Варлаам и Иоасаф
Торговец приходит к принцу,Смущённый его величьем,И предлагает ларчикС жемчужиной дорогой.
Но надо с тем примириться,Что всё это – только притча,А принц – как маленький мальчикПеред Вечности грозной рекой.
Торговец приходит к принцу.Столетья дремлют, кивая.На улице – древность. ОвцыБредут, и пастух поёт.
Но надо с тем примириться,Что, вскрикнуть не успевая,Внезапно в этом торговцеПринц себя узнаёт.
Торговец приходит к принцуИ дверь прикрывает плотно.Виденье крутых ступеней,Непройденных, властных вех.
Беседа до света длится.Врывается город в окна.Ни времени, ни спасенья:На свете двадцатый век.
1979
«Метель осыпает несчётной казной…»
Метель осыпает несчётной казнойБазар приутихший. И сразу повеялоТой площадью людной, с толпой ледяной,Где головы рубят за веру, –
Жестокой, глухой, корневой стариной,Где смерть, словно ветер, проглотишь,Где жизни крылатой, где жизни инойЗавистливый зреет зародыш.
И кто же раскусит столетья спустя,Что казни подобны аккордамИ баховской мессы бессмертный костякОкреп в этом воздухе твёрдом?..
1979
Исповедь
Я в город вхожу. Я в предсмертные, в первые крики,Дрожа, окунаюсь – в густом многолюдье окон,На лестничных клетках – и в клетках грудных, где великийВращатель созвездий пирует веков испокон.
Я в город спускаюсь. Реки разноцветные бликиМеня леденят. И в воде вразумляющей тойМеж вечных домов словно ветер проносится дикий –Бездомные судьбы с цыганской своей пестротой.
Я строю дыханье – я вникнуть едва успеваюВ прохожего речь, и обрывком величья онаДоносится следом. Я каждым отдельно бываю.Заслуги деревьев на мне – и умерших вина.
А возрастов смена – тиха, как звоночек трамвая,А старость колдует, к секундам сводя времена,И Лестница Иакова, Млеющий Путь задевая,В бушующий город безвыходно вкоренена.
Война разразилась – и снова сменяется пеньем,А зори над жизнью мелькают, подобно ножу,И души идут в темноте по гранитным ступеням.…Я в город спускаюсь. – Я к небу в слезах восхожу.
1979
Оборотень
Над крышами дрожит нагое тело ночи,И падает роса.Ко мне знакомый грустный оборотень хочетЗайти на полчаса.
Спросонья воробьи цветут, листва щебечет,Влюбляется трава.А если так, то мы сейчас на эту встречуИмеем все права.
– Ну заходите, что ж. Какие нынче вести?(Сквозь Вас – луна в саду.)– Вы – к старости и снам. А я впадаю в детство,Навстречу Вам иду.
И всё ж беседа нам полезна. В ней, быть может,Мы время уточним.– Он говорит, блестя воздушной, звёздной кожей,И виден дождь за ним.
– Скажите, дорогой: в ночах сырых и зябких,У чёрта на пирах,Кто кличет нас во тьме? Кто тянет племя яблокСрываться в скользкий мрак?
Они летят с ветвей – до одури послушны,Но в воздухе вопят,И, подражая им, спадают с неба души,И длится звездопад…
Ещё хочу спросить: среди галактик мёртвых –Звезда минувших эрУмеет ли, как встарь, держаться взглядов твёрдых,Туманностям в пример?
Ещё один вопрос меня сомненьем мучит –Насчёт природных льгот:Скажите мне – судьба или счастливый случай,Что лето – каждый год?..
…Гляжу – а между тем мой гость уже растаял,И двери – на засов…А впрочем, где же я? Ведь комната – пустая…– Будильник. Шесть часов.
1979
Осенний сонет
Вбирая прелый запах желудёвый,Сжимается латунная река,И луч – как умирающей рукаНавстречу близким позабытым: «Кто вы?»
А День и Ночь старинную своюВражду забыли, перешли от злостиК игре осенней. И бросают кости,И выпадает жребий забытью.
А кот заснул, по-зимнему усат,И в воздухе тревожно-колокольномПовисли слоги: сновидений нет.
Крадётся мрак вдоль изгороди в сад,Крадётся Смерть к Любви путём окольным –И ждёт, чтоб в доме погасили свет.
1979
Адам
…Но это зренье было выше сил.Оно померкло. И в слепом испугеЯ, задыхаясь, кожей ощутилДва поцелуя – Смерти и Подруги.
И вот я сам запретным стал плодом –И понял, что живу помимо воли,Что мною реки скованы, как льдом,И птицы с неба падают от боли.
