Когда двое противников являлись к нему на суд, а примирить их ему не удавалось, Броуди возвращал им гонорар, и, если они решали выяснить отношения в поединке, бесплатно выступал в качестве рефери, продолжая при этом уговаривать драчунов воздержаться от ножей и попытаться прийти к мирному соглашение.
В зале заседаний Броуди не оказалось, хотя его цилиндр стоял на столе. Я собрался было уходить, но тут в зал ввалилась группа стиляг, а среди них одна девица и пожилой мужичок, которого они тащили силком. Мужичок был здорово потрепан, но по одежке сразу видно, что турист.
Туристы бывали у нас даже в те времена. Не орды, но все-таки. Они прилетали с Земли, останавливались на недельку в отелях и отправлялись обратно с тем же кораблем или оставались еще на неделю. Большинство, погуляв денек-другой по городу и обязательно совершив никому не нужную вылазку на поверхность, проводило досуг в азартных играх. Лунари, как правило, их игнорировали — пусть себе, мол, развлекаются, каждый сходит с ума по своему.
Старший из ребят — лет восемнадцати, явно главарь ватаги, спросил у меня:
— Где судья?
— Не знаю, здесь его нет.
Он растерянно пожевал губу. Я поинтересовался:
— Что-нибудь случилось?
— Да вот, хотим ликвидировать этого субчика, — ответил он с серьезным видом. — Но желательно, чтобы суд утвердил.
— Поищи в ближайших пивнушках, — посоветовал я, — надо думать, судья где-нибудь там ошивается.
— Послушайте, — встрял парнишка лет четырнадцати, — а вы случайно не господин О'Келли?
— Точно.
— А почему бы вам не рассмотреть наше дело?
Старший оживился:
— Вы согласны, господин?
Я задумался. Конечно, время от времени мне случалось выступать в роли судьи, да и кто в ней не выступал? Но такого уж жгучего желания брать на себя ответственность у меня не было. Однако слова юноши насчет ликвидации туриста меня насторожили. Такое дело могло вызвать шум.
Я решил вмешаться и обратился к туристу:
— Вы принимаете меня в качестве судьи?
Он удивился:
— А разве у меня есть выбор?
— Разумеется, — ответил я вежливо. — Если вы не захотите принять мой вердикт, я и в дело вникать не стану. Но я вас не неволю. Речь-то в конце концов идет о вашей жизни, не о моей.
Он удивился еще больше, но не испугался, в глазах искорки загорелись.
— О моей жизни, вы говорите?
— Очевидно. Вы же слышали, ребята сказали, что намерены вас ликвидировать. Может, вы предпочитаете подождать судью Броуди?
Он ни минуты не колебался. Улыбнулся и сказал:
— Я принимаю вас как судью по моему делу, сэр.
— Как вам будет угодно. — Я посмотрел на старшего парня. — Кто участвовал в ссоре? Только ты и твой дружок?
— Нет-нет, судья. Мы все.
— Я пока еще не ваш судья. — Я обвел их взглядом. — Все ли вы просите меня быть вашим судьей?
Они закивали. Никто не сказал «нет». Главарь повернулся к девушке и произнес:
— Не молчи, Тиш. Ты принимаешь судьей О'Келли?
— Чего? Ах да, конечно!
Девчонка была пошловатым созданием лет четырнадцати — пухлявенькая, смазливая и пустая; тип шлюшки, что из нее, видимо, и получится в будущем. Такие девицы предпочитают царить в своре стиляг, замужество их привлекает гораздо меньше. Нет, стиляг я не осуждаю: женщины в Луне дефицит, вот ребята и слоняются по коридорам. Днем-то они вкалывают, а вечерами им не к кому спешить домой.
— О'кей, судья одобрен, и вы все обязаны повиноваться моему вердикту. Теперь договоримся об оплате. Готовы раскошелиться, мальчики? Прошу иметь в виду, что я не собираюсь выносить приговор о ликвидации за какие-то жалкие гроши. Так что складывайтесь, иначе я просто отпущу его на свободу. Главарь похлопал глазами, потом ватага сбилась в кучу. Через минуту он подошел ко мне и сказал:
— Денег у нас маловато. Пять гонконгских с носа — вы согласны?
Их было шестеро.
— Нет. Просить суд вынести приговор о ликвидации за такую цену просто непристойно.
Они снова сбились в кучу.
— Пятьдесят долларов, судья?
— Шестьдесят. По десятке с каждого. И еще десятка с тебя, Тиш, — повернулся я к девчонке.
Тиш возмущенно вылупила глаза.
— Давай, давай, — сказал я ей. — Дарзанебы.
Она поморгала и полезла в сумочку. Деньги у нее были. У таких девок они всегда водятся.
Я собрал семьдесят долларов, положил их на стол и спросил у туриста:
— Покроете?
— Извините?
