— Мужчине уже негде вздремнуть, — пьяно негодовал Бренуэлл, — без того чтобы проклятая чесоточная псина не запрыгнула сверху и не обслюнявила ему все лицо!
— Бренуэлл, успокойся, — тихо промолвила Эмили; наши взгляды на мгновение скрестились, и я поняла, как она встревожена, — Флосси не специально. Просто он очень ласковый.
— К черту ласки! — рявкнул Бренуэлл.
Он схватил книгу с обеденного стола и метнул псу в голову. Флосси вовремя дернулся, и удар пришелся в бок, тем не менее песик жалобно завизжал и шмыгнул мимо меня в коридор.
— Бренуэлл! — в ужасе воскликнули мы с Анной.
В этот миг появился папа; я знала, что его и без того слабое зрение в полумраке комнаты окажется почти бесполезным.
— Довольно, — сурово произнес отец. — Возьми себя в руки, сын.
— Заткнись, старик! — Шатаясь, Бренуэлл шагнул к Эмили и ухватился за стол, пытаясь сохранить равновесие. — Это наше дело — меня, сестры и чертовой тупой псины!
Я осторожно направилась к нему со словами:
— Бренуэлл, пожалуйста, прекрати.
Мое сердце колотилось. Я не вполне представляла, что делать, поскольку брат был выше и сильнее. Прошлый опыт показывал, что в пьяном виде его сила только возрастает.
Бренуэлл обернулся и удивленно заморгал налитыми кровью глазами.
— Шарлотта. Где ты была?
— В Хатерсейдже, навещала Эллен.
Я надеялась, что смена темы отвлечет и успокоит его.
— А я было подумал, что ты вернулась в Бельгию, — пробормотал он; его ярость рассеялась, и лихорадочный вид постепенно сменился глупым. — Забавно… мы с Анной как раз обсуждали это на днях. Но что конкретно? Ах да. Я сказал: «Ты заметила, какая грустная Шарлотта с тех пор, как вернулась из Бельгии?» Анна заявила, что я выдумываю. Но я сказал: «Нет-нет, наша Шарлотта совершенно точно грустит. Попомни мои слова: за ее безмятежностью и степенностью что-то скрывается».
— Я не грустная и ничего не скрываю, — отозвалась я, но мои щеки вспыхнули, и я ощутила вопросительный взгляд Эмили.
— Нет, грустная, — пьяно возразил брат. — По глазам твоим вижу. Кому, как не мне, знать? Я все знаю о грусти.
К моему ужасу, лицо Бренуэлла внезапно скривилось, и он разразился слезами.
— О боже! Что мне делать? Трагедия… муки… отчаяние! — Он упал на колени. — Как мне жить без моего сокровища? Как вынести это?
Меня настолько поразило эксцентричное поведение брата, что я застыла в парализованном смятении. Эмили подошла к рыдающему Бренуэллу, убедила его подняться и вывела из комнаты. Мне было известно, что она доставит его наверх и уложит в кровать, как обычно в подобных случаях. В повисшей мертвой тишине папа тихонько всхлипнул. Он стоял в дверном проеме, его худое лицо исказилось от горя и разочарования. Я обняла его сухопарое тело и крепко прижала к себе, не находя слов.
— Я приехала, папа, — вот и все, что пришло мне на ум.
— Я рад, дитя, — надломленным голосом ответил он.
— Давай я провожу тебя в спальню, — предложила я, но отец решительно отмахнулся и, шаркая, вышел из комнаты.
В тот же миг заплакала Анна. Мои собственные слезы, которые я сдерживала почти неделю, вспыхнули в груди и хлынули из глаз.
Прежде, когда Бренуэлл напивался, мы с сестрами старались выступать общим фронтом, притворяясь, будто все в порядке, как только худшее было позади. Но на этот раз я слишком огорчилась и поняла по виду Анны, что она также неспособна проявить мужество. Мы одновременно бросились друг к другу, крепко обнялись и позволили себе немного поплакать. Затем вытерли глаза и опустились на диван, где я попыталась собраться с мыслями.
— Что случилось? — спросила я, снимая шляпку и перчатки. — Почему Бренуэлл так расстроен?
— Его уволили со службы.
— Уволили? Но почему? Ты же говорила, что миссис Робинсон очень высокого мнения о нем.
— Так и было. Ах, Шарлотта! Я чувствую себя такой наивной, такой глупой. С первого же дня Бренуэлл стал всеобщим любимцем в Торп-Грин-холле. Я гордилась им и радовалась. Миссис Робинсон постоянно твердила, какой он замечательный молодой человек. Я думала, что она восхищается им и ценит как учителя и художника. До последнего месяца я даже не подозревала… мне и в голову не приходило, что она… что он способен на такое… такое…
Голос Анны дрожал, по ее щекам снова заструились слезы.
