МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ
Цветистая афиша возвещаетО том, что в летнем цирке в третий разС большим аттракционом выступаетДжаз лилипутов — «Театральный джаз»!
А кроме них, указано в программе,Веселый ас — медведь-парашютист,Жонглеры-обезьяны с обручамиИ смелый гонщик — волк-мотоциклист,
Обиднейшее слово — «лилипуты»,Как будто штамп поставили навек.Как будто все решает рост. Как будтоПеред тобой уже не человек!
Нет, я живу не баснями чужимиИ не из ложи цирковой слежу.Я знаю их обиды, ибо с нимиНе первый год общаюсь и дружу!
Вот и сегодня тоненько звенятВ моей квартире шутки, смех и тосты.Нет никого «больших», как говорят,Сегодня здесь лишь «маленькие» гости,
Тут не желанье избежать общенья,И не стремленье скрыться от людей,И вовсе не любовь к уединенью —Тут дело все и проще, и сложней…
Мы часто пониманье проявляемТам, где порой оно и ни к чему.Случается, что пьяному в трамваеМы, чуть ли уж не место уступая,Сердечно улыбаемся ему.
А к людям очень маленького ростаИ очень уязвимым оттого,Кому на свете жить не так уж просто,Нет, кроме любопытства, ничего!
Бегут им вслед на улицах мальчишки:— Эгей, сюда! Смотрите-ка скорей! —Ну, хорошо, пусть это ребятишки.А взрослые! Намного ли мудрей?
Порой, прохожих растолкав упрямо.И распахнув глазищи-фонари,Какая-нибудь крашеная дамаВоскликнет вдруг: — Ах, Петя, посмотри!
И, все смекнув, когда-то кто-то где-тоС практично предприимчивой душойНа нездоровом любопытстве этомУже устроил бизнес цирковой.
И вот факиры, щурясь плутовато,Одетых пестро маленьких людейПод хохот превращают в голубейИ снова извлекают из халата!
И вот уже афиша возвещаетО том, что в летнем цирке в третий разС большим аттракционом выступаетДжаз лилипутов — «Театральный джаз»!
И тут нелепы вздохи или лесть.Мелькают дни, за годом год кружится,А горькая незримая граница,К чему лукавить, и была, и есть.
Но сквозь рекламу и накал страстей,Сквозь любопытство глаз и пустословьеГорят для вас с надеждой и любовьюБольшие души «маленьких» людей.
О ТОМ, ЧЕГО ТЕРЯТЬ НЕЛЬЗЯ
Нынче век электроники и скоростей.Ныне людям без знаний и делать нечего.Я горжусь озареньем ума человечьего,Эрой смелых шагов и больших идей.
Только, видно, не все идеально в миреИ ничто безнаказанно не получается:Если рамки в одном становятся шире,То в другом непременно, увы, сужаются.
Чем глазастей радар, чем хитрей ультразвукИ чем больше сверхмощного и сверхдальнего,Тем все меньше чего-то наивно-тайного,Романтически-сказочного вокруг.
Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав.Только что-то мы, видно, навек спугнули.Сказка… Ей неуютно в ракетном гуле,Сказке нужен скворечник и шум дубрав.
Нужен сказке дурман лугового лета,Стук копыт, да мороз с бородой седой,Да сверчок, да еще чтоб за печкой где-тоЖил хоть кроха, а все-таки домовой…
Ну, а мы, будто в вихре хмельного шквала,Все стремимся и жить, и любить быстрей.Даже музыка нервной какой-то стала,Что-то слишком визгливое слышится в ней!
Пусть река — не ожившая чья-то лента,И в чащобах не прячутся колдуны.Только людям нужны красивые сны,И Добрыни с Аленушками нужны,И нельзя, чтоб навеки ушла легенда.
Жизнь скучна, обнаженная до корней,Как сверх меры открытая всем красавица.Ведь душа лишь тогда горячо влюбляется.Если тайна какая-то будет в ней.
