Еще более выпукло проявляется субъективный характер современных денежных оценок при анализе активов крупных корпораций. Когда не избыток или недостаток сырьевых ресурсов, труда или капитала, а "концепции, которые люди держат в своих головах, и качество доступной им информации определяют успех или
---------------------------------
[197] - См.: Ayres R.U. Turning Point. P. 198.
[198] - Arrighi G. The Long Twentieth Century. P. 323.
[199] - Piker P.Z. Unlimited Wealth. P. 25.
[200] - См.: Financial Times. 1999. January 6. P. 3.
[201] - См.: Lowe J. Bill Gates Speaks. Insight from the World's Greatest Entrepreneur. N.Y., 1998. P.102,161.
[202] - См.: Bowers J. Sustainability and Environmental Economics: An Alternative Text. Edinburg Gate, 1997. P. 179.
-----------------------------------
неудачу предприятия"[203] , не материальные его активы, а ожидаемые доходы формируют рыночную цену компании. С начала 70-х годов тенденция к опережающему росту рыночных оценок корпораций по сравнению с их реальными активами приобрела стабильность, не подверженную даже влиянию хозяйственных циклов; среднее отношение рыночной стоимости к балансовой для американских компаний выросло за этот период более чем в два раза, с 0,82 до 1,69 [204] . Наиболее впечатляющие примеры мы находим, разумеется, в наиболее высокотехнологичных отраслях: это отношение достигает 2,8:1 у "Интел", 9,5:1 у "Майкрософт", 10,2:1 у "Рейтере", 13:1 у "Оракл" и 60:1 у "Нетскейп"[205] . При этом потенциал роста цен их акций вовсе не исчерпан. В 1998 году ценные бумаги практически не имеющих материальных активов компаний, таких, как "еВау", "Yahoo!" и AOL, подорожали соответственно на 1233, 993 и 775 процентов[206] .
Все эти тенденции свидетельствуют не о временной "перегретости" фондового рынка, а об определенной стабильности процессов, в рамках которых происходит нарушение корреляции между субъективными оценками ценности благ и издержками, связанными с их производством и использованием. Это нарушение имеет совершенно иную природу, чем традиционно понимаемый отрыв движения денег от реальных активов, столь разносторонне описанный в экономической литературе[207] . В условиях, когда основой оценки становится даже не текущая, а потенциальная субъективная полезность блага, цены определяются уже не совокупностью известных и наблюдаемых факторов, а чередой обстоятельств, которые невозможно ни прогнозировать, ни даже сколь-либо определенно охарактеризовать[208] . Понятно, что это ведет к росту нестабильности современных хозяйственных систем, а риски становятся не только неизбежным спутником, но и самим содержанием рыночной активности[209] . Преодоление стоимостных отношений представляет собой серьезный вызов рыночному хозяйству, исходящий от тех свободных личностей, которые во все времена считались самой его основой. Новый тип свободы, возникающий в западных обществах на базе достигнутого уровня материального благосостояния и продолжающейся информационной революции, является чем-то значительно большим, нежели та экономическая свобода, которая обеспечивала существование и воспроизводство индустриальной цивилизации. Таким образом, подрыв рыночных отношений -- это первая составная часть постэкономической трансформации. Здесь проявляются новые качества современного человека как производителя и потребителя индивидуализированных благ, обладающих субъективной полезностью, которая и определяет их ценность. Новый же тип свободы возникает при кардинальном изменении институциональных основ общества, приводящем к преодолению частной собственности.
-----------------------------
[203] - Stonier Т. The Wealth of Information. A Profile of the Post-Industrial Economy. L" 1983. P. 17.
[204] - См.: Edvinsson L., Malone M.S. Intellectual Capital. Realizing Your Company's True Value by Finding Its Hidden Roots. N.Y., 1997. P. 5.
[205] - См.: Sveiby K.E. The New Organizational Wealth. Managing and Measuring Knowledge-Based Assets. San Francisco, 1997. P. 7.
[206] - См.: Meyer M. Fast, Yes. Easy? No // Newsweek. 1999. January 11. P. 38.
[207] - См.: Korten B.C. When Corporations Rule the World. L., 1995. P. 186-187.
[208] - См.: McTaggart J.M., Kontes P. W., Mankins M.C. The Value Imperative. Managing for Superior Shareholder Returns. N.Y., 1994. P. 67.
[209] - См.: Beck U. Risk Society: Towards a New Modernity. L.-Thousand Oaks, 1992. P. 46.
-----------------------------
Замещение частной собственности собственностью личной
Понятие собственности является одной из фундаментальных социологических категорий, отражающей данность, возникшую на самых первых этапах становления общества. Противопоставляя себя не только внешнему миру, но и другим людям, человек вначале рассматривал используемые им предметы как принадлежащие именно ему; впоследствии эти отношения были закреплены в концепции собственности. В связи с этим Р.Пайпс разделяет possession и property как два уровня развития одного и того же отношения, различающихся в первую очередь степенью его юридического оформления[210] .
