— Никита Егорович, — я встал. — Есть у меня мысль, как морально разложить нашего Зинченко. Оголить его низкую сущность перед народом.
— Говори!
Я опять начал плести сказку про белого бычка, немного умаляя свои достижения, эх, блин, как же тяжело притворяться пацаном другой эпохи:
— Сын Зинченко – мой одноклассник, так вот, однажды он как-то проболтался, что у них есть видеомагнитофон заграничный и полный комод в зале интересных видеокассет немецких, где секс без прикрас показан, – информация от домушника Гоши сейчас оказалась очень кстати.
— Как это – без прикрас? — опешил Горохов. — Прям голые, что ли? В кадре?
— Не только голые, но и в подробностях показаны все непотребства, что между мужчиной и женщиной происходят в интимном плане.
— Сношаются, что ли?
— Да.
— Ну так прямо и говори, Петров, что ты так витиевато выражаешься. Как Ефросинья Полоцкая!
— Я просто не знаю, как вы к этому относитесь, и стараюсь держаться в рамках приличия в кабинете начальства, — снова соврал я.
— Да как все я к этому отношусь. Хорошо, что сношаются. Замечательно просто! Что ж ты раньше молчал? Значит, так… План такой… Участковый только нам в группу нужен. Толковый, и чтобы язык за зубами умел держать.
— Есть такой, — улыбнулся я. — Могу порекомендовать.
***
Горохов прямо на ходу придумал гениальный план с театральной постановкой. Привлекли для этого действа сантехника (переодетый инспектор уголовного розыска, который в прошлом успел поработать в ЖЭКе слесарем), сердобольного соседа (тоже оперативный работник). Мы с Погодиным должны были прикрывать представление и не отсвечивать мордами. Зинченко нас знал в лицо, и наше появление на сцене было нежелательно.
К дому пришли, когда стемнело. Первыми в игру вступили мы с Погодиным. Изображая хулиганов, подошли к подъезду. Кепки надвинуты на глаза, руки в карманах. Деловито потоптались возле парадной, поплевали и поматюгались, позадирали прохожих, в общем, привлекли внимание общественности, что начала таращиться на нас из окон. Оказалось, что Федя классно умеет неприличную песню высвистывать.
— Пора, — шепнул я Погодину и поднял с земли увесистый камешек.
Пара секунд на прицеливание. Замах, бросок. Дзинь! Окошко лестничного пролета высыпало осколки стекла. Следующий камень швырнул Погодин. Бросок получился не такой меткий — в окно не попал. Но и одного “выстрела” было достаточно.
На балкон выскочило сразу несколько соседей из разных квартир с криками: “Хулиганье и вандалы, да как таких еще земля носит?! Сейчас милицию вызовем! Что за безобразие!”
Мы ноги в руки – и со двора. Нырнули в подворотню и затихарились. Наш выход закончен.
Милицию бдительные граждане, конечно же, вызвали. На вызов приехал участковый Осинкин. Стал оформлять повреждение казенного имущества. Из подъезда высыпали жильцы, в основном, пенсионного возраста и женсковезденоссующего пола. Эта прослойка квартиросъемщиков наиболее радела за все, что происходит вокруг их дома и с жаром стала рассказывать о разбойном нападении двух вооруженных громил на их беззащитный домик.
Постепенно толпа вокруг участкового разрасталась. На улицу выходили другие любопытные, которые самолично хотели поучаствовать в работе органов по поимке злодеев и внести свою лепту в описание преступников, мол, лиц не разглядели, но сразу видно, что сидевшие это были, и походочка с приволокой, и плечики ссутулены, будто высматривают чего, ну, точно зеки. Беглые. Или алкаши, как минимум. Да точно! Беглые зеки-алкаши.
Следующий акт был за “сантехником”. Его “вандализм” по сравнению с нашим смотрелся еще более грандиозным и грозил обернуться реальным ущербом для квартир этого дома. Но игра стоила свеч.