— Что? Что сделал Бренуэлл?
— Последние три года у него была любовная связь с миссис Робинсон.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В удивлении и ужасе я уставилась на Анну.
— Любовная связь? Ты, верно, шутишь. Она замужняя женщина, причем намного старше его. Несомненно, они не…
— Увы, это правда. Вообрази самое дурное и постыдное поведение, Шарлотта, и ты поймешь, в чем они провинились. В прошлый четверг Бренуэлл получил письмо от преподобного Эдмунда Робинсона, в котором тот выразил свою ярость и сурово сообщил, что интрижка выплыла на свет. Под угрозой разоблачения он потребовал, чтобы Бренуэлл немедленно и навсегда прервал любое общение со всеми членами его семьи.
— Ты сказала, в прошлый четверг? Семнадцатого?
— Да.
Дневник! Это та самая ночь, когда мне приснился кошмар. От потрясения я совершенно оцепенела и на несколько мгновений утратила дар речи.
— Но возможно, мистер Робинсон ошибся? Ты уверена, что его подозрения основаны на реальности?
— Ах, если бы он ошибся! Но его обвинения небеспочвенны, Шарлотта. Бренуэлл во всем признался. Он утверждает, что миссис Робинсон сама соблазнила его.
— Ты веришь ему?
— Да. Мы обе хорошо изучили Бренуэлла с его фантазиями о Нортенгерленде и вряд ли усомнимся в том, что ему самому приятнее была бы роль соблазнителя.
Нортенгерленд был центральным героем в творчестве Бренуэлла — смесью Бонапарта, сатаны и типичного персонажа Байрона, — с которым брат отождествлял себя и именем которого подписал большинство опубликованных стихотворений.
— Согласна с тобой. С точки зрения Бренуэлла, было бы намного почетнее покорить хозяйку дома с первого взгляда и самому уложить ее в постель.
— По его словам, миссис Робинсон набросилась на него всего через несколько месяцев после его появления в Торп-Грин-холле. Бренуэлл восхищался ею и часто расстраивался из-за того, что муж обращался с ней грубо. Ты же знаешь, брат никогда не умел вести себя сдержанно.
— Знаю.
— Когда он необдуманно и поспешно излил свои чувства, к его изумлению, миссис Робинсон ответила тем же. К концу первого лета она уговорила его на… на… на крайности. Они тайно встречались в доме или ждали отъезда мистера Робинсона. Бренуэлл уверяет, что они любят друг друга всем сердцем. Судя по всему, она стала для него смыслом жизни.
— Какой кошмар! Однако это объясняет его странное и раздражительное поведение в последние несколько лет. Казалось, он терпеть не может проводить каникулы дома, и когда он все же приезжал, его настроение в одно мгновение менялось от прекрасного до наичернейшего, чего я никак не могла понять. Порой я улавливала в его глазах вину, но он все отрицал.
— Я думала так же.
— Он забылся тяжелым сном, — раздался голос Эмили. Она вошла в комнату и упала в кресло рядом с нами. — Если повезет, до утра будет тихо.
— Анна, как и когда ты узнала об их романе? — спросила я.
— В прошлом месяце я прогуливалась в роще за Торп-Грин и встретила Бренуэлла. Он сидел поддеревом и что-то писал в блокноте. Я полюбопытствовала, что именно он пишет, и он покраснел. Я не собиралась давить на него, но он сунул мне блокнот и велел прочесть. Там было множество стихотворений его собственного сочинения, в основном страстной любовной лирики, посвященной миссис Робинсон. Я была поражена и испугана, но Бренуэлл только засмеялся и сказал: «Не будь ханжой». Затем он открыл мне правду. Мне хотелось умереть от стыда, и я приняла решение немедленно покинуть этот дом.
— Прекрасно тебя понимаю, — заметила я. — На твоем месте я поступила бы так же.
— Ах, Шарлотта! В твоем голосе слышен упрек. Я и сама порой виню себя за то, что случилось.
— Что ты имеешь в виду?
Анна помедлила. За последние пару минут она произнесла больше слов и выразила больше чувств, чем в любой нашей беседе за последние пять лет. Я опасалась, что сестра вновь замкнется в раковине молчания, но опасалась напрасно.
— Я давно была несчастлива в Торп-Грин-холле, но не только из-за своего недовольства уделом гувернантки. Я наблюдала множество других неприятных и неожиданных проявлений человеческой натуры, которые… которые весьма тревожили меня. Зная, по крайней мере, подозревая… я не должна была рекомендовать Бренуэлла на должность в этом доме.
Эмили выпрямилась в кресле и уставилась на сестру.
— Каких проявлений, Анна? О чем речь?