И мне осталось лишь себя сорватьС ветвей судьбы, чтоб не искать спасенья,И уцелевшим светом согреватьПодругу в бесприютности осенней…
1979
«Осенний небосвод с твоих спадает плеч…»
Осенний небосвод с твоих спадает плеч,Как плащ, поскольку ты – далёкий и нездешний.Лишь музыку извлечь из камня – и прилечьНа поле, сквозняком накрывшись, как одеждой.
Нездешний. Соскользнёт бесшумная заряНа города с твоей задумчивости дальней,Нескромных не коря, забывших не зовя,Лишь намекая им на позднее свиданье.
И люди, как на хлеб, в дымящуюся тишьСиротами глядят. С них многословьем празднымСпадают имена. Но ты опять молчишьВ рассеянности слёз. И ни один не назван.
1979
Сократ
…Сознанье угасает. НапоследокЯ говорю: блажен, кто насладитсяЗемной печалью более меня.Кто площади, базары городскиеСтрастней, чем я, прижмёт к своей груди.Кто с отроками не прервёт беседу,Окликнутый завистником. Кто локонУпругий, юношеский, золотойНе выпустит из рук под взглядом Мойры.Кто Гению, живущему в предсердье,Осмелится, не рабствуя, внимать.
Сознанье угасает. Что же выСтолпились, не скрывая слёз и жалоб,У в забытьи поющего огня?В последний раз погреться? Но к чемуМне ваши сожаленья? Вы живётеПостольку лишь, поскольку мыслю я.
Сполохи мысли пир свой завершают.В них догорают города, событья,Любимых лица, недругов слова…
Асклепию, друзья, сегодня в жертвуЗарежем петуха – за исцеленьеДуши – от тела, мыслей – от надежд!..
Сознанье угасает. Горечь СтиксаНахлынула, смешавшись с вашим плачем… –И вас как не бывало!.. Да и с кемПрощался я? В какой собрался путьВ столь поздний час? К какой олимпиадеМой приурочен срок? Какой народДал речь взаймы бездомному сознанью?Была она певуча иль груба?..
…А звёзды всё растут, немыслимо красивы!И прежде, помню, я в какие-то прорывыИх видел, и была картина не такой…Но я от прежних мест, как видно, далеко.
1979
«И не вини, и не вмени…»
И не вини, и не вмени:Ты понимаешь? – Целый город,В цветенье свадеб, именин,И каждой осенью – расколот
На боль и цвель отдельных лицИ листьев. – Судьбы разобьются…Откуда только вы взялись,Завистники и правдолюбцы,
Какой составили букетИз листьев жёлтых и лиловых,Средь гордых дам в нарядах новых –Кто плачет, догола раздет?
Ах, это плачет ваша жизнь,В ров общий брошена нагая:Над ямой мостик. – Не держись,Уже перила пахнут гарью.
Сжигают трупы. Души жгут.Стеклом венецианским судьбыЦарей ещё блестят минутПятнадцать. – Воздуха глотнуть бы
Глоток!.. Но – только чёрный дым…И если мы явились после –Не верь. То призрак. Мы летимБез опозданья к ночи в гости.
Не осуди. И не вмениБезумных слов, решений быстрых.Мы – гарь. Мы не были людьмиС тех пор. Участьем – не томи.Не обвиняй в бездушье – призрак!..
1979
Гостиница
…Хозяйка скоро сгонит. Говорит –Мы ей не платим. Кто-то черноусыйВ покои наши въехать норовит.Он больше нас ей, видимо, по вкусу.
Причина, верно, в этом. Да и сродуЕй не платил никто. Скажи – за что?За то, что потолок – как решето?Что по ночам хозяйка греет воду
И всех нас будит? Жалуется – малоЕй, видишь, денег… Если б кто платил –Она б, небось, ночами не стирала.Ты, правда, с ней ни разу не шутил,
Да и вообще – мы держимся с ней хмуро,Но это я исправить не берусь:Мне если что не нравится – фигураИль смех претит – у каждого свой вкус, –
Я не могу, как хочешь… притворятьсяИ комплименты дамам расточатьИз выгоды!.. Что ж – смена декораций!Придётся, друг мой, заново начать.
Ну что? Да ты, как вижу, нарядился –Манишка, галстук, клетчатый жилет…Сказать по правде, я ведь здесь родилсяИ прожил, худо-бедно, столько лет…
Куда же мы пойдём? Кого мы встретим?Кто приютит в осенний холод нас?А впрочем, я смущён вопросом этимНапрасно. Поглядим. Всему свой час.
Пойдём себе, на дудочках играя,Вдоль тракта и забудем путь назад.Пусть рай не ждёт – не заслужили рая, –Найдётся угол. Я не верю в ад.
Хозяйка нас проводит. Обернёмся –И ну махать! А скроется из глаз –Как думаешь: всплакнём? Иль улыбнёмся?Ведь как-никак, а Жизнью звалась…
1979
Эпоха Тан
