– Теперь поглядим, какую рыбешку поймала наша сеть, – сказал Зеленый Рыбак. И он сунул в сеть огромную руку, величиной с лопату, и вытащил оттуда несколько краснобородок. – Какие изумительные краснобородки! – сказал он и обнюхал их с удовольствием.
И, обнюхав, он их кинул в порожний горшок.
Так он проделал несколько раз. И каждый раз, вынимая из сети рыбу, он восклицал в радостном предвкушении:
– Какая замечательная треска!
– Какая изысканная кефаль!
– Какая прелестная камбала!
– Какой превосходный морской окунь!
– Какие миленькие сардинки!
Можете не сомневаться, что треска, кефаль, камбала, окунь и сардинки попадали в ту же самую посуду, где уже находились краснобородки.
Последним в сети был Пиноккио.
Вытащив его, рыбак в изумлении вытаращил свои большие зеленые глаза и воскликнул почти со страхом:
– А это что за рыба? Не могу вспомнить, чтобы я ел когда-нибудь такую!
И он осмотрел Пиноккио довольно внимательно. И после того, как он осмотрел его довольно внимательно, он наконец сказал:
– Все ясно. Это, очевидно, морской рак.
Пиноккио обиделся, что его приняли за рака, и проговорил сердито:
– Что значит рак? Как вы обращаетесь со мной? Да будет вам известно: я Деревянный Человечек!
– Деревянный Человечек? – повторил рыбак. – Должен признаться, что рыбу такой породы я еще не видывал. Тем лучше – я съем тебя с еще большим удовольствием.
– Вы меня съедите? Неужели вы не можете уяснить себе, что я вовсе не рыба? Вы разве не замечаете, что я разговариваю и думаю точно так же, как вы?
– Это совершенно правильно, – подтвердил рыбак. – И поскольку я вижу, что ты рыба, которая имеет счастье разговаривать и думать так же, как я, я хочу воздать тебе честь, какую ты заслужил.
– А что это за честь?
– В знак моей дружбы и особого почтения ты можешь самолично выбрать способ своего приготовления. Хочешь ты быть изжаренным на сковородке или лучше сварить тебя в горшке, в томатном соусе?
– Чтобы быть честным до конца, – ответил Пиноккио, – скажу вам, что, если за мной право выбора, тогда лучше всего освободите меня, и я вернусь домой.
– Вероятно, это шутка? Неужели ты думаешь, что я упущу возможность отведать столь редкой рыбы? Рыба из семейства Деревянных Человечков появляется в этих водах не каждый день. Позволь мне сделать так: я тебя изжарю вместе со всеми другими рыбами на сковородке, и ты будешь доволен. Быть изжаренным в компании всегда приятно.
При этом известии несчастный Пиноккио начал плакать, выть и молить о пощаде. Он сказал со слезами:
– Ах, если бы я пошел в школу… Но я поддался на уговоры моих товарищей и теперь наказан. У-у-у, у-у-у!..
И так как он начал извиваться, как угорь, и делать всяческие усилия, чтобы освободиться от лап Зеленого Рыбака, последний взял пучок крепчайшего камыша, связал Пиноккио по рукам и ногам, словно колбасу, и бросил его в горшок к другим рыбам.
Затем он достал громадную деревянную тарелку с мукой и высыпал в нее всю рыбу. И, обвалявшись в муке, рыбины тут же перекочевывали на сковородку.
Первыми поплыли в кипящем масле бедные краснобородки, за ними последовали маленькие окуньки, потом треска, кефаль и сардинки. Наконец подошла очередь Пиноккио. Увидев смерть перед глазами (и притом столь отвратительную смерть!), он пришел в такой ужас, что не мог вымолвить ни слова.
Только взгляд бедняги молил о снисхождении. Но Зеленый Рыбак не обращал на это никакого внимания. Он вывалял Пиноккио пять или шесть раз в муке, покуда тот не стал белый сверху донизу, словно гипсовая кукла. Затем ухватил его за голову и…
29. ПИНОККИО ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ДОМ ФЕИ, КОТОРАЯ ОБЕЩАЕТ ЕМУ, ЧТО, НАЧИНАЯ С ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ, ОН НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ, А СТАНЕТ МАЛЬЧИКОМ. БОЛЬШОЙ ПРИЕМ В ЧЕСТЬ ЭТОГО ВАЖНОГО СОБЫТИЯ
В тот момент, когда рыбак собирался бросить Пиноккио на сковородку, в пещеру вошла большая собака, которую сюда привлек сильный запах жареного.
– Пошла вон! – прикрикнул на нее рыбак, все еще держа Пиноккио в руке, и замахнулся на собаку.
Но бедная собака испытывала страшный голод, визжала и виляла хвостом, словно говоря: «Дай мне чуточку жареной рыбы, и я оставлю тебя в покое».
– Пошла вон! – повторил рыбак и приготовился дать ей пинка.
Но собака не привыкла, чтобы с ней так обращались. Она оскалила зубы и показала рыбаку страшную пасть.
