- С мужем к радимичам не поедешь, - сказал Владимир Забаве.- Та земля несчастливая для тебя. Останешься при усадьбе. А мужу скажешь, что такова воля Великого князя.
Когда Владимир выезжал со двора, то хозяин с хозяйкой провожали его от крыльца до самых ворот. И долго ещё глотали пыль, поднятую конскими копытами, ибо и в этой пыли, коли она от Великого князя, есть своя сладость, хотя далеко не для всех сердец.
Владимир не оглянулся, знал и без того, что провожают его глазами, что будут стоять и смотреть до тех пор, пока хвост его коня не скроется за горизонтом. Но этот горизонт далёк, очень далёк, и, пока твёрдая рука Великого князя держит повод послушного коня, многим придётся вдыхать пыль, поднятую горделивым всадником, находя в ней повод для радости и ликования. А тот, кто эту пыль глотать не желает, пусть уходит с Владимировых земель. И не князь даже погонит строптивых, а погонят их будимиры, которым чужая брезгливость не придётся по вкусу. И будет так долго, очень долго - века.
Эпилог
Ладья Яромира Хабара, молодого новгородского боярина, скреблась по дну протоки уже который день. И угораздило же их свернуть сюда в самую сушь. Сейчас и в добрых реках воды мало, а уж подобные речушки готовы пересохнуть прямо на ваших глазах, дабы утолить жажду Даждьбога. Яромир и в Христа верил, и славянских богов не забывал. И если припекала нужда, то по совету своего деда, не считал постыдным побаловать их жертвою.
Но в этой глуши, куда занесла его торговая незадача, не было ни богов, которым следует кланяться, ни людей. А между тем встреченный на радимецком торгу знакомый новгородский купец уверял Хабара, что этой протокой можно выйти к небольшому городку, а дальше - в большую реку, по берегам которой не счесть больших и малых поселений. Нельзя сказать, что земли те вовсе неведомы новгородцам, но купец клялся, что путь по этой протоке много короче всех иных путей, и Яромир, от большого ума, видимо, поверил ему.
На беду Хабара, ладья к вечеру села на мель. Пришлось снимать весь немалый груз и переправлять его на берег - работа адова, от которой к ночи не гнулась спина даже у двужильного боярина. Но и облегченную ладью не удалось снять с мели, настолько плотно всосал её проклятый зыбун. Ничего другого не оставалось, как жечь костры на берегу и ждать, что утро окажется мудрёнее вечера. Молодой Хабар не то чтобы огорчился вконец, но впал в задумчивость. И гребцы его не тревожили. Пока боярин думает, другие смогут отдохнуть у огня, а то ведь ни днём, ни ночью от него покоя нет. Беспокойным характером боярин Яромир удался в деда, старого Хабара, а обличьем - не понять в кого. Отца его, боярина Збыслава, уже мало кто помнил из новгородцев, а те, кто помнил, никакого сходства с ним в молодом Хабаре не находили. Злословили про воеводу Ладомира, но и того воеводу уже давно забыли. Не поделил что-то Ладомир с Великим князем, сгрёб своё добро и ушёл всем родом в неведомые земли. Говорили про него, что был он не только воеводой, но и Перуновым ведуном, да и много ещё чего говорили, но не всякому слову можно верить.
- Был он и ведуном, - сказал Тыря, которого молодые мечники звали в шутку дедом, хотя был он далеко ещё не стар.- А точнее, Белым Волком. И пока Ладомир воеводствовал в Плеши, та Плешь купалась в золоте.
- Значит, слово знал, если золото само плыло к нему в руки, - вздохнул Нечай.
- Может, и знал, - усмехнулся Тыря. - Да только брал он золото не ведовством, а мечом. Ну, и в торговых делах был не промах. Я ходил с ним походом, и не один раз, но чтобы с пустыми руками вернуться, такого не случалось.
- Что ж ты отстал от такого удатного воеводы? - с ехидцей заметил рыжий Шостак, который вечно сомневался в чужих словах.
- Служил я Хабарову внуку Вячеславу, - спокойно отозвался Тыря. - А не таков я человек, чтобы отрекаться от данного слова. Как вырос тот Вячеслав да ушёл в южные земли вместе с воеводой Мечиславом, так я вернулся в Новгород к Хабару. Теперь у Вячеслава своя голова на плечах, а мне без Новгорода скучно.
Может быть ещё что-нибудь рассказал Тыря интересного про Белого Волка Ладомира, кабы не объявился вдруг неведомо откуда средь новгородцев посторонний человек и не то чтобы напугал всех, но в оторопь ввёл. Место казалось совсем глухим, и тут нате вам - прохожий. И по виду хоть не молодой уже, но бойкий в движениях.
- Здравы будьте, новгородцы.
- И ты будь здоров, коли добрый человек, - отозвался Тыря.
А от своего костра уже подошёл Яромир Хабар, чтобы посмотреть на невесть откуда взявшееся чудо-юдо. Человек был невелик ростом, бородой зарос чуть не до самых глаз, а что прячется в тех глазах, разглядеть при свете костров трудно. Одежда на страннике была чистой, словно шёл он не по грешной земле, а летел по небу.
- На лодке, что ли, плыл за нами? - спросил Хабар.
- Догадлив ты, боярин, - усмехнулся странник щербатым ртом. - К костру пустите общему, или мне вечерять на особицу?
- Садись с нами, - пожал плечами Яромир. - Не объешь, поди.
Появление человека приободрило новгородцев - не такие уж пустынные здесь, выходит, места.
- Про город купец сказал тебе правду, боярин, и про великую реку тоже. Год только ныне выдался неудачный. В прошлые годы проходили по этой реке ладьи потяжелее твоей. Прошёл и драккар нурманский.
- Откуда нурманы в этих местах?
- А разве я сказал про нурманов? - прищурился странник. - Я помянул лишь драккар.
- Темно говоришь, - покачал головой Яромир. - Разве драккары сами по себе плавают?
Странник ел варево неспеша, видимо прибыл не из голодного края, и с ответом не торопился - набивал себе цену. В небольших глазах его, если свет костров не обманывал Яромира, была усмешка.
- На нурманском драккаре ходил воевода Ладомир, - сказал Тыря. - Про него, что ли, рассказываешь странник?
- Может и про него, - кивнул головой щербатый.
Чудилось в этом страннике что-то знакомое Яромиру, а вот где они прежде виделись, никак не мог вспомнить боярин.
- До города далеко?
- Рукой подать. Не успеешь веслом махнуть.
- Отмахались мы, - вздохнул Шостак. - Сели на мель.
- Сходи до города на своей лодке, - попросил Яромир. - Пусть пришлют подмогу, а я не останусь в долгу.
- Другому бы отказал, боярин, - щербатый отодвинул пустую посудину, - а тебе помогу.
Нечай с Шостаком проводили незнакомца до воды и оттолкнули лодку от берега. Блеснуло в темноте выбеленное весло, послышался тихий плеск, и через мгновение странник исчез, словно его и не было.
- Ходко погрёб, - сказал, возвращаясь к костру, Шостак. - Сразу видно, что не в первый раз взялся за весло.
И без слов Шостака было ясно, что странник человек бывалый. Вот только никак не мог вспомнить Яромир, где же он мог видеть эту щербатую к улыбку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
