операции, тем грубее могут быть средства, используемые для маскировки наших намерений (сюда входит и работа службы информации)».
К осуществлению дезинформационных мероприятий привлекались следующие инстанции:
— «информационная служба (организуется начальником управления разведки и контрразведки)»;
— «высшие штабы», путем реализации ими соответствующих мер.
Предусматривалось, что «Верховное главнокомандование вооруженных сил (штаб оперативного руководства, отдел обороны страны) дополнит меры дезинформации тем, что вскоре на ряд министерств будут возложены задания, связанные с демонстративными действиями против Англии».
Распространению не санкционированной и организованной дезинформации способствовали также проводившиеся разработки штабных инстанций вермахта
Еще в феврале 1940 г. Гитлер дал указание Генеральному штабу сухопутных войск разработать план борьбы против английских позиций на Средиземном море и на Ближнем Востоке путем концентрического наступления, которое планируется провести из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию, а также, в зависимости от обстановки, из Закавказья через Иран. 23 мая 1941 г. Гитлер подписал директиву ОКВ № 30 «Средний Восток». Ее следовало рассматривать в рамках общих стратегических замыслов ОКВ на 1941 г., в тесной связи с планом «Барбаросса». Мероприятия, намеченные в директиве № 30, имели своим назначением подготовить на арабском Востоке политическую почву, а по возможности и стратегические позиции для проведения после разгрома Советского Союза гигантского охватывающего маневра («Zangenbewegung») войсками Роммеля из Египта и другой группировкой сил, которая должна была наступать им навстречу из Закавказья или из Турции. Развитием положений Директивы № 30 явилась разработка еще одной директивы (впоследствии ей присвоили № 32; проект директивы ОКВ № 32 от 11.6 1941 г., был разослан главнокомандующим видами вооруженных сил 19.6 1941 г. и утвержден 30.6 1941 г.) по завоеванию Средиземного моря, Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока при одновременном возобновлении «осады Англии».
Информация о планах борьбы против английских позиций вне метрополии, являвшаяся дезинформацией в части сроков реализации этих планов, выглядела вполне достоверной и нашла отражение в ряде донесений военной разведки. Отсрочка или временная отмена плана «Барбаросса», если бы она произошла до 22 мая, могла бы повлечь за собой реализацию уже разработанной директивы № 32. Потребовалась бы лишь детализация этой директивы. Однако этого не произошло.
И после объявления 30 апреля 1941 г. даты начала операции «Барбаросса» Гитлер не отказался от просчета вариантов развития германо-советских отношений, полагая, что в любой момент он может приостановить или перенаправить военную машину — «Я так решил!».
Что же касается начальника штаба верховного главнокомандования вермахта и главнокомандования сухопутных войск, то здесь уже не допускали возможность не только отмены операции «Барбаросса», но даже и ее переноса. В письме от 11 мая, адресованном министру иностранных дел Риббентропу, Кейтель утверждал об якобы имевшей место «обширной концентрации войск на германской восточной границе». Отсюда делался надуманный вывод: «Почти законченное сосредоточение армии предоставляет советскому правительству возможность свободного выбора момента начала наступательных действий. Соответственные германские контрмеры поэтому являются неотложными». Цифры об «обширной концентрации войск на германской восточной границе» были чрезвычайно преувеличены: 119 дивизий вместо всего 42 дивизий, находившихся накануне нападения Германии на удалении 50 км от границы. Является ли чрезвычайное завышение количества советских дивизий на границе с Германией целенаправленной дезинформацией или же результатом полной некомпетентности германской разведки, приведшей к фатальным последствиям, сказать не представляется возможным. Возможно, и то, и другое. Германское руководство не представляло себе всей сложности будущего похода на Восток, ожидая быстрых побед над «колоссом на глиняных ногах».
Уже 11 августа 1941 года на 51-й день войны Гальдер констатировал в своем военном дневнике: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся.
Таким образом, и получается, что наши войска, страшно растянутые и разобщенные, все время подвергаются атакам противника. И противник потому одерживает местами успехи, что наши войска ввиду растянутости на огромных пространствах вынуждены создавать громадные разрывы на фронте».
Гальдер, преувеличивает число советских дивизий. Фактически на 1.7 1941 г. для прикрытия государственной границы на Западном театре военных действий в действующей армии имелось 170 дивизий и 2 бригады. К 1.8 их число увеличилось до 290. Однако следует иметь в виду, что эти дивизии были малочисленное немецких.
Имевшаяся в распоряжении германского командования завышенная информация, о выдвижении советских войск к западным границам предоставила возможность не исключать «внезапную атаку русских». Признание того факта, что «нападение [русских] представляется маловероятным», однако не воспрепятствовало принятию приказа о принятии мер «для безусловного прикрытия приграничной полосы». 5 июня был издан приказ «Относительно операции “Ахтунг Берта”» — полная готовность к обороне или готовность к выступлению по условному сигналу «Ахтунг Берта». Малая вероятность превратилась в реальный факт в ноте МИД Германии советскому правительству от 21 июня 1941 г.: «Правительство Германии не может безучастно относиться к серьезной угрозе на восточной границе. Поэтому фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу. Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защитить родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе».
До 22 мая, когда должны были начаться интенсивные переброски войск на Восток Германии и Генерал-губернаторства, любое решение Гитлера все еще не могло быть поставлено под сомнение. Но уже после этой даты уверенность рейхсканцлера, что за ним всегда остается последнее слово, становится иллюзией. И эта иллюзия поддерживалась начальником штаба верховного главнокомандования вермахта и главнокомандованием сухопутных войск включительно до 22 июня 1941 года.
Руководство вермахта однозначно решило для себя, что «соответственные германские контрмеры» почти законченному сосредоточению «русских сил на германской восточной границе» являются неотложными. И это было весомым аргументом, в отстаивании своей позиции перед Гитлером.
Начало ускоренных перевозок — 22 мая 1941 г. — является точкой не возврата, Гитлер становится заложником проходящего развертывания германских войск на советских границах и проводимых в стране мероприятий по подготовке войны. Гитлер уже не может переломить ситуацию, хотя он по-прежнему считает, что от него все зависит. Возможность
