Классические экзамены, которые мы привыкли видеть в конце учебного года и которым наши родители придавали столь большое значение, не приносят никаких результатов, а если и приносят, то только негативные.
Эти действия, облеченные смехотворной торжественностью, кажется, были созданы для удовлетворения нездорового самолюбия родителей, грубого тщеславия и эгоистических интересов многих учителей и мучений детей перед экзаменами, за которыми следуют более или менее преждевременные болезни.
Любой отец желает, чтобы его сын был признан в качестве одного из лучших учеников школы, устроив представление ученого в миниатюре. Для него не имеет значения, что его сын, в течение пятнадцати дней или целого месяца, будет жертвой изощренных пыток. Нельзя судить об этих мучениях со стороны, потому что они не оставляют ни малейших ссадин или шрамов на коже…
Несознательность по отношению к естественности ребенка и вредности условий принуждения для него, когда он со своей психологической неустойчивостью должен выжимать все свои интеллектуальные силы, в первую очередь свою память, не позволяют родителям видеть, что миг их удовлетворенного самолюбия может стать причиной, как это случалось уже много раз, болезни, морального и физического угасания их детей.
Большинство учителей, с другой стороны, знают лишь стереотипы из готовых фраз, они учат механическому зазубриванию, вместо того чтобы становиться т. н. моральными родителями ученика, в экзаменах их интересует в первую очередь собственная особа и экономическое положение; его целью во время экзаменов является показать родителям и конкурентам, что ученик, под его руководством, научился очень многому, что его познания превосходят все ожидания для его малолетнего возраста и что все это произошло благодаря достойнейшему господину учителю.
Кроме этого жалкого тщеславия, удовлетворяемого ценой физической и моральной жизни ученика, эти решительные господа учителя изо всех сил стараются добиться поощрения ничего не знающих о том, что происходит на самом деле, обывателей, родителей и конкурентов, как наиболее эффективного средства, гарантирующего им репутацию и престиж в Образовательной системе.
В общем, мы абсолютно против любых экзаменов. В школе все должно быть направлено на благо учеников. Любые действия, не направленные на эту цель, должны быть запрещены, как противоречащие естественному процессу позитивного познания. Из экзаменов не выходит и не закрепляется ничего хорошего, напротив, они сеют только плохое в душе ученика. К вышеупомянутым физическим болезням, связанным в первую очередь с нервной системой и опасностью ранней смерти, добавляются элементы морального порядка, потому что имморальный акт экзамена порождает в ребенке следующие имморальные качества: безумное тщеславие отличников; грызущую зависть и унижение, убивающие здоровые инициативы, у двоечников; и у тех и у других, у всех, зачатки самого откровенного эгоизма.
Я изложил свою мысль профессиональным языком в следующей статье, опубликованной в нашем Бюллетене:
Экзамены и конкурсы
К концу школьного года, как и в предыдущие годы, мы начинаем слышать разговоры о конкурсах, экзаменах, премиях. Мы снова видим парады детей, нагруженных дипломами и красными томами, украшенными зеленой и позолоченной тесьмой; мы вновь видим тысячи матерей, мающихся от неуверенности, и детей, пребывающих в ужасе перед предстоящими экзаменами, когда они должны будут предстать перед непоколебимым трибуналом и страдать от ужасного допроса, напоминая злополучные обстоятельства, ежедневно происходящие в территориальном Суде.
Это символ всей нынешней системы образования.
Нашу работу прерывают не только ради раздачи оценок и классификаций в определенное время года, или в определенном возрасте, а в течение всех лет учебы и трудов на протяжении всей жизни.
Все начинается, когда нам исполняется пять или шесть лет, когда нас учат читать, и в этом нежном возрасте, если нас заставляют этим заниматься, то не ради историй, которые мы можем узнавать благодаря этому новому навыку, не ради более или менее красивых букв, а ради призов по чтению, за которые мы должны соревноваться; и, самое худшее, мы должны краснеть от стыда, если мы отстаем от других, или раздуваться от гордости, если побеждаем других, вызывая их зависть и враждебность.
