Ее щека прижалась к моей.
— Если б я уезжала, пришлось бы взять с собою тебя.
— Пришлось бы?
— Да, ты разве не слышишь? У меня больше нет выбора.
Мы направились к летнему домику. Пока мы шли, она склонила голову мне на плечо. Войдя в домик, я открыл бутылку вина. Она села на диван. Отпила из бокала. Мы поговорили о будничных делах. Я сидел в кресле перед ней. Мне хотелось просто встать и обнять ее. Но еще мне бы хотелось, чтобы это мгновение продлилось как можно дольше.
— О чем думаешь? — спросил я.
— Не скажу, — ответила она.
Я не знал, показывать ли ей письма. Я взял их с собой и оставил в кабриолете, в бардачке. Но я не представлял, как она отреагирует, прочитав их. Сейчас мне хотелось просто быть с ней.
Ждать я больше не мог. Я подошел и положил голову ей на колени. Она провела рукой по моим волосам. Я прижался лицом к ее животу.
Она обняла меня и спросила:
— Как, по-твоему, у нас дела?
— Плохо, — ответил я.
— Плохо?
— Да, я слишком сильно люблю тебя.
— А что, можно любить кого-то слишком сильно?
— Да, тебе бы это не понравилось. Это вытесняет из тебя стремление жить.
— Хорошо, когда тебя любят. Никто не любил меня так, как ты.
— Но за долгое время так устаешь.
Она засмеялась и поцеловала меня.
— Пойдем приляжем.
Она взяла меня за руку и повела на второй этаж.
Быстро раздевшись, она села на край кровати. Пока я снимал одежду, она смотрела на меня. Она часто подшучивала над тем, как тщательно я складываю одежду. Совести у меня нет! Я подошел и обнял ее. Она была теплой. Я чувствовал лицом ее дыхание.
— Теперь я могу сказать, о чем я думала, — сказала она.
Потянула меня к себе и прошептала:
— Об этом.
~~~
Я проснулся от звука бензопилы. Выла собака. Звуки разливались по долине, отражаясь от горных склонов. Ирен рядом не было. Кабриолета за дверью — тоже. Я поискал записку. Может, она просто решила добыть что-нибудь на завтрак?
Я пошел умыться. На пальцах остался запах Ирен. Во мне по-прежнему была ночь. Когда Ирен не было рядом, я чувствовал себя плохо. Но с какой радостью я просыпался вместе с ней. И обнимал ее, когда она была еще на полпути между сном и новым днем.
На часах было десять, и в летний домик стало пробираться тепло. Я вышел покурить. Я не знал, что делать. В этом районе мобильный не ловил. Я должен быть в офисе. Бодд, наверное, уже бесится. И моя заведующая — тоже.
Я подождал полчаса и стал спускаться по гравийной дорожке. Шагал легко и медленно. Подумал, что у любовных ласк есть какое-то пролонгированное действие. От прикосновений любимой все вокруг налаживается. Вот только вобрать их во всей полноте сразу не удается. И через несколько часов словно бы ощущаешь их снова: накатывает вторая волна.
Ночью я просыпался и тянулся к ней. Она отвечала мне с меньшей страстью и большим спокойствием. Ее пальцы касались моих губ, и я целовал их. Потом эти пальцы гладили мою кожу. А на рассвете я все еще чувствовал эти прикосновения.
Позади послышался шум двигателя. Тарахтел мусоровоз. Лучше было бы спрятаться, но меня уже наверняка увидели. Я стоял на шоссе. Водитель высунул голову в окно. Это был мой сосед.
— Доброе утро, Норвегия! — осклабился Аск.
Его напарник открыл мне дверь, и я залез в кабину.
— Убил кого-нибудь? — спросил Аск.
Я попробовал улыбнуться.
— Надеюсь, ты не стал топить труп у плотины. Они так лихо сбрасывают воду, что найдут покойника еще до выходных.
Я сказал, что работаю с одним сюжетом. Это была глупая фраза, но ничего лучше в голову не шло. Аск рассмеялся, не вынимая жвачку изо рта.
— Мы тут тоже работаем с одним сюжетом, — сказал он и толкнул напарника: — Верно, Георг?
Аск немелодично присвистнул. Мы выехали в зону действия сети. На телефон начали приходить сообщения за ночь.
— Сюжет с дамой? — спросил Аск. Его напарник ухмыльнулся. Это был маленький рыжий паренек, по-моему откуда-то с фьорда. Аск сказал, что я могу не отвечать.
— Мужчина в Шеггедале, да еще небритый — это всегда связано с дамой, — сказал он. — Тут не ошибешься. Я тебя ни в чем не виню. Ты парень холостой. Хорошо выглядишь. Все просто и понятно.
Аск сказал, что в последнее время все думал завести себе черненькую. Черт возьми, у него никогда не было черненькой.
— А тебе не хочется черненькую? — спросил он меня.
Георг улыбнулся.
Аск посмотрел на напарника.
