Через взрывостойкие двери с трех сторон от площадки хлынули сервиторы. Тсу'ган, который прорубился в голову отряда, встретил их яростным боевым кличем. Он отсек одному автомату руку — хлынули искры и масло. Дак'ир в это время развалил другого от грудины до паха. Из разрубленного тела вывалился ком проводов, похожий на внутренности, когда брат-сержант двинулся мимо твари в поисках нового противника. Шедший за ним Ба'кен расплющил останки одним ударом поршневого молота.
Организованное отступление превратилось в свалку. Саламандры сражались группами по двое-трое, прикрывая друг другу спины, обрушивая огонь и ярость на непреклонного врага. Только Пириил дрался в одиночестве. Никто не осмеливался приблизиться к библиарию: неотразимые, смертоносные взмахи его психосилового меча прорубали все, чего касались. Из глаз библиария лился психический огонь, который, словно лазер, пронзал ряды сервиторов, рассекая их механизированные тела. Сжавшийся кулак — и призванный огненный змей с ревом ожил, сжигая автоматы и перекатываясь через них огненным валом.
— Именем Вулкана, отбросьте их! Огнерожденные не сдаются! — закричал Пириил, подбадривая воинов перед лицом неумолимо напирающих сервиторов.
Растратив почти все боеприпасы, многие Саламандры взялись за холодное оружие. У одних были традиционные боевые клинки, похожие на спаты Ультрамаринов, другие вооружились молотами, которые носили в знак почитания кузнеца и приемного отца Вулкана — Н'бела — или как дань уважения самому примарху, первому взявшемуся за это оружие, чтобы разгромить ксеносов, заполонивших тогда Ноктюрн, и освободить планету.
Но честь при всей ее благородной сути сейчас крайне мало что значила: Саламандр постепенно окружали. На расстоянии сервиторы не могли соперничать с десантниками: лишенных дальнобойного оружия автоматов было бы легко одолеть. Однако вблизи дело принимало совершенно иной оборот. Вблизи тяжелые и громоздкие клещи, сверла и молоты сервиторов становились смертельно опасными, так как легко могли пробить силовой доспех. Без передышек отбиваясь от нескончаемого натиска, Саламандры уже могли не надеяться на победу. Если только что-нибудь не изменится…
Сразив очередного сервитора, Дак'ир ощутил приступ фатализма. Несмотря на всю свою подготовку, многочасовые тренировки, постоянное оттачивание навыков и укрепление выносливости, брат-сержант начинал уставать. Саламандры уже несли потери. Брат Зо'тан припадал на одну ногу. У Станга была глубокая вмятина на шлеме, от которой, скорее всего, у него треснул череп. Еще несколько десантников берегли раненое плечо или руку, сражаясь только здоровой рукой.
Тсу'гана неминуемое приводило в ярость, и он разил сервиторов с легкостью, убив вдвое больше, чем любой из боевых братьев. Даже Пириил, несмотря на всю свою психическую мощь, с трудом поспевал за свирепствующим братом-сержантом. Усталость была для Тсу'гана врагом наравне с автоматами. С ней нужно было точно так же сражаться, преодолевать и не поддаваться во что бы то ни стало.
Неудивительно, что Тсу'ган пользовался таким влиянием среди сержантов третьей роты. Но даже его энергия имела предел.
Что-то тяжелое и твердое ударило Дак'ира в неприкрытый левый бок. Броня на ребрах хрустнула, и в голове у Дак'ира точно взорвалось белое солнце. По силовому доспеху заструилась кровь, черная и густая, похожая на масло его противников. В глазах потемнело. Заваливаясь назад, Дак'ир увидел лицо своего убийцы: не знающие жалости глаза смотрели на него поверх рта, скрытого под решеткой речевого устройства, обрамленного мертвенно-бледной кожей. Рухнув на пол, Дак'ир, словно в замедленной съемке, вспомнил магоса из храма и его неотвратимую смерть.
Последние неразборчивые слова магоса обрекли их всех на погибель.
Приглушенный грохот привел Дак'ира обратно в чувство. Он потерял сознание всего на несколько секунд, потом организм закрыл раны, остановил кровь, срастил кости и выделил в мозг эндорфины, чтобы блокировать боль. Дак'ир не умер, и вслед за осознанием этого пришли и другие ощущения.
Наверху, под сводчатым потолком, тьму озарили вспышки, с мостков донеслись хлопки болтерных выстрелов. Им аккомпанировали звуки чего-то более тяжелого: частое «бум-чанк», «бум-чанк» пушки с ленточным боепитанием, лязг гусениц по железу и натужный скрип металлических подпорок.
