— Да ну? Быстро же твоя сестра действует, ничего не скажешь. Что же мы тогда с тобой тянем, а?
— Ну, она же его любит, а я тебя нет.
— А почему? Если можно полюбить водителя автобуса, то почему нельзя полюбить писателя? Кстати, вот моя книга.
— Да, я вижу. Но ведь от профессии это не зависит…
— А от чего зависит? — Я начал по-настоящему волноваться. — Ну, котик, в конце концов, ты же сама признавала, что из меня получится прекрасный муж!
— Ну и что? Я, может, не себя имела в виду.
— Да я-то больше ни на ком, кроме тебя, не женюсь!
— Почему ты в этом так уверен?
— Да потому, что я люблю только тебя и никто мне больше не нужен. Там, в Италии, я понял это особенно отчетливо. Могу тебе даже больше сказать: у меня в жизни были три главных мечты — съездить в Италию, стать писателем и жениться на любимой девушке. Как видишь, в этом году две мечты уже стали реальностью, и осталась только одна…
— А что ты будешь делать, если и она воплотится?
— Что делать — не знаю, зато знаю, что я буду чувствовать — счастье!
— Ты в этом уверен?
— Разумеется.
— А если я превращу твою жизнь в ад и начну тебе изменять?
— Зачем? Тем более, что самый страшный ад — это невозможность добиться желанной цели. Кроме того, ты просто не сможешь устоять перед моей нежностью, любовью и заботой… — Я так разволновался, что вскочил с места и начал расхаживать по кухне, с каждым кругом подбираясь к Алине все ближе и ближе. — Ты знаешь, я даже понял, куда надо ехать в свадебное путешествие.
— Куда?
— В Венецию! Более прекрасного города не существует. Я был им настолько потрясен, что моя мечта жениться на тебе слилась с мечтой провести медовый месяц именно там. Эх, черт возьми, да после этого можно и умереть спокойно, зная, что ничего более прекрасного и быть не может! Соглашайся, любовь моя, тем более, у меня скоро выходят еще три книги, и денег нам вполне хватит! — Ради вящей убедительности, я упал перед ней на колени.
— Встань немедленно!
Я попытался поцеловать ее в нежную щечку.
— Отстань, щекотно!
— И только-то?
— Не трогай мой халат!
— А зачем мне его целовать, ему от этого приятней не станет…
— Мне тоже!
— Алина, ну выходи за меня замуж!
— Совсем одичал в своей Италии! — возмущенно воскликнула она, вскакивая с места. — А ну-ка возьми себя в руки, не то я тебя сейчас выгоню!
— Да нам все равно уже скоро уходить, — уныло заявил я, глянув на часы. — У тебя же ночная смена.
— Тогда сиди здесь, а я пошла одеваться.
— Можно тебя сфотографировать за этим процессом?
— Еще чего!
Я сфотографировал ее в тот момент, когда она, уже полностью одетая, выходила из своей комнаты. На пленке, которую я отснял в Италии, оставался последний кадр. Увы, но, как выяснилось при проявлении, пленка оказалась полностью засвеченной — наверное, это произошло в тот момент, когда я проходил таможню. Впрочем, по сравнению с отказом Алины последовать примеру сестры, это была совершенно ничтожная неудача 1995 года.
7
Как ни странно, но после вышеописанных событий мои отношения с Алиной стали улучшаться. Мы регулярно встречались, ходили во всевозможные рестораны и кафе, нередко перезванивались, а однажды я даже удостоился из ее уст звания «самого большого друга».
Спустя полгода ее сестра родила ребенка, и мы навестили ее в роддоме, а затем, когда она уже вышла оттуда, пару раз побывали у нее в гостях. Об одном из таких посещений стоит рассказать особо, ибо именно тогда Алина вновь меня поразила — и вновь не самым приятным образом. Тогда же мне пришло в голову странное сравнение: женщины чем-то напоминают милицейских сержантов. В зависимость от первых мы попадаем, когда в них влюбляемся, в зависимость от вторых — когда напиваемся. И в том, и в другом случае нас подвергают самому унизительному обращению, а малейшая попытка возмутиться пресекается гнусными угрозами.
После замужества сестра Марина переехала жить к мужу — тому самому водителю автобуса, который на пару со своим приятелем купил грузовик и стал работать по заказам. Квартира находилась в старом и довольно обшарпанном доме, неподалеку от «Тимирязевской», зато была трехкомнатной. Одну комнату занимала мать, в другой тихо пьянствовал алкоголик-отец, в третьей жила Марина с мужем и ребенком.
Муж ее был хорошим парнем — классическим работягой, начавшем «шоферить» после армии, с мускулистой фигурой, которой я невольно завидовал — у самого меня уже отросло изрядное брюшко.
Сначала мы пили пиво на кухне в следующей компании: я, муж Марины, сама Марина, Алина и ее подруга. Затем вышли покурить на лестничную площадку, да так там и остались, затеяв следующую игру: надо было по очереди вытаскивать из пакета вырезанные из газет заголовки и читать их вслух, предваряя фразой: «У меня в штанишках…»
Например:
«У меня в штанишках… Старый конь, который борозды не испортит», или «У меня в штанишках… Новая стройка Лужкова» — ну и так далее.
Честно сказать, я довольно быстро заскучал и даже предложил разнообразить вводные предложения, например: «Я без ума от…», однако мое предложение было отвергнуто, и вся честная компания продолжала искренне потешаться над каждым вытащенным заголовком.
Наконец они закончились, Марина принесла гитару, и они на пару с сестрой запели одну из моих любимых песен: «Ой, да не вечер, да не вечер…»
К сожалению, дослушать до конца мне не удалось — снизу поднялся лифт, из которого вывалилась компания из четырех парней. Это были приятели мужа Марины, зашедшие «на огонек» с большой бутылкой водки. Все расселись на ступенях лестницы, ведущей на чердак, после чего начался тот бессмысленный разговор, воспроизвести который я не в состоянии, тем более, что не столько слушал, сколько размышлял, поглядывая на Алину.
В тот вечер она была чертовски мила и соблазнительна — обтягивающие джинсы, белый свитер, распущенные волосы, накрашенные глазки и чуть тронутые помадой розовые губки.
Разумеется, все немилосердно курили, так что от табачного дыма начинали слезиться глаза. Разумеется и то, что на Алину посматривал не один только я, но, даже несмотря на ее вполне естественное в подобной ситуации кокетство, меня мучила не ревность, а совсем другое чувство…
Я вдруг представил себе свое будущее — предположим, мне удалось уговорить Алину выйти за меня замуж, но что за жизнь была бы мне тогда уготована? Вот такие вот посиделки в подъезде, в компании; мягко говоря, неинтересных мне людей?
Предположим, я продолжал бы прилично зарабатывать и предлагал ей поездки за границу — посмотреть самые прекрасные города мира, — но каждый раз она упорно тянула бы меня к своей тетке в Ивано-Франковск, где было пыльно, скучно и жарко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