Тут в пещере раздался слабенький-слабенький голосок:
– Спаси меня, Алидоро! Если ты меня не спасешь, я пропал!
Собака сразу же узнала голос Пиноккио и, к своему величайшему удивлению, обнаружила, что этот голосок раздается из мучного кома, находящегося в руке у рыбака.
Что же она сделала? Она подпрыгнула, схватила мучной ком, осторожно взяла его в зубы и выбежала из пещеры с быстротой молнии.
Рыбак пришел в страшнейшую ярость от того, что у него украли рыбу, которую он так мечтал съесть. Он бросился вслед за собакой, но, сделав несколько шагов, сильно закашлялся и вынужден был вернуться.
А Алидоро в это время уже находился на тропе, ведущей в деревню. Там он остановился и осторожно положил Пиноккио на землю.
– Как мне тебя отблагодарить? – сказал Пиноккио.
– Не требуется, – ответила собака. – Ты меня спас однажды, а никакой поступок не остается без награды. Известно, что все на свете должны помогать друг другу.
– Как ты попал в пещеру?
– Я все еще лежал распростертый на морском берегу, как вдруг ветер принес прелестный запах жареной рыбы. Этот запашок раздразнил мой аппетит и привлек меня туда. Если бы я пришел минутой позже…
– Ни слова больше! – вскричал Пиноккио, снова вспотев от ужаса, – ни слова больше! Если бы ты пришел на одну минуту позже, я бы теперь был изжарен, проглочен и съеден. Брр!.. Меня дрожь пробирает, когда я об этом только подумаю!
Алидоро со смехом протянул Деревянному Человечку свою правую переднюю лапу, и он ее крепко пожал в знак истинной дружбы.
После чего они расстались.
Собака пошла домой, а Пиноккио, оставшись снова в одиночестве, пустился к видневшейся поблизости хижине и обратился к старику, сидевшему на солнцепеке около двери:
– Скажите, почтеннейший, не слышали ли вы о некоем бедном мальчике, раненном в голову, по имени Эдженио?
– Этого мальчика рыбаки принесли в хижину, и теперь…
– Теперь он умер?.. – прервал его Пиноккио горестно.
– Нет. Теперь он жив и находится у себя дома.
– Правда? Правда? – воскликнул Деревянный Человечек и от радости перекувырнулся в воздухе. – Значит, это была не смертельная рана?
– Она могла бы быть очень серьезной и даже смертельной, – ответил старик, – так как удар в голову был нанесен большой книгой, переплетенной в толстый картон.
– А кто бросил в него книгой?
– Один из его школьных товарищей, некий Пиноккио.
– А кто он, этот Пиноккио? – спросил Деревянный Человечек, притворившись дурачком.
– Говорят, что дрянь, лодырь, весьма опасный тип.
– Клевета, чистая клевета!
– А ты знаешь этого Пиноккио?
– Видел его мельком, – ответил Деревянный Человечек.
– И что ты о нем думаешь? – осведомился старик.
– Я считаю, что он хороший парень, прилежный, послушный и очень любит своего отца и всю свою семью…
Высказывая все это вранье без всякого стеснения, Деревянный Человечек потрогал свой нос и заметил, что он стал длиннее на дюйм. Тогда он испугался и стал кричать:
– Не верьте, почтеннейший, всему хорошему, что я рассказал вам о нем! Я знаю Пиноккио очень хорошо и могу вас заверить, что он действительно дрянной парень, невоспитанный бездельник, который отправился буянить со своими товарищами, вместо того чтобы идти в школу.
Как только он это произнес, его нос стал заметно короче.
– А почему ты такой белый? – неожиданно спросил старик.
– Видите ли… это, собственно говоря, было так, что я по ошибке прислонился к свежевыбеленной стене, – ответил Деревянный Человечек.
Он постыдился сознаться в том, что его, как рыбу, вываляли в муке, чтобы затем изжарить на сковородке.
– А что ты сделал со своей курткой, штанами и колпаком?
– По дороге я встретил воров, которые меня ограбили… Скажите, добрый старец, нет ли у вас случайно какой-нибудь одежды для меня, чтобы я мог дойти до дому?
– Дитя мое, из одежды я имею только мешочек, в котором храню бобы. Если хочешь, можешь его взять. Вон он лежит.
Пиноккио не заставил себя просить дважды. Он поспешно взял пустой мешочек, вырезал ножницами внизу и с обеих сторон небольшие дырки и надел на себя как рубаху. И в этом убогом одеянии повернул к деревне.
Однако по дороге его начала мучить совесть. Он делал один шаг вперед, один назад и говорил, обращаясь к самому себе:
– Как я могу показаться на глаза моей доброй Фее? Что она скажет, увидев меня таким?.. Простит ли она во второй раз мою вину?.. Нет, определенно не простит, нет, не простит! И это будет правильно, потому что я никудышный парень. Я только и делаю, что обещаю стать лучше, но не держу слова!
