— Идёт война, Джемаль, — глава турецкой армии попытался напустить пафоса. — Империя в неё вошла, шайтан побери!..
— А кто втянул нас в эту войну? — немедленно парировал Джемаль. — Не ты ли, вместе с этим немецким мерзавцем Сушоном?
— Прекрасно знаешь, что за наше участие было заплачено ещё летом. Немецким золотом…
— Так пусть твои солдаты на Кавказе и едят это золото, пусть топят им свои печки, чтобы не околеть нынешней зимой.
— Извини, — благодаря этому, ты получил под своё командование два современных корабля, у русских ничего подобного…
— Что я получил? — перебил Энвера взбешенный «адмирал». — Я имел возможность хоть сколько-нибудь распоряжаться прибывшими «Гебеном» и «Бреслау»?
Нет! Твой ставленник Сушон повёл их на авантюру. Да ещё взял с собой наши корабли. И угробил почти их все.
— Поздно всё это обсуждать и осуждать. Надо решить, что делать дальше…
— Заключать мир!..
— Ты с ума сошёл! Какой мир?! Ещё одно слово на эту тему и я прикажу тебя арестовать…
— Не уверен, что это у тебя получится — «партия войны» уже показала себя. Из-за вашего желания побряцать оружием за германские деньги, Турция уже бита и на суше, и на море. А перспективы ещё более унылые…
Впрочем, не беспокойся, я прекрасно понимаю, что из войны так просто не выйти. Но и на победу в ней рассчитывать глупо. Разве что молить Аллаха, чтобы войска кайзера и австрийского императора поскорее разбили гяуров. Сами мы ничего уже сделать не способны. Или у тебя имеется некий гениальный план, как без поставок по морю наши войска на Кавказе могут хотя бы пережить эту зиму, и отсидеться хотя бы в обороне?
— Разумеется, нет. Без снабжения армия не выживет. Поэтому придумывай что хочешь, но уголь, продовольствие и подкрепления должны поставляться на Кавказ.
— Энвер, ты ведь неглупый человек. Почему считаешь глупым меня? Я ведь прекрасно понимаю, что ты хочешь проблемы, которые возникли у вас, авантюристов, втащивших империю в войну, переложить на меня, на флот… Повторяю: любые поставки для армии Чёрным морем весьма и весьма рискованны. И чем дальше, тем опаснее будет становится каждый рейс любого судна вплоть до парусной фелюги вдоль Анатолийского побережья. Мне нечем прикрыть наши коммуникации, понимаешь? НЕЧЕМ!
— Подожди, — Энвер всё-таки пытался сохранить «хорошую мину при плохой игре». — есть всё-таки броненосцы, «Меджидие»…
— Слушай, — нетерпеливо перебил Джемаль, — ты не перед парламентом выступаешь. Кого и в чём хочешь обмануть? Меня? Тебе подробно расписать, что произойдёт с нашими старыми утюгами — броненосцами, если на них навалятся хотя бы два линейных корабля Эбергарда? А в том случае, если «Хайреддин» и «Торгут — Рейс» будут сопровождать конвой, то и одного русского хватит, чтобы связать их боем. А, в это время, их миноносцы или крейсера разобьют наши транспорты в пух и прах.
Да дело даже не в этом. Я удивляюсь, что Эбергард ещё не завалил минами подходы к Зонгулдаку. Или не затопил на выходе из порта несколько брандеров. А, поскольку глупым его считать не следует, нужно ожидать подобной операции в самое ближайшее время.
Скажи лучше, удалось договориться с австрийцами хоть о какой-то помощи нашему флоту?
— Возможно несколько субмарин, не более. Они крайне опасаются отправлять мимо Мальты надводные корабли. К тому же Италия всё ещё может выступить на стороне наших врагов.
— Скорее всего, так и произойдёт. Русские здорово набили цесарцам в Галиции, и ослаблять свой флот в Адриатике те не рискнут. Так что все опасения по поводу англо — французского флота — просто отговорка. При желании проскочить вокруг Греции в Дарданеллы из-под «каблука итальянского сапога» можно так быстро, что на Мальте даже якорей поднять не успеют.
— Согласен с тобой. Так что приходится рассчитывать только на свои силы…
— А я уже в который раз повторяю, что «своими силами», я совершенно не гарантирую безопасность судов идущих с грузами в Трапезунд или Батум. Больше скажу: предрекаю, что большинство этих грузов и кораблей их перевозящих будет уничтожено русскими. И очень скоро возить станет нечего и нечем. А через пару месяцев, очередные подкрепления, которым ты прикажешь отправляться на Кавказ, а реально на дно морское, проследуют не на борт парохода — смертника, а сюда, к тебе, и просто поднимут тебя на штыки.
