10 октября
ХВАЛА НЕ-СУЩЕМУ
Блаженной жизни будущего векаХочу я быть тобою приобщен;От настоящей сути человекаМне дорог наяву не-сущий сон: Клубящаяся вдаль пинакотекаС одетыми в сияющий виссонМиражами, каких земная стекаС фантазией не зиждет в унисон. Довольно зримого звериной болиИ кажущейся истины плебейской!В лохмотьях мы и в мантии собольей – Рабы в республике гиперборейской!Во сне же и раздавленные молиЗа трапезой ликуют эмпирейской!
14 октября
ЖЕЛАНИЕ
И днем и ночью жажду неустанноПотустороннего заветных благ;Ведь где-нибудь не воет трамонтанаВ какой-нибудь заоблачный овраг. Так вот, под сенью райского каштана,На дне его, где жемчуговых сагИсполнено плескание фонтана,Хочу я, чтобы мирозданья Маг Меня в лавровой усыпил бы куще:Я б корни там пустил в святые недраЛазурной вечности, вокруг текущей, И явь ливанские закрыли б кедрыИ Млечный Путь, страдания несущийПокинутой надеждою Деметры.
15 октября
НИЩИЙ
Тайна Время, Тайна и Пространство,Тайна Жизнь и всяческая Сила,Тайна луга майское убранствоИ для всех раскрытая могила.
Ни одно еще там истуканствоЖажды знания не утолило,И Науки гордой самозванствоСфинкса спящего не разбудило.
Да и там ли, да и так ли ищем,Где найти возможно что-нибудь?По земным подвалам и кладбищам,
Хоть ты там учен как хочешь будь,Навсегда останешься лишь нищим,Горделиво выпячившим грудь!
25 октября
КАК ЗАХАРИЯ
Я недоверчиво, как Захария,Внимал, когда раздался голос громкийВнутри меня божественного трио,И разума худые посторомки
Не бросил в бездну, оборвав, с горы я,В непроницаемые всем потемки,Хоть и твердил подчас Ave Maria,Когда врезалась бечева котомки
В плечо, уставшее от бездорожья.Теперь мне за сорок, всё реже, режеОт истины могу отличить ложь я,
И потому в чудовищном ПленбежеМне красота всего дороже Божья,Доступная прозревшему невежде.
25 октября
РОГАТКА 1916
От тысячи я не истлел горений,От миллионов смертей не погас,Всё сызнова душистый куст сирениУ Понта ищет верный мой Пегас.
На кладбище цветет ПреображенскомНад матери надгробной он плитой,Приветливо смеясь над возрожденскимМоим обличьем, над моей мечтой.
Там сотни раз читал я, что «geboren»Была она тогда-то и «gestorben»,И сотни раз пред Тайною покоренСтоял я там и непостижно скорбен.
Там, лбом склонившись на горячий мрамор,Однажды я как безутешный плакал,И Купидон, что над кузиной замер,Смеялся, опираясь на свой факел.
Но от благоухающей сирениДве кисти мне склонились на челоИ тихо так, совсем без ударений,Шуршали, как парящее крыло:
«Не плачь, не плачь напрасно, мой соколик,Жизнь – непонятный Боженькин каприз,Но от нее очнешься, бедный Толик,В сиянии потусторонних риз!
Не плачь, не плачь напрасно, мой сыночек,Вселенная твоих не стоит слез,Тебе навстречу принесу веночекЯ из алмазовых небесных роз.
И приведу к лучистому чертогуТебя, сироточка мой дорогой,И поклонишься ты, сияя, БогуИ станешь там совсем, совсем другой!»
«Ах, мама, мама! Где ты? Это голосЯ слышу ведь полузабытый твой!» –Нет никого. Лишь эпитафий полосКасался рдяно солнечный прибой.
Но кисти вновь душистые сирениТак сладко-горестно затрепетали,Как Ниобей-Мадонн у Гвидо РениПурпурно-синие на плечах шали.
«В цветах, сынок, моих мощей частицы,Мой гроб объял корнями этот куст,И скоро всю меня обреят птицы,Истлевший гроб мой скоро будет пуст!»
