— Кем? — не поняла Лия.
— Сомнамбулой, — повторила я.
— Лунатиком, — взволнованно пояснила Мэри.
— О нет, — завороженно прошептала Сьюзен.
Увлекшись импровизированным рассказом, я в полной мере наслаждалась собой.
— Отец Эмили знал об этой опасной склонности и много лет нанимал сиделку, чтобы дочь не бродила по ночам. Но в тот раз сиделка выпила на праздничном ужине слишком много вина и задремала в кресле. Эмили встала с кровати и, не просыпаясь, босиком проскользнула мимо нее в длинный коридор и поднялась по лестнице на вершину самой высокой башни замка, возвышавшейся над морем на краю утеса. Девушка протянула руку к ведущей на крышу двери и распахнула ее.
— На крышу, — в страхе пробормотала Ханна; краски сбежали с ее и без того уже бледного лица.
— Когда Эмили выглянула наружу, ее встретил порыв холодного морского ветра, — живописала я, — но даже он не разбудил ее. Она думала, что идет по тропинке через свой любимый луг, и улыбалась, словно то был лишь освежающий весенний ветерок. Эмили достигла низкой зубчатой стены, окружающей крышу башни, и положила на нее ладони. Камень под кончиками пальцев был шероховатым, таким же, как скалы на лугу, по которым она привыкла легко карабкаться. Но Эмили была не на лугу, а у зубчатой стены, вровень с облаками, над бушующим морем. За стеной ничего не было, только звездная ночь и волны, которые разбивались о камни в сотнях футов внизу.
Я умолкла и с удовольствием отметила, что девочки, едва дыша и широко распахнув глаза, подались вперед в ожидании моих слов.
— Что было дальше? — поторопила меня Амелия.
— Как будто в трансе, Эмили забралась на узкий край каменной стены, — сообщила я.
Девочки тревожно завздыхали.
— Довольно долго она стояла на парапете; ветер трепал ее тонкую ночную рубашку и длинные золотистые волосы. Ей казалось, что в десяти ярдах находится ее возлюбленный Уильям с распростертыми объятиями. «Уильям, — тихо промолвила она. — Я иду». — Тут я поднялась и стала разыгрывать сцену, — Эмили двинулась вперед, шажок за шажком. Каждый раз она чудом ступала на зубцы парапета, понятия не имея, что один-единственный неверный шаг может стоить ей жизни.
— Ах! — в отчаянии воскликнула Ханна, прижав руку ко рту.
— В тот самый миг, когда Эмили пустилась в свое опасное путешествие, Уильям, спавший в противоположном конце замка, внезапно пробудился, уверенный, что слышал зов Эмили. Откуда же раздался ее голос? Следуя необъяснимому порыву, он выглянул в окно и задохнулся от ужаса. Эмили в белом струящемся одеянии, словно привидение, шла по круглому парапету самой высокой башни. Хуже того, Уильям увидел, что впереди ее подстерегает смерть: очередной каменный выступ был поврежден жестокими морскими ветрами и крошился.
Эта фраза также была встречена встревоженными охами слушательниц.
— Нога Эмили опустилась, — зловеще произнесла я. — Внезапно стена задрожала; известка не выдержала. «Эмили!» — позвал Уильям. Юная леди покачнулась, балансируя на краю бездны и протягивая руки в тщетных поисках опоры!
Тут воздух расколол пронзительный вопль, и я улыбнулась, польщенная тем, что моя история вызвала столь замечательный эффект. Но когда я повернулась в ту сторону, моя улыбка увяла: девочки смотрели на Ханну, которая лежала на кровати, задыхаясь и жестоко дрожа, ее глаза закатились, руки были прижаты к сердцу.
— У нее припадок! — крикнула Мэри.
— Сходите за мисс Вулер! — скомандовала я в полном смятении.
Мисс Вулер явилась незамедлительно и вызвала врача. Ханну сочли страдающей от учащенного сердцебиения и напоили успокоительным. Мы получили строгое предупреждение за разговоры после отбоя и без промедления разошлись по кроватям.
Я очень переживала из-за того, что стала причиной припадка Ханны, и почти не спала в ту ночь. Невольно я представляла возможные ужасные последствия в том случае, если припадок окажется роковым, и была готова выслушать за завтраком немало горьких упреков от соучениц и учителей. Однако утром, устало опустившись на скамью (Ханна была прикована к постели, а наставницы еще не присоединились к нам), я с удивлением обнаружила совершенно иную реакцию.
— Ну и представление ты устроила прошлой ночью, — улыбнулась Мэри, садясь рядом.
— В жизни не слышала такой волнующей истории, — сияя, заявила Сьюзен. — Я даже перестала скучать по дому.
