class="p1">Диги с облегчением опустила на подстилку тушу черной волчицы, на которой округлыми вмятинами отпечатались ее плечи. Раздались удивленные крики. Джондалар побледнел: он чувствовал – что-то случилось!
– Это волк! – воскликнул Друвец, восхищенно глядя на свою сестру. – Где это вы взяли волка?
– Подождите! Посмотрите сначала, что принесла Эйла, – ответила Диги, вынимая из сумки тушки белых лисиц.
Эйла, осторожно придерживая меховой ворот своей рубахи, одной рукой стала выгружать из сумки замерзшие тушки горностаев.
– Что же, славные горностаи, – сказал Друвец.
Черный волк явно произвел на него большее впечатление, но он не хотел разочаровывать Эйлу и Диги.
Эйла улыбнулась мальчику и, распустив пояс, стягивавший ее парку, достала серый меховой шарик. Все не спускали с нее глаз. Внезапно меховой шарик зашевелился.
Волчонок уютно прикорнул на груди Эйлы под ее теплой паркой, но свет, шум и непривычные запахи разбудили и испугали его. Волчонок заскулил и прижался к груди женщины, чей запах и тепло уже стали знакомыми. Она опустила маленькое пушистое существо в углубление очага; волчонок поднялся, проковылял несколько шагов, потом вдруг присел и сделал лужицу, которая быстро высохла на мягком сухом глинистом грунте.
– Это же волк! – воскликнул Дануг.
– Маленький волчонок, – прибавила Лэти.
Глаза ее светились от удовольствия.
Эйла заметила, что Ридаг протиснулся поближе, чтобы посмотреть на зверька. Он протянул руку, и волчонок понюхал ее, а потом лизнул. Ридаг лучился от радости.
– Где же ты взяла волчонка, Эйла? – знаками спросил мальчик.
– Это долгая история, – так же ответила она. – Потом расскажу.
Она быстро стянула парку. Неззи подхватила ее и протянула Эйле чашку горячего чая. Эйла благодарно улыбнулась и сделала несколько глотков.
– Не важно, где взяла. А вот что ты собираешься с ним делать? – вмешался Фребек.
Эйла знала, что он понимает язык знаков, хотя и клянется, что нет. Очевидно, он понял Ридага. Она обернулась и посмотрела на него.
– Буду заботиться о нем, Фребек, – сказала Эйла; глаза ее презрительно блеснули. – Я убила его мать, – она указала на черную волчицу, – и теперь я должна позаботиться об этом малыше.
– Это не малыш. Это волк! Зверь, который может причинить вред человеку, – ответил он.
Эйла редко вступала в конфликт с ним и с кем бы то ни было, и он знал, что в мелочах она всегда предпочтет, столкнувшись с его грубым напором, уступить – только бы избежать конфликта. Он и сам не рвался ссориться с ней, да и вообще не любил ссор, особенно если чувствовал, что все равно выйдет не по его.
Манув поглядел на волчонка, потом на Фребека, и его лицо перекосила кривая усмешка.
– Боишься, что этот страшный зверь причинит тебе вред, Фребек?
Всеобщий хохот заставил Фребека побагроветь от гнева.
– Я не то имел в виду. Волки могут причинить вред человеку. Все это знают… Сначала лошади, теперь волк. Что дальше? Я не животное, и я не хочу жить среди животных, – сказал он и пошел прочь.
Он не собирался ждать, кого выберут остальные обитатели стоянки – его или Эйлу с ее лошадьми и волком, – если их поставят перед выбором.
– У тебя осталось еще турье мясо, Неззи?
– А, проголодалась! Сейчас дам тебе пообедать.
– Не мне. Для волчонка, – ответила Эйла.
Неззи принесла Эйле кусок турьего мяса, не понимая, как такое крохотное существо может съесть его. Но Эйла помнила давно усвоенный урок: дети едят то же, что их матери, только еда должна быть мягче, должна легче жеваться и глотаться. В своей долине она вырастила маленького пещерного львенка, кормя мясом и бульоном вместо молока. А волки тоже плотоядные звери. Она вспомнила, что не раз, изучая волчьи повадки, видела такую картину: взрослые разжевывают пищу и выплевывают ее, чтобы скормить в логове детенышам. Но ей даже не надо разжевывать это мясо, у нее есть руки и острый нож, чтобы как следует измельчить его.
Накрошив мясо, Эйла положила его в миску и залила водой, теплой, как волчье молоко. Волчонок обнюхивал края ямы, но боялся сунуться за ее пределы. Эйла присела на подстилку, протянула руку и тихонько позвала волчонка. Она взяла маленького зверя, которому было холодно и одиноко, и перенесла его в тепло и уют – и теперь ее голос прочно связался для него с чувством безопасности. Пушистый меховой шарик покатился к ней.
Прежде всего она как следует разглядела его. При ближайшем рассмотрении он оказался самцом, очень юным – с его рождения прошло не больше одного оборота луны. Интересно, были ли у него братья и сестры, а если были, то когда они умерли? Она не обнаружила у него никаких телесных повреждений, и он был не таким уж тощим – в отличие от своей матери. Эйла подумала о том, каких страданий стоило черной волчице сохранить в живых своего последнего детеныша; это напомнило ей об испытаниях, которые пришлось вынести ей самой, и укрепило ее решимость. Она должна сделать все возможное, чтобы этот волчонок выжил, чего бы ей это ни стоило, и пусть Фребек и все остальные даже не пытаются остановить ее.
Не выпуская волчонка, Эйла опустила палец в чашку и сунула его под нос маленькому зверю. Волчонок был голоден; он понюхал палец Эйлы, лизнул его, а потом облизал дочиста. Она снова окунула палец в навар – и он снова жадно облизал его. Она держала волчонка на руках и продолжала кормить его, чувствуя, как постепенно округляется его животик. Решив, что он насытился, она дала ему немного воды, но он только чуть-чуть отхлебнул ее. Потом она отнесла волчонка к очагу Мамонта.
– Думаю, сейчас ты возьмешь на той полке какую-нибудь старую корзину, – сказал Мамут, идя следом за ней.
Эйла улыбнулась. Он точно знал, что у нее на уме. Она огляделась и наконец обнаружила большую плетеную корзину для приготовления пищи, прохудившуюся с одного бока, и поставила ее у изголовья своей постели. Но когда она положила в нее волчонка, тот заскулил, просясь прочь оттуда. Она взяла его на руки и снова огляделась, не зная, как быть. Можно было бы взять звереныша к себе в постель, но она уже испытала это с маленькими жеребятами и львенком: трудно отучать их от этой привычки, когда они подрастают. И потом, едва ли Джондалар захочет делить ложе с волком…
– Не нравится ему в корзине. Хочет, чтобы рядом с ним спала мать и другие волчата, – вздохнула Эйла.
– Дай ему что-нибудь из своих вещей, Эйла, – посоветовал Мамут. – Что-нибудь мягкое, удобное, знакомое… Теперь ты его мать.
Она кивнула
