стремится к всеобщности. Мониторная пословица дает конкретный совет, вытекающий из местных условий. "Год ветра, год безделья", - говорит франко-комтуарец, имея в виду внезапные порывы сухого ветра с юга, предвещающие засуху. Франко-Комтуа также презирает северо-западный ветер, дующий весной, который он называет "колючим цветком" (air de pique-blanches), поскольку он вызывает поздние заморозки, убивающие цветение сливы до того, как плоды успеют завязаться. Отсюда и старая пословица, относящаяся к Парижу, который лежит в том же направлении.
o
n
Это не имеет смысла в центральной или западной Франции. С другой стороны, пословица Пуату о том, что орехи можно собирать в день Святой Магдалины (22 июля), не имеет смысла во Франш-Конте, где орехи созревают только в сентябре. В Морване рекомендации по весеннему севу очень точны: ячмень нужно сеять ко дню Святого Георгия (23 апреля), а к дню Святого Марка (25 апреля) будет уже поздно. Но это хорошо для ячменя и для широты (и высоты) северо-центрального плато. Дальше к югу это не применимо, как и другая диктовка Морвана: "Февральский дождь хорош как навоз, мартовский дождь не стоит и лисьей мочи". В Жерсе они, как правило, еще более дискриминационны: "Волу нужен дождь [для сена и соломы], свинье - сухость [для пшеницы, которую он получает]". В Лимузене свиньи едят желуди, а крупный рогатый скот пасется на траве. И мало кто за пределами соответствующей сельской местности не поймет "Год пчелиного ореха - год голода; год желудей - год нищеты", которая напоминает о трудных временах, когда на востоке люди ели пищу деревьев, которые они презирали, когда все шло хорошо.
Дующие с суровых возвышенностей Велая ветры, приносящие мелкий дождь и часто град, воспринимаются как приходящие из Прадельи в Верхней Луаре (прямо через границу), отсюда и низкий уровень pradellentcho. Аналогичным образом, в Жерсе, где преобладают ветры с запада и приносят дождь, сельские дома обращены на восток и повернутые глухими стенами в наветренную сторону. Для гасконских крестьян восток - это передний край (le devant), а запад - задний.
Практические советы фермерам Франко-Комтуа основывались на здравом смысле, который, возможно, не так уж и велик, как кажется на первый взгляд. Сеять пшеницу внизу, а виноградники сажать вверху. Сеять пшеницу во влажную землю, а ячмень - в сухую (об этом говорил еще Плутарх). Если вы хотите получить хорошую репу, сеяте ее в июле. С другой стороны, никогда не сеять озимую пшеницу после дня святого Климента (23 ноября); видимо, речь шла о чрезвычайных обстоятельствах, поскольку осенний сев был связан с праздником святого Дениса (9 октября). Все было изложено в рифму и связано со знакомыми ориентирами, что облегчало запоминание советов.
Так, поговорка гласит, что если в день Святого Медара (8 июня) идет дождь, то он будет идти 4о дней. Эта примета могла иметь смысл до реформы греческого календаря 1582 года, когда этот день приходился на середину июня, т.е. на время, когда погода мало меняется. В начале месяца, когда погода еще нестабильна, это имеет меньший смысл. Более яркий пример можно найти в целой серии поговорок о продолжительности дня, согласно которым к дню Святой Люсии (13 декабря) день начинает расти на крошечную величину - в большинстве случаев на блошиный шаг. Это было вполне корректно до 1582 года, когда праздник выпадал после зимнего солнцестояния, но не имеет смысла по современному календарю, поскольку 13 декабря дни все равно становятся короче. Тем не менее, эти поговорки продолжают повторяться - даже в Petit Larousse?
Подлинное крестьянское искусство было весьма ограниченным. Печатные изображения, наводнившие сельскую местность, с которыми мы вскоре познакомимся, были городским искусством, так же как устный рассказ - сельским. Но словесная образность крестьянства была очень богата - правда, выражалась языком, полным юмора и лиризма. Так, в Ливрадуа серпы называли волантами (летунами), потому что при использовании они летали и вращались в мгновение ока. Пастбища в бокаже Вандеи назывались mouchoirs a boeufs. Мелкие виноградари долины Марны к западу от Эперне называли абсентеистов из Реймса "горой", на которой они работали, "косстерами" - по названию бобов (cosses), которые росли между лозами и составляли основной рацион рабочих. Осенью банды сборщиков винограда, спускавшиеся, как орда, на виноградники, назывались les hordons. В Ниевре человек боялся чего-то не больше, чем адвокат - экю; а что-то делалось или делалось нарочно.
Так же как и собаки, созданные специально для того, чтобы кусать людей. В Иль-и-Вилене активным человеком считался тот, кто не ставил обе ноги в одно сабо, а отставшая от стада корова косила фиалки (faucher la violette). Популярная бретонская речь была (и остается) полна живописных метафор: жесткая вода, которая сильно изнашивает белье, "имеет зубы"; волны - это "крыша моря"; солнце - великий похититель масла, потому что оно его плавит; человек, раздувшийся от гордости, "растянут, как парус корабля"; тот, кто живет своим умом, "живет за счет ногтей". "Солнце переступило порог" означает, что человек умер или устарел. Человек бросается на что-то или на кого-то с жадностью, "как бедняки на бедняков". Что касается человека, который соглашается с кем угодно или подстраивает свою песню под что угодно, то он из того дерева, из которого делают флейты. Он может сыграть любую мелодию.
Во Франш-Конте похожей фразой называли тех, кто легко удовлетворяется: они из того дерева, из которого сделаны вилы. Вилы также используются для разбрасывания навоза в довольно больших количествах, поэтому, говоря о том, что легче потратить, чем сэкономить, говорили: "Что приходит с граблями, то уходит с вилами". Поскольку ткачи были, по пословице, бедны, то худой человек был худ, как собака ткача. А поскольку дорожники, как известно, не жалели сил, то и пот кантониста мог быть редкостью. Хлипкое или хлипкое строение - здание или брак - разваливалось, как замок, построенный из кукурузной шелухи. Кукурузные лепешки, известные как god или gaudes, нужно было долго размешивать, поэтому беспокойное ворочание в постели превратилось в "размешивать god". Аналогичным образом, термин farter, означающий растирание или изнашивание путем трения, как это делали комоды с пенькой, стал означать изнашивание простыней до ниток путем метания в постели.
Готовая образность языка привлекалась в музыкальных диалогах между группами девушек и парней на вечеринках, пирах и других мероприятиях, в чередовании куплетов (типа баскского коблака), которые придумывали и пели поэты (коблакари), стараясь перещеголять друг друга, или в почти ритуальном обмене шутками и шутливыми оскорблениями, которые распевали или выкрикивали пастухи, переходя с одного склона горы на другой. Все это, конечно
