И прыгнул в портал.
* * *
Примерно через полчаса маленький отряд вышел из Благовещенска.
Их путь лежал на запад.
Глава тридцать четвертая. Нижняя Куэнга, Сретенский район
(в которой кто-то ошибается, но непонятно – кто)
с. Нижняя Куэнга,
Сретенского сектора
Забайкальской локации.
52°07′ с. ш. 117°03′ в. д.
После эпопеи с поваленным Деревом Роста некоторое время все было тихо, и паломники продвигались на запад без особых приключений. Не считать же таковыми стычки с немногочисленными бандами демонов, достаточно скорбными умом, чтобы решиться напасть на высокоуровневых паломников. В этих быстро заканчивающихся драках Псих, Жир и Тот волей-неволей оттачивали свое боевое взаимодействие, и к Забайкальской локации уже представляли собой вполне слаженную группу с отработанной тактикой командного боя. Мало что изменилось и после перехода в другую локацию – по Забайкалью они продвигались в таком же примерно режиме, как раньше по Амурке. Псих даже немного заскучал – все-таки рутинная скучная жизнь была не для него.
А жизнь действительно стала довольно однообразной. Отряд неспешно шел на запад. Иногда паломники разрешали себе отдых и останавливались на день-два в попутных крупных селах. Там Четвертый служил на заказ молебны (благо слухами земля полнится, и слава о «молодом служителе со святостью» бежала впереди него), а боевая тройка монахов брала подряды на уничтожение окрестных хищников, бандитов и разбойников. Заработав таким образом на жизнь и на пропитание, паломники шли дальше уже без остановок, и лишь когда деньги и еда заканчивались, снова останавливались «на заработки». Надо сказать, что спрос на услуги Четвертого был весьма велик, все-таки святость в этих диких краях была чрезвычайно редким явлением. Молебны ему заказывали в товарных количествах, и, как следствие – по дороге монах довольно неплохо прокачивался. С учетом солидного буста от Плода Роста, он уже был достаточно близок к тому, чтобы взять первый уровень «Святости». Ну пусть не к Чите, но ближе к Иркутску – точно должен быть взять.
Спокойная жизнь паломников закончилась в селе Нижняя Куэнга.
Ну как – «селе»? Один-единственный жилой дом сложно назвать не то что селом, но даже деревней. В доме жил дед, седой как лунь, но еще крепкий. Он охотно пустил путников на ночлег и даже денег за постой не запросил. Последнее было особенно кстати, потому как и деньги, и еда были у путников на исходе. Даже не на исходе, а тупо закончились. Не рассчитали малеха, а потом и заработать негде было.
– Дед, а впереди никакого крупного села не будет? – спросил Четвертый, растущему организму которого голодание давалось тяжелее всего.
Дед медленно покачал головой и махнул рукой.
– Да какие там села? От меня и до самого Нерчинска ничего больше не будет. Ни городов, ни сел, ни домов жилых. Ничего, кроме зла, вас там не ждет.
– Чего? Зла? – переспросил Псих. – Это какого зла?
– Древнего, – пояснил дед. – Необоримого.
– Дед, – предложил Псих. – Ты нас не пугай. Ты толком объясни.
– А что объяснять? – пожал плечами дед. – Зло – оно и есть зло. Не надо честным людям с ним связываться. Не совались бы вы, монахи, туда. Поганые дальше места. Шли бы вы обратно.
– Нам нельзя обратно. – пояснил Четвертый. – Нам на запад идти надо. Обет у нас такой.
– Тогда обойдите, – предложил хозяин. – По реке, по Куэнге, значит, поднимитесь вверх до Чернышевского, а там по трассе на запад, куда вам там надо.
– Что же там за зло-то такое, – заинтересовался Псих. – Что трое сильных воинов и святой монах его бояться должны?
– Может, вы и сильны, не знаю, – не стал спорить дед. – Да только сила от зла не спасает. Зло – оно свое со всех возьмет. И с сильного, и со слабого.
– Сила зло и уничтожить может. – возразил Псих.
– Обычное – да. – согласился дед. – Но я же говорю – это старое зло. Древнее. Его просто силой не взять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он понизил голос и сказал тихонько:
– Дальше – земли Госпожи Белые Кости. Не ходите к ней. Не надо.