Я — всем сердцем за технику и прогресс!Только пусть не померкнут слова и краски,Пусть хохочет в лесах берендеевский бес,Ведь экстракт из хвои не заменит лесИ радар никогда не заменит сказки!
БЕЛЫЕ РОЗЫ
Сентябрь. Седьмое число —День моего рождения,Небо с утра занесло,А в доме, всем тучам назло,Вешнее настроение!
Оно над столом паритОблаком белоснежным.И запахом пряно-нежнымКрепче вина пьянит.
Бутоны тугие, хрустящие,В каплях холодных рос.Как будто ненастоящие,Как будто бы в белой чащеИх выдумал дед-мороз.
Какой уже год получаюЯ этот привет из роз.И задаю вопрос:— Кто же их, кто принес? —Но так еще и не знаю.
Обняв, как охапку снега,Приносит их всякий разДевушка в ранний час,Словно из книги Цвейга.
Вспыхнет на миг, как пламя,Слова смущенно-тихи:— Спасибо вам за стихи! —И вниз застучит каблучками.
Кто она? Где живет?Спрашивать бесполезно!Романтике в рамках тесно.Где все до конца известно —Красивое пропадет…
Три слова, короткий взглядДа пальцы с прохладной кожей…Так было и год назад,И три, и четыре тоже…
Скрывается, тает следТаинственной доброй вестницы.И только цветов букетДа стук каблучков по лестнице…
ЖЕНЫ ФАРАОНОВ
(Шутка)
История с печалью говоритО том, как умирали фараоны,Как вместе с ними в сумрак пирамидЖивыми замуровывались жены.
О, как жена, наверно, береглаПри жизни мужа от любой напасти!Дарила бездну всякого теплаИ днем, и ночью окружала счастьем.
Не ела первой (муж пускай поест),Весь век ему понравиться старалась,Предупреждала всякий малый жестИ раз по двести за день улыбалась.
Бальзам втирала, чтобы не хворал,Поддакивала, ласками дарила.А чтоб затеять спор или скандал —Ей даже и на ум не приходило!
А хворь случись — любых врачей добудет,Любой настой. Костьми готова лечь.Она ведь точно знала все, что будет,Коль не сумеет мужа уберечь…
Да, были нравы — просто дрожь по кожеНо как не улыбнуться по-мужски:Пусть фараоны — варвары, а все жеУж не такие были дураки!
Ведь если к нам вернуться бы моглиКаким-то чудом эти вот законы —С какой тогда бы страстью береглиИ как бы нас любили наши жены!
МАРИНКИ
Впорхнули в дом мой, будто птицы с ветки.Смеясь и щебеча, как воробьи,Две юные Марины, две студентки,Читательницы пылкие мои.
Премудрые, забавные немного,С десятками «зачем?» и «почему?»Они пришли восторженно и строго,Пришли ко мне, к поэту своему.
И, с двух сторон усевшись на диване,Они, цветами робость заслоня,Весь груз своих исканий и познанийОбрушили с азартом на меня.
Одна — глаза и даже сердце настежь,Другую и поймешь и не поймешь.Одна сидит доверчива, как счастье,Другая — настороженна, как еж.
Одна — как утро в щебете и краскахДругая — меди радостной призыв.Одна — сама взволнованность и ласка,Другая — вся упрямство и порыв!
А я затих, как будто вспоминаяДалекой песни недопетый звук.И на мгновенье, как — не понимаюМне почему-то показалось вдруг,
Что предо мной не славные Маринки,А, полные упругого огня,Моей души две равных половинки,Когда-то впрах сжигавшие меня!
Сжигавшие и в небо подымавшие,Как два крыла надежды и борьбы,И столького наивно ожидавшиеОт щедростей неведомой Судьбы!.,
Бредет закат по подмосковным крышам,Пожатье рук. Прощальных пара слов…И на дороге вот уж еле слышенДовольный стук упругих каблучков…
И тают, тают в гуще тополейНе то две светлых, трепетных Маринки,Не то души две звонких половинкиИз невозвратной юности моей…
«НУЖНЫЕ ЛЮДИ»