Пока бдительные граждане жаловались участковому на орущую по ночам и брякающую на гитарах молодежь во дворе, на Гальку-бесстыдницу с первого этажа, что мужиков толпами к себе водит, а те, гады такие, весь подъезд заплевали и прокурили, псевдо-сантехник незаметненько что-то нахимичил с трубами путем их безжалостного повреждения, и квартиру Зинченко стало затапливать. Вода просачивалась через потолок бодро, как нам и надо было. Зинченко в это время был дома. Увидев потоп, забил тревогу и вызвал аварийную службу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но аварийная машина на подходе к дому была безжалостно остановлена неподкупным сотрудником ГАИ Матрешкиным (похлеще Николая Лаптева из Вологды будет), что на своем канареечном “Ирбите” с коляской держал в страхе всех выпивающих автолюбителей города. И взяток не берет, и пьяных не отпускает. Совсем неправильный гаишник. Естественно, водитель “Газика-53” с будкой на шасси оказался, как и положено ему на ночной смене (когда жена не видит и теща поедом не ест), не совсем трезвым. За что был немедленно привлечен к административной ответственности и отстранен от управления транспортным средством аварийного назначения.
“Газик” так и не добрался до Зинченко. А тот уже все телефоны оборвал. Увольнением пригрозил директору ЖЭКа и главному инженеру коммунальной конторы.
Вода в квартире все прибывала и стала просачиваться на нижние этажи. Прибежали к Зинченко соседи, мол, что за безобразие, топите нас, а у нас обои германские и стенки югославские. И паркет дорогущий, даром, что советский, но не хуже итальянских настилов будет.
Зинченко задергался, руками машет, орет на соседей, мол, не пойму, откуда порыв, сам ничего не могу сделать, жду дармоедов из ЖЭКа, а они, скотобазы такие, по дороге пропали, будто корова языком слизала. Кинулись тогда соседи на помощь представителю коммунистической партии. Ведра и тряпки похватали и принялись полы осушать дружным коллективом, как комсомольцы – болота под посевы. Тут еще откуда-то появился гаденький провокатор. Пока Осинкин бабулек опрашивал, он клич боевой на весь двор издал, мол, граждане жильцы, что вы тут за стеклышко разбитое переживаете? Там беда похлеще приключилась. Наводнение домовое, сродни Потопу всемирному. Помощь ваша, ой как нужна. Все на спасение нашего дома, пока один важный и всем известный жилец с пятого этажа не затопил всех к чертям собачьим.
И новый поток помощников, напрочь забыв про Осинкина, хлынул со двора прямиком в квартиру Зинченко. Тот сам уже был не рад, что дверь не закрыл. Не ожидал такой широкой и бескорыстной помощи.
– Осторожно, пожалуйста, - вяло окликал он их, пытаясь спасти квартиру от последствий нашествия.
Народ к нему, как на строительство БАМа сбежался. И провокатор с ними затесался, и никто и ухом не повел, что не местный этот хмырь вовсе, кепка на глаза надвинута, воротник куртки до подбородка натянут, будто морду прячет. Но дела никому до него нет. Все заняты ползанием по полу с тряпками и тазиками.
Раньше всегда так было. Случись что, вмиг соседи на помощь прибегут и в дверь забарабанят, мол, что вы, товарищ, жену свою убиваете, кричит и охает так, что в подъезде слышно, сейчас милицию вызовем! В общем, никакой личной жизни, зато на помощь всегда рассчитывать можно было… Не то, что потом будет. Лежать будешь посреди улицы с инфарктом, обойдут, чтобы не запнуться, еще и алкашом обзовут.
Провокатор этот, а по совместительству инспектор уголовного розыска из группы Горохова, внес рацпредложение в спасение квартиры товарища Зинченко. Дескать, давайте, граждане жильцы, палас вытащим, так промакивать пол сподручнее будет. Сказано – сделано. Дернули за палас все разом, и провокатор приложился бойко, да так рванул от души, что комодик, который сиротливо ютился на нем, опрокинулся в нужном направлении, раскрыв свои ящики на общее обозрение. Растопырился, как стриптизерша на шесте.
А вывалилось оттуда диво-дивное: видеокассеты с яркими заграничными этикетками, на которых подобные расшиперенные тетеньки бесстыдно выставляли напоказ свои прелести. Что тут началось...
Пуритански настроенные соседи, некоторые из которых супругов-то и супружниц собственных за всю жизнь в таком виде ни разу не видели (все в темноте, по-быстренькому и не чаще, чем раз в месяц), заохали и запричитали. Одна тетя с лицом учительницы даже за сердце схватилась и немедленно валидол потребовала.