— Ребята платят мне семьдесят гонконгских долларов за приговор. Вы должны дать столько же. Если не можете, откройте бумажник и докажите; в этом случае останетесь моим должником. Но таково ваше долевое участие. В общем-то, дешевка за высшую меру. Но у ребят нет денег, так что вам повезло.
— Понял. Думаю, что понял. — Он выложил семьдесят долларов. — Спасибо, — сказал я. — Нужны ли какой-нибудь из сторон присяжные?
У девчонки загорелись глаза:
— Еще бы! Пусть уж все будет по правилам!
— В таком случае, я, пожалуй, тоже «за», — сказал эемлеед.
— Пожалуйста, — говорю я. — Хотите защитника?
— Да, конечно. Думаю, адвокат мне не помешает.
— Я сказал «защитник», а не адвокат. У нас тут адвокатов нет.
Он опять заулыбался.
— Я полагаю, защитник, если бы я пожелал такового, был бы столь же… гм… неформальным, как и вся процедура?
— Может, да, а может, и нет. Я действительно неформальный судья, вот и все. Так что выбирайте.
— М-м-м… пожалуй, я положусь на вашу неформальность, Ваша честь.
Тот парень, что был постарше, спросил:
— Это… насчет присяжных… Вы им сами отстегнете? Или придется нам?
— Я им заплачу. Я согласился судить за сто сорок чистыми. Ты что — никогда в суде не бывал? Но я не собираюсь швырять деньги на роскошь, без которой вполне смогу обойтись. Шесть присяжных, по пять долларов каждому. Посмотри, нет ли кого в переулке?
Один из ребят вышел и крикнул:
— Нужны присяжные. Плата пять долларов!
Собралось шесть мужиков — типичных обитателей Боттом-Эли. Мне-то один черт, мне они нужны были только для мебели. А вообще, если хочешь стать судьей, лучше этим заниматься в приличном районе — там есть шанс заполучить в присяжные солидных людей.
Я сел за стол, надел цилиндр Броуди — и откуда только он его выкопал?
Не иначе как в чьих-то отбросах порылся.
— Суд начинает заседание, — произнес я. — Назовитесь и изложите суть. Старшего парня звали Слим Лемке, девчонку — Патриция Кармен Жукова; остальных не помню. Турист подошел к столу, покопался в бумажнике и сказал:
— Вот моя карточка, сэр.
Она у меня хранится до сих пор. Там было написано:
Стьюарт Рене Лажуа
Поэт-путешественник — солдат удачи
Суть дела была трагикомична: прекрасный пример того, почему туристам не следует шататься без гида. Разумеется, гиды их просто грабят, но туристы для того и существуют, разве нет? Этот, например, из-за отсутствия сопровождающего вообще чуть жизни не лишился.
Он забрел в пивную, которая у стиляг считается чем-то вроде клуба. Эта шлюшка начала к нему клеиться. Мальчики, как положено, не стали вмешиваться: выбирает дама. Что-то он ей шепнул, она захихикала и ткнула его кулачком в живот. Он принял это совершенно нормально, совсем как лунарь… но ответил чисто по-земному: обнял за талию и привлек к себе, очевидно, намереваясь поцеловать.
Хотите верьте, хотите нет, но в Северной Америке это вполне в порядке вещей; я там и не такого навидался, Тиш, естественно, удивилась, может быть, даже испугалась. И вскрикнула.
Парни накинулись на туриста и изрядно его оттрепали. А затем решили, что он должен заплатить за свое «преступление» по всем правилам. То есть через суд.
Похоже, им было не по себе. Держу пари, ни один из них до сих пор не принимал участия в ликвидации. Однако их даму оскорбили, а значит, отступать негоже.
Я с пристрастием допросил их, особенно Тиш, и решил, что все ясно. Потом сказал:
— Позвольте подвести итоги. Перед вами чужестранец. Наших обычаев не знает. Раз он оскорбил, значит, виноват. Но насколько я понял, он никого не хотел оскорбить. Что скажут присяжные? Эй, ты там! Проснись! Что скажешь?
Один из присяжных огляделся вокруг заплывшими глазами.
— Лик-ик-видировать его!
— Отлично. А ты?
— Э-э-э… — второй явно колебался. — Думаю, хватит с него, ежели пустить ему юшку, пусть знает в другой раз. Мы тут не можем позволить мужикам лапать женщин, иначе у нас такой же бардак начнется, как на Терре…
— Разумно, — согласился я. — А ты?
Только один присяжный голосовал за ликвидацию. Прочие колебались между лупцовкой и большим штрафом.
— А ты что думаешь, Слим?
— Ну… — Парень явно нервничал под пристальными взглядами ватаги, а главное, девушки — возможно, его подружки. Но он уже остыл и не хотел ликвидировать этого олуха. — Мы над ним уже поработали. Может быть, если он встанет на четвереньки, да поцелует пол перед Тиш, да скажет, что сожалеет?..