Идея частного характера собственности неразрывно связана с историей буржуазного общества. Само понятие "частный" (в английском языке "private", во французском -- "privee", в немецком -- "privat") появилось в середине XVI века без всякой связи с термином "собственность" и применялось для противопоставления самостоятельной экономической деятельности человека и деятельности в рамках политических структур, public office или afiaires publiques [211]. Частная собственность (private property} возникла, таким образом, как экономическое отношение, противостоящее неэкономической реальности; property при этом не тождественно -wealth, и богатство нации может расти в условиях, когда
-------------------------------
[210] - См.: Pipes R. Property and Freedom.N.Y., 1999. Р. XV.
[211] - См.: Habermas J. The Structural Transformation of the Public Sphere. Cambridge (Ma.), 1991. P. 11.
-------------------------------
собственность составляющих ее граждан не обнаруживает подобной тенденции; "многие богатые (wealthy} общества остаются в то же самое время не знающими собственности (propertyless)"[212] , так как формирующие их богатство ценности не могут быть присвоены частным образом.
Частная собственность является результатом продолжительного развития форм собственности; обычно считается, что она стала результатом разложения так называемой общинной собственности и впоследствии может быть замещена собственностью общественной[213] . Между тем в примитивных общностях не существовало общинной собственности, поскольку общины не формировали устойчивых хозяйственных отношений с другими сообществами; коллективная деятельность была неспособна сформировать общинную собственность там, где средства труда применялись индивидуально, леса, пастбища и водоемы вообще не могли быть кем-либо присвоены, а древний человек не воспринимал себя в качестве чего-то отличного от общины. Исторически первичной была поэтому личная собственность, которая, по сути дела, и зафиксировала выделение индивидом самого себя из общинной массы. Появление личной собственности знаменовало не только осознание человеком того, что предмет принадлежит именно ему, что "он мой", то есть собственный; оно означало также, что "он не его", то есть не чужой. Таким образом, становление собственности происходило не как выделение "частной" из "общинной", а как появление собственности личной в противовес коллективной[214] . Это не означает, что личная собственность выступала отрицанием коллективной; эти две формы появились одновременно, ибо они обусловливают друг друга как "нечто" и "его иное". Когда один из субъектов начинает воспринимать часть орудий труда или производимых благ в качестве своих, он противопоставляет им все прочие как принадлежащие не ему, то есть остальным членам коллектива. В этом отношении собственность возникает как личная, а коллективное владение становится средой ее развития. Этот момент мы считаем исключительно важным.
Личная собственность характеризуется соединенностью работника и условий его труда. Работник владеет орудиями производства, а земля используется коллективно и вообще не рассматрива
-------------------------------
[212] - Arendt H. The Human Condition. P. 61> .
[213] - Такова, например, логика обоснования К.Марксом характера собственности в коммунистическом обществе. В набросках ответа на письмо В.Засулич (1881) он пишет, что таковая возникает как "...en remplacant la ... propriete capitaliste par une forme superieure du type arehaique de la propriete, c.a.d. la propriete communiste" (Marx-- Engels Gesamtausgabe.Abt.1.Bd.25-S.232).
[214] - Описание истории данного процесса см.: North D. Structure and Change in Economic History. N.Y.-L., 1981. P. 86 и ел.
---------------------------------
ется как собственность. Личная собственность выступает атрибутом всего периода становления экономической эпохи, однако высшим ступеням ее развития присуща более совершенная ее форма. Личная собственность могла не только определять относительную независимость человека от общества, его нетождественность социуму, но и, напротив, подчеркивать полное отсутствие личной свободы большинства населения; достаточно вспомнить о собственности восточных деспотов на все богатства и всех живущих в границах их государств, о собственности рабовладельцев на рабов, феодалов на землю; в то же время личной представляется и собственность ветерана-легионера на его земельный надел, ремесленника на мастерскую и так далее.
Частная собственность характеризуется отделенностью работника от условий его труда, тем самым она делает участие в общественном хозяйстве единственным средством удовлетворения материальных интересов субъекта производства.Частная собственность выступает атрибутом этапа зрелости экономического общества; именно в ней запечатлены его основные закономерности, именно она отражает проникновение экономического типа отношений не только в сферу обмена, но и в сферу производства. В отличие от форм личной собственности, множественность которых соответствовала разнообразию путей становления завершенной экономической системы, частная собственность не столь разнообразна. Феноменально, но отделение работников от средств производства, которое, казалось бы, должно было стать основой самых жестоких форм подавления, открыло дорогу к ранее неизвестному уровню политической, а позднее и социальной свободы.