И обнял я, рыдая, леторасли,И целовал душистые цветы,Пока небесные шелка погасли,Пока во мрак сокрылися кресты.
Но уходя, пышнейшую я веткуНа память об умершей отломалИ бедную свою украсил клеткуИ лето с ней у моря продремал.
Цветы увяли скоро, но рогаткуЯ вырезал из ветки дорогой,Она креста мне заменит печаткуВ час смерти на груди моей нагой:
Мощей в ней материнских есть частица,Мощей большой страдалицы, мой друг;Быть может, я не голубая птица,Но тайны и во мне замкнется круг,
Но мать моя – такая же МадоннаС семью мечами в сердце для меня,Как Мать животворящего Грифона,Закланного за Идеал Агня!
Ее здесь нет, в лазоревой палаткеОна букеты вышивает звезд,Но есть частицы от нее в рогатке –И я над ней как черный плачу дрозд!
17–20 ноября
СКАЛА
Я на бушующем был океанеКогда-то одинокою скалой,Валов космические мне пеаныНе заливали гордый аналой.
И истину в искрящемся стаканеЯ пил такой возвышенный и злой,Что всякого, кто не был в нашем стане,Каленой я закалывал стрелой.
Но заверти неутомимой Сциллы,Харибды наглой, глиняные ногиМне под конец со смехом подточили,
И грохнул я, как эллинские боги,Как бык, которому жрецы вонзилиКинжал, на Еговы алтарь двурогий.
23 ноября
СОЛОМИНКА
Теперь в бушующем я океанеГонимая громадами соломинка,Нет у меня ни цели, ни деянийИ вся вселенная моя хороминка!
Нет и следа прошедших бушеваний,Хоть и бушую на чужих я поминках,Хоть возношусь до солнечных сиянийЯ в гриве пенистой, как атом скромненький.
Скала ли гордая, соломка ль хилая,Как пораздумаешь, не всё ль равно!Укоренись как хочешь в бездны милые,
Как хочешь перерой морское дно:Безглазый червь и музы легкокрылыеСтучат в одно забитое окно!
23 ноября
ГОЛУБОЙ ЗОНТИК
Три дня уже свинцовые громадыОбъемлют туч угрюмый горизонт,Три дня уже я слышу репримады:– Купи, голубчик, дождевой мне зонт!
И раб пошел царевшины покорныйИ подобрал по тощему кармануС псевдослоновой ручкой зонтик черныйИ к милому принес его тирану.
«Ха-ха! Ха-ха! Да ведь он голубой!Посмешище какое-то, не зонт!»– Он черный… черный… – я, дрожа губой,Шептал в ответ с испугом. Вот афронт!
Но ты противное мне доказала,И любящий мне дорог произвол.«Пусть так! Вселенной помрачилась зала,И кстати нам лазоревый символ!»
Ноябрь
ЗИМНИЙ ЭСКИЗ
Смятеннодушный, безосновный,Но временами чародей,Брожу я средь ученых овновИ голосующих сельдей.Телесный правя кавардак,В свинцовые гляжу простыни,Но дух мой жаждет лишь пустыни,Пещеры жаждет он, чудак!И если б не арестовали,Всему бы пожелал я valeИ в новой где-нибудь ФивайдеПоминки справил бы по райдеЗа истиной облыжноглазой.Но стыдно как-то, и меж разнойБлуждать я продолжаю тварью,Что заливает киноварьюБезумья нового вертеп.И зачастую также слепСержусь я, радуюсь зачем-то,Пока угрюмое MementoМне mori в траурных венкахНе перережет вдруг дорогу,Пока не вспомню впопыхахЗаглохшего стремленья к Богу,А вспомнив, в храм АннунциатыБегу под балдахин богатый,Где в бликах серебра и свечЛатинской литургии речьИ ритуал евхаристииВ Судьбой придушенном витииРождает в творческом экстазеГирлянды голубых фантазий.Затем бегу к каморке тихой,Где за своей неразберихойСидит моя метафизичка,И милое целую личко,Грустящее по бедной маме,Оставленной в стране, где хамыТворят Антихристов шабаш –И чрез края слиянных чашНектар божественный сливается,И жизнь вокруг одушевляется,И Песнь-Дитя от слов рождается!
3 декабря
