я не хотела бы доставлять тебе хлопоты после этого разговора. Я знала об этом уже давно. Но разве я не была до сих пор хорошей девочкой? Ты этого даже не предполагал.
Генри. Нет... Когда это должно произойти?
Кэтрин. Где-то в марте.
Генри (после минутной паузы). Так... Это предрешает одну вещь. Завтра мы поженимся.
Кэтрин (быстро). Нет, нет! Вот почему я и не говорила тебе этого раньше. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя так, словно попал в ловушку. (После паузы, озабоченно.) Скажи, ведь у тебя нет такого чувства?
Погруженный в собственные мысли, Генри рассеян.
Генри. Физиология — всегда ловушка.
Она не шевельнулась, не сделала ни одного жеста, но внутренне как-то отстранилась от него.
Кэтрин. Всегда — нехорошее слово.
Генри (поняв, что он сказал). Прости меня, Кэт.
Кэтрин. Нет, ничего. Но, видишь ли, у меня никогда не было детей. И я всегда старалась все делать так, как хотелось тебе... А теперь ты говоришь о «всегда».
Генри (сокрушаясь). Я не имел этого в виду, Кэт. Я бы отрезал себе язык. Я в восхищении, честное слово. Теперь я разыщу священника... или, может быть, мэра и...
Обида у Кэтрин почти прошла.
Кэтрин. Нет, нет, что ты! Меня немедленно посадят на пароход, отплывающий в Англию...
Увидев, что Генри огорчен, продолжает более оптимистически.
Кэтрин. Может быть, война окончится раньше, чем тебе нужно будет возвращаться. Самое важное для нас — быть вместе сейчас... так долго, как только можно... и...
Ее прерывает барабанная дробь и звук рожка из оркестра. Они смотрят на место букмекера около круга.
Место букмекера.
...Какой-то человек, держа мегафон, поворачивается лицом к трибунам. Его голос, усиленный мегафоном, заполняет ипподром.
Человек. Внимание! Внимание!
Постепенно гул голосов стихает. Устанавливается тишина.
Человек. Специальные известия с фронта Изонцо!.. Несмотря на отчаянное сопротивление отборных частей австрийской армии, наши войска дошли до вершин Сан-Габриэля и Сан-Марко, нанеся врагу тяжелые потери.
Приветственные крики толпы. Оркестр начинает играть военный марш.
Трибуны. Столик Генри.
Вместе с толпой восторженно аплодирует и Кэтрин. Когда же затихает шум толпы, она говорит.
Кэтрин (в возбуждении). Разве это не чудесная новость? Теперь я уверена — война скоро кончится! И затем, милый...
Но у Генри иное настроение.
Генри (угрюмо). Возможно, война скоро кончится.
Кэтрин. Милый! Не думай так.
Генри. Ничего не могу поделать.
Почему Генри хмурится, когда такие хорошие известия, Кэтрин не понимает. Спрашивает.
Кэтрин. Но почему?
Генри. Я думаю о... немцах.
Теперь она уже совсем ничего не понимает.
Кэтрин. О немцах?
Генри. Да... Русские заключили с ними сепаратный мир.
Вздыхает. Задумчиво и печально продолжает:
— Вот почему я думаю, что на этом фронте можно ожидать немцев.
Кэтрин. Мы побьем немцев!.. Мы побьем австрийцев! Мы побьем всякого!.. И потом у нас наступят чудесные дни, правда?
Генри (машинально). Конечно.
Кэтрин смотрит на Генри, берет его за руку и трясет, чтобы вывести из этого гнетущего настроения. Оркестр играет все громче.
Кэтрин. Разве это не чудесная свадебная мелодия?..
С блестящими глазами, сжимая его руку, Кэтрин торжественно произносит.
Кэтрин. Я, Кэтрин, беру тебя, Фредерико, в мужья...
Жених смотрит на нее с нежностью и обожанием...
Генри. Чтобы любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
Смотрят друг на друга преданными глазами. Генри берет ее руку, целует ей палец, на котором носят обручальное кольцо. Оркестр продолжает играть.
Вечер. Нижний этаж госпиталя. Коридор.
Швейцар провозит мимо Ван Кампен тележку с грязными простынями, одеялами и другим бельем. Из тележки слышится позвякивание бутылок. Швейцар, нервничая, смотрит на Ван Кампен. У нее зарождается какое-то подозрение. Она подходит к тележке.
Ван Кампен (резко). Нино!
Швейцар останавливается. Ван Кампен проверяет содержимое тележки и извлекает оттуда две пустые бутылки из-под виски, одну из-под коньяка и еще одну в форме медведя, стоящего на задних лапах.
Ван Кампен. Где вы взяли эти бутылки?
С несчастным видом Нино молчит.
Ван Кампен. Они из комнаты лейтенанта Генри, не так ли? (Сурово смотрит на Нино.) Я требую ответа, Нино.
Нино. Это пустые бутылки. (Умоляюще смотрит на начальницу.) Пожалуйста!
Ван Кампен. Я понимаю.
Удаляется с бутылками в руках.
Лестница, ведущая в коридор второго этажа. Коридор на втором этаже. По ступенькам поднимается Ван Кампен. Входит в слабо освещенный коридор. В каждой руке она держит по винной бутылке. Идет по коридору.
Обгоняя ее, сестра провозит больного.
Возле двери палаты Генри Ван Кампен останавливается. С минуту прислушивается, затем осторожно и бесшумно открывает дверь.
Палата Генри.
Огонь не горит в палате. Но в лунном свете смутно видны силуэты Кэтрин и Генри. Волосы Кэтрин распущены по плечам. Она стоит на коленях перед кроватью. Генри гладит ее волосы и целует ее.
После поцелуя Кэтрин говорит тихо.
Кэтрин. Спокойной ночи, любимый.
Ван Кампен включает свет. Кэтрин вскакивает на ноги. Генри сидит на кровати. Кэтрин стоит покрасневшая и виноватая. Несколько секунд, пока Ван Кампен смотрит на Генри, затем на Кэтрин, в комнате висит напряженная тишина. Наконец, игнорируя Кэтрин, Ван Кампен обращается к мрачному Генри.
Ван Кампен (холодно). Лейтенант Генри, я давно подозревала, что вы используете этот госпиталь как место для собственных развлечений.
Генри. Мисс Баркли — не развлечение. Мы...
Ван Кампен (прерывая и игнорируя его слова). Это ваши бутылки?
Генри. Да. Одна из-под коньяка, другая из-под кюммеля. И они пустые.
Во время этого разговора Кэтрин начинает отходить к двери, надеясь незаметно выскользнуть.
Ван Кампен. Одну минуту, мисс Баркли.
Кэтрин останавливается.
Ван Кампен. Вами мы займемся позже. Вы знаете о существующих правилах и поэтому знаете, что вас ожидает. (Поворачивается к Генри.) А что касается вас, лейтенант, то вы уже, очевидно, больше не выздоравливающий. Я сегодня же сообщу в штаб, что с сегодняшнего вечера вы готовы вернуться к исполнению ваших служебных обязанностей.
Выходит. Кэтрин и Генри смотрят друг на друга.
Кэтрин (смотря на Генри). С сегодняшнего вечера!
Вечер. Миланская улица. Туман. Изморось.
Несчастные Кэтрин и Генри бредут по мокрой улице.
Холодно и пасмурно на улице. Тревожно и грустно на душе у обоих.
Он в военной форме, в плаще. На ней темно-синий плащ и неяркая фетровая шляпа. Около освещенной витрины магазина они останавливаются.
