Миссис Принс, очень маленькая и худая, казалась старухой в старомодном траурном платье, хотя ей не должно быть больше сорока семи — сорока восьми лет. Черты лица ее дочери, к счастью, ничем не напоминали материнские — у мисс Мери Принс не имелось ни крючковатого носа матери, ни ее близко посаженных выпуклых глаз, ни, конечно же, огромной бородавки, почти скрывающей маленький узкий подбородок.
Сара подумала, что мисс Принс, вероятно, похожа на своего покойного отца. Будь Сара старше лет на двадцать, она бы задалась вопросом, как мог такой интересный мужчина, как мистер Принс, взять в жены женщину столь незначительной внешности. Но это любопытное наблюдение было пока недоступно девочке, и Сара с интересом разглядывала обеих дам.
Мисс Принс исполнилось двадцать четыре года — очень солидный возраст для незамужней леди, который она тщательно скрывала. К высокому росту и внушительной фигуре прилагалось хорошенькое личико, немного простоватое, но все еще свежее и моложавое. Через два-три года, вероятнее всего, оно должно будет поблекнуть, но пока вздернутый носик, большие серые глаза под широкими темными бровями и полная нижняя губка привлекали внимание джентльменов определенного возраста, уже преодолевших тот рубеж, когда молодого человека притягивают романтическая томность во взоре и хрупкая фигурка какой-нибудь юной леди.
Мисс Принс не могла похвалиться разве что густыми локонами, всего остального у нее имелось в избытке. Но она научилась так взбивать и укладывать волосы, что этот единственный недостаток почти не был заметен, во всяком случае представителям противоположного пола, так легко попадающим в сети мелкого обмана, которые ежечасно расставляют предприимчивые дамы.
Мистер Фоскер приветствовал миссис Принс и ее дочь с таким пылом, что Сара невольно сравнила его с героем последнего прочитанного романа, двадцатилетним юношей, вызволившим свою избранницу из рук семнадцати разбойников без единой царапины для себя и без урона девичьей чести для нее.
— Миссис Принс! Мисс Принс! Я так рад, что вы дали себе труд выбраться из дому и дойти до моего скромного убежища в такую отвратительную погоду! Вечером за вами приедет экипаж и отвезет домой сначала викария и миссис Прайдуэлл, а затем вас, дорогие дамы!
При этих словах мисс Принс заметно оживилась, а викарий посмотрел на дядюшку с таким видом, как будто вот-вот начал бы упрекать его в мотовстве, но сдержался. Сара тоже удивилась — до сих пор дядя мало пекся о том, как будут добираться домой его гости, и это особое внимание к семье Принс говорило в пользу утверждения мисс Уэвертон.
— Вы очень любезны, сэр, — каркающим голосом ответила миссис Принс, а мисс Мери одарила дядю Эндрю очаровательной улыбкой.
Мистер Фоскер представил гостям свою племянницу, и Саре пришлось покинуть удобное для наблюдений местоположение и поклониться, после чего дамы, конечно же, принялись восхвалять христианские добродетели дяди, взявшего на себя такую заботу. «Отнюдь не бесплатно!» — ядовито сказала себе Сара и тут же испугалась дерзости своих мыслей.
Весь вечер она молчала, что позволило всем трем леди счесть ее милой и благовоспитанной девочкой, а на неумение Сары держать спину прямо и правильно пользоваться столовыми приборами никто не обратил внимания.
В целом вечер прошел очень приятно, и кухня миссис Дроуби тому немало способствовала. Мистер Фоскер еще не раз удивил своих гостей заявлениями о предстоящих улучшениях в доме, которые он собирался предпринять, едва погода станет менее холодной. Дядюшка Эндрю пожелал перестроить дымящий камин в гостиной и отремонтировать крышу над гостевой комнатой, а также купить фортепьяно, чтобы его племянница могла упражняться в игре на инструменте и развлекать гостей.
Сара слушала все это с полной невозмутимостью, уверенная, что подобные проекты так и останутся плодами дядиной фантазии.
Тем больше она была поражена, когда, едва наступила непродолжительная оттепель, в дом мистера Фоскера явилось несколько нанятых работников, одни из которых принялись чинить крышу, а другие — разбирать и переделывать дымоход.
После этого она уже не удивилась бы и фортепьяно, но пока что мистер Фоскер не торопился доставлять племяннице такое изысканное удовольствие. К тому же Сара подозревала, что дядюшка не собирается нанимать ей учителя музыки, а без него девочка не смогла бы услаждать слух гостей даже самыми простыми мелодиями.
Миссис Дроуби, похоже, не меньше Сары дивилась этим преобразованиям и не одобряла их. Кажется, она начала что-то подозревать, так как однажды в разговоре с Лизамон заметила:
— Ох не к добру все эти перемены. На что мистеру Фоскеру комната для гостей, если у нас их никогда не бывает? Мисс Мэйвуд вполне хватает места, да и хозяин до сих пор не жаловался на тесноту.
— Может быть, он думает, что пол в той комнате прохудится и вода станет заливать гостиную? — предположила Лизамон.
— Боюсь, дело тут совсем в другом… — посетовала кухарка. — Не ждут ли нас большие перемены…
Сара, присутствовавшая на кухне, почти сразу догадалась, что миссис Дроуби имеет в виду женитьбу дяди Эндрю, а Лизамон так и пошла убираться наверху, ни о чем не подозревая.
Через неделю после того, как ремонт был более или менее завершен, дядюшка Эндрю повел племянницу на рождественскую службу. Нарядной публики в церкви оказалось столько, что Сара почувствовала себя неловко в своем черном платье и постаралась спрятаться за широкой спиной дяди.
Мистер Фоскер попытался сесть рядом с миссис Принс и ее дочерью, и Саре пришлось примоститься на самом краешке скамьи. Обычно обе дамы Принс ходили на службу в церковь, расположенную рядом с их домом, но Сара слышала, как на обеде мистер Фоскер уговаривался встретиться с ними в главном соборе. Сегодня мисс Принс выглядела особенно привлекательно в украшенной лентами коричневой шляпке и почти элегантном пальто, и на нее посматривали другие джентльмены, не только дядюшка Эндрю, что заставляло мистера Фоскера беспокойно оглядываться и придвигаться поближе к мисс Принс.
Сара последовала примеру дяди и принялась глазеть по сторонам, но не для того, чтобы продемонстрировать свое право сидеть рядом с Принсами. Ей хотелось увидеть мисс Уэвертон, и на этот раз девочка не обманулась в своих ожиданиях.
Уэвертоны сидели на передней скамье, и вся семья наконец-то была в сборе. Со своего места Сара видела только ярко-зеленую шляпку Бобби с выбившимися, по обыкновению, локонами, но этого оказалось достаточно, чтобы убедиться, что мисс Уэвертон вполне здорова. Рядом с мисс Робертой сидел юный джентльмен с темными волосами, небрежно облокотившийся на спинку. Судя по тому, как часто к нему обращалась Бобби, это и был ее старший брат Артур. Леди Уэвертон явно пыталась одергивать своих детей, но ни тот ни другой даже не старались сосредоточиться на проповеди, впрочем, как и лорд Уэвертон, безмятежно смотревший на витражное окно все время, пока шла служба.