— У тебя была черненькая, Георг! Черт возьми, у тебя была черненькая!
Но Георг только улыбался.
— Как можно жизнь прожить и не переспать с черненькой, — не унимался Аск. — Вот лежишь ты в доме престарелых, появляется парень из соцопроса и спрашивает: «О чем вы жалеете в жизни?» И ты признаешься, что так и не переспал с черненькой.
Перед нами раскрылась долина. Отсюда был виден Тюсседаль, фьорд и титановая фабрика. Из заводских труб еще валил дым, но служащих уже собирались рассчитать. Их самый крупный клиент решил покупать титан у конкурентов в Канаде. Скоро единственным работающим предприятием в Одде останется цинковая фабрика.
Я проверял сообщения. От Ирен ни одного. Я вспомнил про связку писем в бардачке. Вчера вечером я их так и не забрал. Может, вчера она их нашла и поэтому исчезла? Нашла их и решила использовать против моего брата? Я набрал на мобильнике: «Ты где?»
Мы проезжали через тоннель. Аск затормозил у помойки. Воняло. Этот тоннель на Тюсседальской трассе называли «задницей», потому что тут всегда стояла вонища. А в жару — тем более. Аск сказал, им дальше и не надо, но он может подкинуть меня до Одды. Я согласился. Мы поехали к центру.
— А Мумуки ты нравишься, — сказал Аск. — Ты это знаешь? Хороший, говорит, человек. Роберт — хороший человек. В тот вечер у тебя с ней что-то было?
Я посмотрел на Аска.
— Хочешь ее? — спросил Аск. — Бери. Ты не женат, у тебя никого нет. А тебе ведь нужна постоянная баба? Не можешь же ты всю жизнь возить дамочек в Шеггедаль. Бери ее себе. Да и мне хочется чего-то новенького. Например черненькую.
Я не ответил. На таких мужчин, как Аск, некоторые женщины западают. Болтает он много, но все равно кажется, что внутри этого здоровенного мужика прячется кто-то маленький и добрый.
— Да ладно, шучу. Ты ведь понял? — спросил Аск.
Он извинился за случившееся в понедельник. Они подвыпили, да еще эта чертовщина с молодым Педерсеном.
Мы доехали до центра. Между зданиями плыл блестящий полдень. Машины сверкали на солнце, день обещал быть таким же жарким, как и предыдущие. Изменений не предвиделось.
— Кстати, что нового о пожаре? — спросил Аск.
— Пожаре?
— Да, в приюте для беженцев.
Аск сказал, что это уже черт-те что. И так народу в Одде не много, а тут станет еще меньше. Пусть хоть те, кто остался, живут спокойно. Хотя бы просто спокойно. Сколько еще эта чертовщина будет продолжаться?
~~~
«Рецепты счастья от экспертов» предлагались на первой странице «Дагбладе». Я просматривал газеты в киоске «Микс». О пожаре — ничего. Стало быть, случился он поздно ночью.
Я прошелся вдоль пристани до моста. В заливе плескались мама-утка и ее утята. Теперь только трое. «Рональдо» поблизости не было. Я подумал, что надо съездить в приют. Я чувствовал, что парень в опасности.
В офисе «Бергенских известий» сидел Эрик Бодд, закинув ноги на стол. Он сделал себе кофе, а в холодильнике нашел колу. Когда я вошел, он улыбнулся. Я спросил, что он делает в моем кабинете.
— В твоем кабинете?
— Да, в моем кабинете.
— Так это твой кабинет? Я-то думал, он принадлежит «Бергенским известиям». Разве мы не работаем в одной газете?
Бодд сказал, что ночью пытался до меня дозвониться. В приюте для беженцев возник пожар. А это — подходящая тема для статьи. Или мне кажется, что неподходящая?
Я спросил про пожар. Бодд сказал, что тревогу забили около полуночи. Всех беженцев эвакуировали без происшествий. Четверо курдов спаслись сами. Видимо, это поджог. Пожар начался в двух местах сразу. Мне стало легче. Значит, с «Рональдо» все в порядке. Я спросил, есть ли подозреваемые. Бодд не знал. Знал он только, что сербов ночью в приюте не было. Поначалу управляющий испугался, что они остались внутри. Но потом развеселая троица объявилась сама.
— Вечером мы за ними следили, — сказал Бодд. — Но упустили.
По своим каналам Бодд узнал, что обычно сербы в приюте не ночуют. Они приходят утром и отсыпаются днем.
— Вот ты тут все про всех знаешь, чем они, по-твоему, занимаются? — спросил Бодд.
— Без понятия, — ответил я.
— Наркотики, женщины? Как у них с местными девчонками?
Бодд встал и подошел ко мне вплотную:
— Или они были вместе с тобой? Ты ведь тоже не ночевал дома.
От Бодда пахло кофе и одеколоном. Я сказал, что был на фьорде. Заходил к бывшей подруге. Чинил трубу в подвале. Бодд спросил, было ли что-то между нами. Секс с бывшей — это рай после ада.