— А я думала, что умру от страха, когда слушала, — с энтузиазмом поделилась Марта Тейлор.
— Ханна и впрямь чуть не умерла от страха, — съязвила Амелия.
— Шарлотта не виновата, — возразила Эллен.
Лия улыбнулась мне (то была первая ее улыбка, обращенная ко мне, и притом весьма одобрительная и благодарная) и сказала:
— В следующий раз мы соберемся в комнате Шарлотты, а Ханна может остаться у себя.
— Следующего раза не будет, — отрезала я. — Мисс Вулер очень расстроилась. Мы же не хотим, чтобы нас наказали за ночные разговоры.
— Тогда будем встречаться пораньше, — предложила Марта.
— Или не попадаться, — добавила Мэри.
Эта фраза была встречена смехом и хором одобрительных возгласов. Сьюзен осторожно покосилась на дверь — учительниц все еще не было. Тогда таинственным тоном она спросила:
— А чем закончилась история?
— Шарлотта, — встревожилась Эллен, — не смей.
— Мисс Вулер не запрещала разговоры за завтраком, — заметила Марта.
— Да, да! — согласилась Лия. — Так чем все закончилось?
Последовал такой шквал энергичных вопросов: «Эмили упала?», «Уильям спас ее?», «Они поженились?», — что я невольно улыбнулась. По-видимому, безопаснее было ответить.
— Случилось следующее: когда Уильям увидел Эмили на вершине башни, он произнес ее имя. Хотя расстояние было слишком велико и его голос не мог достичь возлюбленной, тем более что завывал ветер, девушка ясно услышала своего жениха и внезапно проснулась. Она поняла, где находится, осторожно поставила ногу, благополучно спустилась со стены и побежала к Уильяму, который бросился ей навстречу. Они обвенчались на следующий день и прожили долгую счастливую жизнь, родив пятерых замечательных, красивых и очень умных детей.
Сьюзен радостно вздохнула:
— Какой чудесный финал![15]
С того дня мое положение среди девочек в школе Роу-Хед безмерно и надолго упрочилось. Над моим внешним видом, одеждой или акцентом больше никогда не подшучивали. Даже Амелия принимала меня такой, какая я есть. Эллен и Мэри стали моими ближайшими подругами, а девочки, которые прежде презирали меня, относились ко мне с уважением и часто обращались за помощью и советом в учебе.
За время семестра, невзирая на опасность для наших судеб и репутаций, меня много раз умоляли рассказать историю после отбоя. Стараясь избежать разоблачения, мы собирались в дальнем углу моей комнаты при свете единственной свечи и общались приглушенными голосами. Ханна поборола свою робость и присоединилась к нам. Иногда я что-то сочиняла, иногда мы обменивались секретами, драгоценными воспоминаниями или надеждами и мечтами о будущем. Однажды нас наказали за «разговоры после отбоя», и мы вдруг поняли, что нам все равно. Дело того стоило: каким наслаждением было хотя бы раз в жизни нарушить правила!
Я с таким рвением овладевала знаниями, что закончила полный курс обучения всего за восемнадцать месяцев. Был лишь один предмет, в котором я не преуспевала, хотя очень хотела: музыка. Мои маленькие пальчики не доставали до дальних клавиш пианино, а близорукость мешала читать ноты; в конце концов меня освободили от занятий музыкой. Однако во всех остальных предметах я была в лидерах, состязаясь с Мэри и Эллен за школьные почетные знаки. В конце каждого семестра я получала высшую награду — Серебряную медаль за достижения. Учеба закончилась в конце мая 1832 года. Я оставила Роу-Хед, гордясь своими результатами, с обновленной верой в свои творческие способности. Кроме того, я на всю жизнь обрела дружбу трех женщин: Мэри Тейлор, Маргарет Вулер и Эллен Насси.
Когда много лет спустя июльским днем омнибус из Лидса остановился в Шеффилде, я заметила у обочины Эллен Насси. При виде дорогого лица и силуэта мое сердце защемило. Хотя со времен нашего детства Эллен выросла на несколько дюймов и ее фигура оформилась, подруга оставалась такой же бледной и хорошенькой, как в день нашего знакомства. И когда я шагнула из экипажа прямо в ее объятия, она встретила меня с такой же любовью во взгляде покорных карих глаз.
— Моя дорогая Шарлотта!
— Нелл! Как я рада тебя видеть!
— Я молилась все утро, чтобы ничто не помешало твоему приезду. Как путешествие?
— Без происшествий, хотя пейзажи за окном были настолько изумительны, что мне хотелось выскочить из поезда, а после из кареты и побежать по холмистым лугам.