Пока мы учили грамматику, арифметику, науки и латынь, учителя и родители неустанно, словно по молчаливому соглашению, убеждали нас, что мы окружены соперниками, с которыми мы должны бороться, что мы должны восхищаться отличниками и презирать двоечников. «Чего ради мы трудимся?», спрашивали мы порой, и нам отвечали, что наши усилия принесут нам блага или что нам придется страдать от нашей глупости; и все стимулы и действия побуждали нас к тому, что если мы добьемся первого места, мы будем значить больше, чем другие, наши родители, родственники и друзья, сами учителя, будут проявлять к нам больше благожелательности. Как логическое следствие, наши усилия были направлены исключительно на приз, на успех. Таким образом, в нашем моральном облике формировались лишь тщеславие и эгоизм.
Серьезность этого зла заметно усиливается в возрасте вступления во взрослую жизнь. Бакалавриат не очень опасен, но он приоткрывает дверь для большого числа карьерных возможностей, из-за которых конкуренты жестко оспаривают друг у друга само право на существование. До тех пор молодой человек не понимает, что работает сам для себя, что он должен сам себе гарантировать свое будущее, и каждый раз он все больше убеждается в том, что для этого он должен побеждать других, быть сильнее и хитрее их. Этой идеей переполнена вся общественная жизнь.
Мы встречали в обществе людей разного положения и разных возрастов, которые не сделали бы ни одного шага и ни малейшего усилия, если бы не были втайне убеждены, что все их заслуги будут засчитаны и полностью оплачены в какой-то момент. Члены правительства прекрасно знают, что многого могут добиться от своих граждан, давая им премии, авансы, отличия и ордена. Это живое наследие христианства. Догма о вечной славе вдохновила Почетный легион. На каждом шагу в жизни мы встречаем премии, конкурсы, экзамены и противостояния, есть ли что-либо более грустное, более уродливое и более фальшивое? Есть ли что-либо более аномальное, чем работа над подготовкой программ: избыток морального и физического труда, который в итоге деформирует умы, чересчур развивая одни способности за счет других, которые атрофируются. Самый меньший упрек, который им можно бросить, заключается в том, что это пустая трата времени, и зачастую она разрушительна для жизни, не оставляя времени для остальных личных, семейных, или общественных забот. Серьезные кандидаты не должны отвлекаться на искусство, думать о любви, или интересоваться общественными делами, из-за риска провала. А что же можно сказать о показателях самих конкурсов, помимо общепризнанных мнений? Я не буду говорить об умышленной несправедливости, хотя можно привести много ее примеров; достаточно отметить, что несправедливость лежит в самой основе системы. Отметка или квалификация, которую дают в определенных условиях, была бы иной в иных обстоятельствах; например, если бы состав жюри был иным, если бы состояние судьи, по каким-либо причинам, было иным. В этом вопросе случай правит, как абсолютная власть, а случай слеп. Предположим, что определенным людям, из-за их возраста и опыта, дают весьма спорное право оспаривать ценность других людей, судить их и сравнивать, как если бы индивидуальные достоинства еще нуждались в вердиктах этих судей на постоянной основе.
Вместо этого элементы для благоприятной оценки сведены до минимума — работа на несколько часов, разговор на несколько минут, и этого достаточно, чтобы объявить, что один человек более способен, чем другой, для выполнения определенной функции, для определенного образования или для определенной работы.
Основываясь на случайности и произвольности, конкурсы и их приговоры обладают универсальным престижем и авторитетом не только для индивидов, но и для их усилий и трудов. Сама наука должна получать диплом: у нас есть избранные научные круги, полностью состоящие из посредственностей; но все равно лишь отмеченная и сертифицированная наука может давать обладающему ей человеку право на жизнь.
Мы с удовольствием обличаем пороки этой системы, потому что видим в ней наследство тиранического прошлого. Та же централизация, то же официальное пожалование.
Да будет нам позволено нарисовать в воображении, без обвинений в утопизме, общество, в котором все, кто хочет работать, смогут работать, в котором не будет иерархии, и в котором можно будет работать ради самой работы и ее законных плодов.