— У тебя есть конкретные предложения? — сказать, что лицо Энвера выражало просто неприязнь к своему коллеге — ничего не сказать.
— Есть. И ты о них знаешь — начать переговоры с Россией о мире. Да, придётся многим пожертвовать, но пока можно будет обойтись «малой кровью». Гарантируем свободный проход всем их транспортным судам через проливы, отдадим какую-нибудь малость на Кавказе…
— А если они потребуют проливы не только для торговых судов?
— Да ради Аллаха! Если русские сойдут с ума и направят свои боевые корабли в Средиземное море из Чёрного — возрадуемся. А какой линейный корабль, крейсер или миноносец они имеют возможность направить в Севастополь с других морских театров? Ты не интересовался этим вопросом? Информирую — никакой. То есть теоретически — крейсера их Сибирской флотилии. А это далеко и очень долго. За время их перехода к нам война наверняка уже закончится.
— А если нет?
То есть теоретически — крейсера их Сибирской флотилии. Вернее крейсера — «Жемчуг» потоплен «Эмденом» в Пенанге — остался только «Аскольд». И следовать к нам ему далеко и очень долго. За время перехода война наверняка уже закончится.
— А если нет?
— А если нет, то мы всегда имеем возможность дезавуировать любой договор по поводу проливов в одностороннем порядке, что и делали уже неоднократно на протяжении двух последних веков. И снова вступить в войну, если появится серьёзная перспектива победы центральных держав. Если увидим, что Россия готова рухнуть под напором тевтонов, поможем ей это сделать — подтолкнём…
— Умный, да? — военный министр презрительно посмотрел на своего визави. — Думаешь, русские этого не понимают? Не попытаются иметь гарантий на тот случай, если мы поступим именно так, как ты предполагаешь? Это, во — первых.
Во — вторых, у них есть союзники. Которые тоже будут участвовать в переговорах и затребуют свою долю. А они не удовлетворятся мелочными уступками царю Николаю, и затребуют свою долю. И эта «доля» окажется немалой. Я не прав?
Джемаль угрюмо молчал.
— Я прав. Англичане с французами растреплют империю на клочки, оставив нам самую малость…
— А вот теперь ты забыл, что есть ещё и Россия, — улыбнулся морской министр. — И есть Англия. Первая уже который век мечтает о Босфоре и Дарданеллах, а вторая, всё это время, старается русских сюда не пустить. И британцам это регулярно удавалось. Вспомни последнюю войну с русскими.
— А вот теперь ты забыл, что есть ещё и Россия, — вдруг улыбнулся морской министр. — И есть Англия. Первая уже который век мечтает о Босфоре и Дарданеллах, а вторая, всё это время, старается русских сюда не пустить. И британцам это регулярно удавалось. Вспомни последнюю войну с русскими.
Значит, можно не опасаться присутствия их гарнизонов по берегам проливов — англичане не позволят.
Так что рекомендую тебе серьёзно подумать над моим предложением.
— Ты прекрасно понимаешь, что я один ничего не решаю, — хмуро бросил Энвер. — Подумать, конечно, стоит, обсудить — тоже…
— Несомненно. Только не слишком затягивайте. Ещё одно — два поражения наших войск, и как сам султан, так и народ, потребуют мира. А для того, чтобы противник поверил в искренность Турции на мирных переговорах, потребуется предъявить ему, так сказать «на блюде», несколько голов лидеров «Партии Войны». И почти наверняка среди них должна будет иметься твоя…
— Ты смеешь мне угрожать!? — Энвера просто подбросило с кресла.
Его собеседник остался невозмутимым.
— Я предлагаю тебе подумать.
Клянусь Аллахом, я не плету никаких интриг против тебя и твоих единомышленников, но думать мне не возбраняется. Я поделился с тобой мыслями. Где-то ошибся? Был нелогичным?
Пойми ты: Если бы я участвовал в каком-нибудь заговоре или знал о таковом, то зачем мне делиться с тобой своими мыслями? Зачем рисковать своей головой, которой очень дорожу?
Подумай, Энвер, подумай. Об империи подумай — нужно спасать её, а не Германию с Австрией. И не беспокойся о том, что нашу страну растерзают после войны: Пока Россия мечтает о Босфоре и Дарданеллах, а Британия старается не допустить туда русских, Турция может не беспокоиться — проливы останутся турецкими.
Извозчиком оказался мужик лет тридцати пяти — сорока. Глянув на его лицо, Андрей невольно улыбнулся, вспомнив песенку из мультика: «Рыжий, рыжий, конопатый…». Да уж — очень яркий представитель огневолосого племени попался, в прямом смысле «яркий».