– А что так? – спросил молчавший доселе Жир. – Помрем что ли?
– Да не обязательно, – сказал дед. – Она не всех до смерти замучивает. Кто-то и живой остается. Земли-то ее вы, может, и пройдете насквозь, да только целыми не выйдете. Отъест она от вас. От всех отъест.
– А что за госпожа такая? – заинтересовался Четвертый. – Расскажите, дедушка.
– А что рассказывать? – дед было замкнулся, но потом все-таки продолжил. – Места-то тут у нас не простые. Про каторгу Нерчинскую слышали наверняка? Здешняя земля горем людским до костей пропиталась. А где горе – там и зло. Вот на горе людском Госпожа Белые Кости силу и набрала. Это очень древний демон, и очень сильный. Я сколько на свете живу – столько про Госпожу Белые Кости и рассказывают. И до меня о ней говорили, и после меня, боюсь, тоже говорить будут.
– Старая бабушка, значится, уже – с некоторым сожалением сказал Жир. – Какая уж тут нафиг любовь? Нет уж, это без меня. Я хоть и большой, а в сказки не верю. А одолеть эту бабку как-то можно?
– А откуда ж я знаю? – удивился старик. – Ее многие одолеть пытались, вот только на моей памяти не вышло не у кого.
– «Ни у кого не получилось» – это не то же самое, что «невозможно», – заметил Псих.
– Так я же не спорю, – покладисто согласился старик. – Может, ты и великий герой и сможешь ее одолеть. Вот только за все платить надо. И за это победу тебе тоже заплатить придется. Дорого.
– Дед, а ты не каркай и меня не пугай, – обозлился Псих. – Мы монахи. Нам зло уничтожать положено. Людей от зла спасать.
– Ну тогда уничтожай, – легко согласился дед. – Вот прямо завтра с утра идите и уничтожайте. Ладно, спать пора, время позднее.
– Хорошо, дед, на последний вопрос только ответь, – попросил Псих. – В чем ее сила, можешь мне сказать?
Старик долго смотрел на Психа и молчал. Псих уже решил было, что ответа не будет, но дед наконец глухо проронил:
– В любви, – и после паузы добавил. – В мире, где правят горе и зло, любовь – страшная сила.
И тут же сказал, как отрезал:
– А теперь – спать!
Где-то в Сретенском секторе
Забайкальской локации.
52°06′ с. ш. 116°91′ в. д.
Земля Госпожи Белые Кости ничем не отличалась от других территорий – разве что полным отсутствием человеческого жилья. Отряд шел и шел, но не то что сел – хуторов не попадалось.
Потом начались странности. Псих почувствовал, как на него волной накатило какое-то странное раздражение, которое сменила беспричинная радость, чтобы в свою очередь уступить место неясной тоске.
Обезьян насторожился.
С его путниками тоже творилось что-то неладное. На лице Четвертого появился румянец, Жир же вдруг ни с того, ни с сего яростно засопел. Только по бесстрастному лицу Тота невозможно было понять – одолевают его какие-нибудь страсти, или нет?
– Я не понимаю, почему мы должны голодать! – вдруг раздраженно сказал Четвертый. – У нас были средства, у нас всегда есть возможность заработать денег – и я не понимаю, как так получилось, что у нас в данный момент ни денег ни копейки, ни еды ни крошки? Я голоден! Я хочу есть! Что мне делать?
– Это потому что у нас завхозу пофиг. – охотно поддержал тему Жир. – Он у нас выше забот о хлебе насущном. Он же у нас великий. И сам он великий, и враги у него великие, и деревья вековые он валит за нефиг делать. Что ему какая-то презренная еда? Он выше этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Псих! – требовательно сказал Четвертый. – Псих, я хочу есть.
– Вообще-то эту реплику обычно произносит Жир. – хмыкнул Псих.
– Это не смешно, Псих! – юноша покраснел еще сильнее. – Тебя никто не заставлял брать на себе обязанности завхоза. Но если уж ты их взял на себя – это целиком твой косяк. Давай думать, как решить проблему.