Даже не успев приказать телу встать, Дак'ир уже был на ногах, снова готовый убивать. Цепной меч, не переставший работать, даже когда сержант упал, нашел новую плоть для своих зубов, когда Саламандр вступил в бой.
Успевая среди рукопашной схватки изредка бросать взгляды наверх, Дак'ир ловил блеск желто-черных доспехов, оскал нарисованного черепа, клыки хищника, намалеванные вдоль конической морды боевого шлема. Пока с обеих сторон хлестал шквал продольного огня, разрывая сервиторов на части, Дак'ира осенило еще одно прозрение. Их спасителями были Астартес.
Зажатые с двух сторон, ряды сервиторов наконец-то начали редеть и отступать. Но не из страха или хотя бы слабенького инстинкта самосохранения — они отступали потому, что их принуждал к этому некий нюанс в управляющей программе. Емек позже выдвинул версию о том, что потери, которые понесли сервиторы от совместных действий космодесантников, стали угрожать минимальной производительности корабля-кузницы и это условие, закрепленное в фундаментальных понятиях механикусов, отменило все прочие и стало причиной их капитуляции. Сервиторы просто опустили свои инструменты, развернулись и ушли. Некоторых убили при отступлении — последние капли жажды боя еще не выветрились из бурлящей крови Саламандр. Но большая часть сервиторов ушла невредимой, с трудом волочась обратно к дремотному ожиданию хозяйского зова снова приступить к работе. Но они никогда больше не дождутся этого приказа, ибо, Дак'ир теперь был в этом уверен, магос из восьмиугольного храма был последним магосом на «Архимедес Рексе».
Когда стихли болтеры таинственных Астартес, пропали и отсветы дульных вспышек и наверху вновь воцарилась непроницаемая тьма. Дак'ир собрался было воспользоваться спектральным зрением, чтобы проникнуть сквозь мрак и получше разглядеть незнакомцев, но решил подождать, когда с мостков раздался лязг тяжелых шагов. Подъемники, установленные парами с обоих концов каждого мостка, опустили незнакомых космодесантников на уровень контрольной площадки, где Саламандры впервые смогли ясно разглядеть неожиданных союзников. Дак'ир оказался прав: это действительно были космические десантники — десятеро, разбитые на два боевых звена, которые снова объединились, когда подъемники с тяжелым стуком коснулись палубы, плюс технодесантник, управлявший потрепанной в боях мобильной орудийной установкой. Боевая машина громыхала на ходу гусеницами из стальных пластин с подкладкой из вулканизированной резины. Ее зауженная конструкция идеально подходила для тесных коридоров корабля механикусов, из-за которых брат Аргос не смог принять столь необходимого, как оказалось, участия в операции. Стандартная шаблонная конструкция, или СШК, как ее еще называли, — две спаренные автопушки с модифицированным ленточным питанием — походила на модель, которая использовалась между Ересью и Эрой Отступничества. Схожая по сути с «Громобоем» Космодесанта, установка вдобавок несла совмещенные признаки мобильных орудийных систем «Тарантул» и «Рапира», которые Адептус Астартес не использовали уже многие тысячелетия. Образец, представший перед Саламандрами, был явно построен на архаичной схеме.
Сами космодесантники выглядели не менее архаично. Большинство было облачено в силовые доспехи Марк-VI «Корвус», окрашенные в желтый цвет, с черной кирасой и генератором и крупными заклепками на левом наплечнике. Нагрудники доспехов на месте имперского орла несли только восьмиугольную защелку в отличие от современных комплектов Марк-VII «Аквила». Каждый без исключения доспех был покрыт многочисленными щербинами и заплатами. Следы суровых сражений, похоже, носились ими как почетные отметины — с гордостью, точно так же, как Саламандры носили свои выжженные шрамы. Это была броня, сделанная на совесть, — но доказательством тому служила не превосходная ковка или исключительная надежность, а скорее то, что доспехи эти повидали сотни, может быть, тысячи побед и были пересобраны и перекованы так, чтобы еще повидать новые.
Болтеры тоже были необычными. Удлиненные приклады с более широким плечевым упором были устаревшей версией Марк-Vb «Годвин» Саламандр, если не учитывать ноктюрнских усовершенствований. С барабанным магазином и сарисой — зазубренным, похожим на штык клинком под стволом, болтеры Астартес в желтых доспехах очень походили на устаревшее оружие, место которому разве что в музее.
