ХУДШАЯ ИЗМЕНА
Какими на свете бывают измены?Измены бывают явными, тайными,Злыми и подлыми, как гиены,Крупными, мелкими и случайными.
А если тайно никто не встречается,Не нарушает ни честь, ни обет,Ничто не случается, не совершается,Измена может быть или нет?
Раздвинув два стареньких дома плечом,С кармашками окон на белой рубашке,Вырос в проулке верзила-дом,В железной фуражке с лепным козырьком,С буквами «Кинотеатр» на пряжке.
Здесь, на девятом, в одной из квартир,Гордясь изяществом интерьера,Живет молодая жена инженера,Душа семейства и командир.
Спросите мужа, спросите гостей,Соседей спросите, если хотите,И вам не без гордости скажут, что с нейПо-фатоватому не шутите!
Она и вправду такой была.Ничьих, кроме мужниных, ласк не знала.Смеялись: — Она бы на зов не пошла,Хоть с мужем сто лет бы в разлуке жила,Ни к киногерою, ни к адмиралу.
И часто, иных не найдя резонов,От споров сердечных устав наконец,Друзья ее ставили в образецСвоим беспокойным и модным женам.
И все-таки, если бы кто прочел,О чем она втайне порой мечтает,Какие мысли ее посещают,Он только б руками тогда развел!
Любила мужа иль не любила?Кто может ответить? Возможно — да.Но сердце ее постепенно остыло.И не было прежнего больше пыла,Хоть внешне все было как и всегда.
Зато появилось теперь другое.Нет, нет, не встречалась она ни с кем!Но в мыслях то с этим была, то с тем…А в мыслях чего не свершишь порою.
Эх, если б добряга, глава семейства,Мог только представить себе хоть раз,Какое коварнейшее злодействоТворится в объятьях его подчас!
Что видит она затаенным взоромПорой то этого, то того,То адмирала, то киноактера,И только, увы, не его самого…
Она не вставала на ложный путь,Ни с кем свиданий не назначала,Запретных писем не получала,Ее ни в чем нельзя упрекнуть.
Мир и покой средь домашних стен.И все-таки, если сказать откровенно,Быть может, как раз вот такая измена —Самая худшая из измен!
СНОВИДЕНИЯ
Может, то превратности судьбы,Только в мире маловато радостей,А любые трудности и гадостиТак порой и лезут, как грибы.
Ты решишь сурово отвернуться,Стороной их где-то обойти,А они, как черти, обернутсяИ опять маячат на пути.
И когда приходится справляться:— Как спалось? — при встрече у друзей,Часто слышишь: — Ничего, признаться,Только сны мне почему-то снятся,Ну один другого тяжелей!
Впрочем, не секрет, что сновиденияНе картин причудливых поток,А в какой-то мере отраженияВсех дневных волнений и тревог.
Эх, сказать на свете бы любомуЧеловеку: — Милый ты чудак!Если б жизнь нам строить по-иному:Без грызни, по-светлому, не злому,Мы и спали б, кажется, не так!
НЕПРИМЕТНЫЕ ГЕРОИ
Я часто слышу яростные споры,Кому из поколений повезло.А то вдруг раздаются разговоры,Что, дескать, время подвигов прошло.
Лишь на войне кидают в дот гранаты,Идут в разведку в логово врага,По стеклам штаба бьют из автоматаИ в схватке добывают «языка»!
А в мирный день такое отпадает.Но где себя проявишь и когда?Ведь не всегда пожары возникают,И тонут люди тоже не всегда!
Что ж, коль сердца на подвиги равняются,Мне, скажем прямо, это по душе.Но только так проблемы не решаются,И пусть дома пореже загораются,А люди пусть не тонут вообще!
И споры о различье поколений,По-моему, нелепы и смешны.Ведь поколенья, так же как ступени,Всегда равны по весу и значеньюИ меж собой навечно скреплены.
Кто выдумал, что нынче не бывает,Побед, ранений, а порой смертей?Ведь есть еще подобие людейИ те, кто перед злом не отступают.
И подвиг тут не меньше, чем на фронте!Ведь дрянь, до пят пропахшая вином,Она всегда втроем иль впятером.А он шагнул и говорит им: — Бросьте!
Там — кулаки с кастетами, с ножами,Там ненависть прицелилась в него.А у него лишь правда за плечамиДа мужество, и больше ничего!
И пусть тут быть любой неравной драке.Он не уйдет, не повернет назад.А это вам не легче, чем в атаке,И он герой не меньше, чем солдат!
Есть много разновидностей геройства,Но я бы к ним еще приплюсовалИ мужество чуть-чуть иного свойства:Готовое к поступку благородство,Как взрыва ожидающий запал.
Ведь кажется порой невероятно,Что подвиг рядом, как и жизнь сама.Но, для того чтоб стало все понятно,Я приведу отрывок из письма:
«…Вы, Эдуард Аркадьевич, проститеЗа то, что отрываю Вас от дел.Вы столько людям нужного творите,А у меня куда скромней удел!
Мне девятнадцать. Я совсем недавноОкончил десять классов. И сейчасРаботаю механиком комбайнаВ донецкой шахте. Вот и весь рассказ.
Живу как все. Мой жизненный маршрут —Один из многих. Я смотрю реально:Ну, изучу предметы досконально,Ну, поступлю и кончу институт.
Ну, пусть пойду не узенькой тропою.И все же откровенно говорю,Что ничего-то я не сотворюИ ничего такого не открою.
Мои глаза… Поверьте… Вы должныПонять, что тут не глупая затея…Они мне, как и всякому, нужны,Но Вам они, конечно же, нужнее!
И пусть ни разу не мелькнет у ВасНасчет меня хоть слабое сомненье.Даю Вам слово, что свое решеньеЯ взвесил и обдумал много раз!
Ведь если снова я верну Вам свет,То буду счастлив! Счастлив, понимаете?!Итак, Вы предложенье принимаете.Не отвечайте только мне, что нет!
Я сильный! И, прошу, не надо, слышите.Про жертвы говорить или беду.Не беспокойтесь, я не пропаду!А Вы… Вы столько людям понапишете!
А сделать это можно, говорят,В какой-то вашей клинике московской,Пишите. Буду тотчас, как солдат.И верьте мне: я вправду буду рад.Ваш друг, механик Слава Комаровский».
Я распахнул окно и полной грудьюВдохнул прохладу в предвечерней мгле.Ах, как же славно, что такие людиЖивут средь нас и ходят по земле!
И не герой, а именно герои!Давно ли из Карелии леснойПришло письмо. И в точности такое ж,От инженера Маши Кузьминой.
Да, имена… Но суть не только в них,А в том, что жизнь подчас такая светлая,И благородство часто неприметноеЖивет, горит в товарищах твоих.
И пусть я на такие предложеньяНе соглашусь. Поступок золотойНичуть не сник, не потерял значенья.Ведь лишь одно такое вот решеньеУже есть подвиг. И еще какой!
И я сегодня, как поэт и воин,Скажу, сметая всяческую ложь,Что я за нашу молодежь спокоен,Что очень верю в нашу молодежь!
И никакой ей ветер злой и хлесткийИ никакая подлость не страшна,Пока живут красиво и неброскоТакие вот, как Слава Комаровский,Такие вот, как Маша Кузьмина!
ЧУДАЧКА
Одни называют ее «чудачкой»И пальцем на лоб — за спиной, тайком.Другие — «принцессою» и «гордячкой»,А третьи просто — «синим чулком».
Птицы и те попарно летают,Душа стремится к душе живой.Ребята подруг из кино провожают,А эта одна убегает домой.
Зимы и весны цепочкой пестройМчатся, бегут за звеном звено…Подруги, порой невзрачные просто,Смотришь, замуж вышли давно.
Вокруг твердят ей: — Пора решаться,Мужчины не будут ведь ждать, учти!Недолго и в девах вот так остаться!Дело-то катится к тридцати…
Неужто не нравился даже никто? —Посмотрит мечтательными глазами:— Нравиться — нравились. Ну и что? —И удивленно пожмет плечами.
Какой же любви она ждет, какой?Ей хочется крикнуть: «Любви-звездопада!Красивой-красивой! Большой-большой!А если я в жизни не встречу такой,Тогда мне совсем никакой не надо!»
ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ
