— Жить будем в двухкомнатной квартире у «Войковской», — медленно заговорил я, — это квартира моего шурина, которую он мне охотно сдаст. Зарабатываю я на данный момент свыше пятисот долларов в месяц, но имеются определенные перспективы. Ну, а насчет заботы — я только о том и мечтаю, чтобы посвятить ей всю свою жизнь!
— А дети? Ты хочешь иметь детей?
— Да, хочу. — Я чувствовал, как волнение сдавливает горло, — неужели этот разговор всерьез?
— А кого именно, — не унималась Марина. — Мальчика или девочку?
— Черт знает… наверное, девочку, чтобы она была такой же красивой и милой, как Алина. — И я вновь взглянул на нее: — У тебя что-нибудь случилось?
— С чего ты взял? — Она передернула плечами.
— У нее отец с ума сходит, — тут же пояснила Марина.
— В каком смысле?
— Мариш, я тебя просила?
— Ну, Аль, тогда сама расскажи.
Оказалось, что не так давно отец Алины выпивал дома, спьяну поскользнулся и ударился головой о батарею. После этого у него начались сильные головные боли, сопровождаемые настоящими припадками, во время которых:
— …Мы с мамой запираемся в своих комнатах, потому что его боимся, — рассказала Алина.
— Кошмар! — посочувствовал я. — Ну, а насчет… этого самого… вы всерьез расспрашивали?
— Конечно! — тут же подхватила Марина. — Но мы еще не договорили. А как ты себе представляешь вашу первую брачную ночь?
— Мариша!
— Не, а чего такого, пусть скажет.
— Ну, во-первых, я надеюсь, что это произойдет в моей любимой Венеции, а, во-вторых, ты ведь сможешь поделиться с ней собственным опытом?
— Да, действительно, — усмехнулась Алина. — А то мне так страшно. Кстати, я хочу еще пива и шоколадку!
— Разумеется. — Я вскочил на ноги. — Сейчас принесу. Нет, но ты действительно выйдешь за меня замуж? — Обернувшись, я преклонил колено и поцеловал ее холодную руку.
— Я подумаю, — обнадеживающе улыбнулась она.
Я отправился к станционному магазинчику, чуть не шатаясь и чувствуя, как подкашиваются ноги. Если это шутки, то очень жестокие и бессмысленные, ну а вдруг все это правда? Тем более, теперь этому есть определенное объяснение — она боится жить с отцом… Черт, вот бы узнать, о чем они сейчас говорят!
— Но, если это все правда, — заговорил я, возвращаясь и вручая ей шоколадку, — то когда мы с тобой пойдем подавать заявление?
— Скоро. У меня пока еще есть кое-какие дела.
— Ну, а как скоро?
— На следующей неделе.
— Ты серьезно?
— Да.
— Почему ты ей все не веришь? — снова вмешалась Марина, и я растерянно посмотрел на нее.
— Трудно поверить в неожиданно свалившееся счастье…
— Я замерзла, — заявила моя будущая жена.
Мы встали с бревен и дошли до платформы, к которой как раз подходила электричка.
— Все, вы бегите, а я пойду домой, — сказала Алина.
Я еще успел поцеловать ей руку, после чего мы с Мариной взбежали на платформу и вскочили в вагон.
— Нет, это все действительно серьезно, или вы меня разыгрывали? — спросил я, как только мы сели рядом.
— Серьезно, серьезно. Она сама стеснялась и попросила меня завести весь этот разговор.
— Ох, Боже мой! — только и вздохнул я. — Только бы мне сегодня не свихнуться. Это что-то невероятное… Слушай, ты есть или пить хочешь? Давай сейчас доедем до вокзала, позвоним Алине, а потом зайдем в «Русское бистро».
— Давай.
Мы так и сделали. Однако телефон Алины был занят, поэтому мы зашли в здание вокзала, сели в бистро и взяли несколько маленьких бутылочек «винного напитка».
— Скажи мне еще раз, что все это был не сон, — улыбаясь хмельной улыбкой, попросил я. — Ведь это же все ваши дурацкие шутки, не так ли?
— Нет, не шутки. Неужели ты ее так любишь, что никак не можешь в это поверить?
— Как — так? Я просто безумно, невероятно ее люблю, и каждый день, когда ее не вижу или не слышу, кажется мне пустым и бессмысленным. Порой я пытаюсь успокоиться и говорю себе: ну что в ней особенного, мало ли в Москве стройных девушек с милыми мордашками?
— И что же?
— А то, что стоит мне ее увидеть, как для меня уже не существует никого другого. Ее невозмутимый взгляд сводит меня с ума, а за одно только ласковое слово я готов отдать ночь с любой другой девушкой! А эти ее постоянные «ну, хватит» приводят меня в неистовство. Порой она ведет себя со мной так весело и лукаво, что у меня появляется надежда, что я ей не совсем безразличен. Но проходит какое-то время, мы встречаемся или созваниваемся — и я опять слышу те же холодные интонации, она опять ведет себя так, словно мы совсем чужие и только вчера познакомились! Хорошо, если она со мной играет, а если она вообще обо мне не думает? Я-то думаю о ней каждый день на протяжении всех этих четырех лет нашего знакомства, она вошла в мою жизнь навсегда… Теперь ты понимаешь, что для меня значит сегодняшний вечер?
— Понимаю.
— Ну, тогда давай выпьем за мою свадьбу с котиком, на которой ты будешь свидетельницей со стороны невесты. Кстати, обещаю подобрать для тебя красавца-мужчину из числа своих приятелей, один из которых будет свидетелем с моей стороны.
— Спасибо. — И она засмеялась.
Бистро закрывалось — было уже одиннадцать ночи, поэтому мы вышли из здания вокзала, сели в метро и доехали до «Октябрьского поля». Оказавшись в подземном переходе, мы вновь позвонили Алине.
— Привет, Аль, ты уже спишь? — спросила Марина. — Олег тут хотел задать тебя один вопрос. — И она передала мне трубку.
— Слушай, любовь моя, я очень волнуюсь — ты еще не передумала?
— Нет, не передумала, — недовольным тоном, который бывает только спросонок, отвечала моя будущая жена.
— Это прекрасно, я просто безумно счастлив. Спокойной ночи и извини, что разбудили.
— Спокойной ночи.
Мы сели в троллейбус и доехали до общежития института связи — мой собственный дом находился в двух остановках от него.
— Слушай, Мариша, — предложил я, поглядывая на часы — была уже половина первого ночи, — я все равно не смогу заснуть, так что давай пить дальше!
— А давай! — без раздумий согласилась моя спутница.
Мы подошли к ночной палатке, приобрели большую бутылку «Мартини» и пару бутылок сухого, после чего направились в общагу.
Только здесь, когда мы уже поднялись в ее комнату, выяснилось, что соседок у Марины не было и она жила одна. Не хочу сказать, что именно в этот момент мне в голову стали закрадываться предосудительные намерения, нет, мне хотелось лишь пить и разговаривать — разумеется, об Алине.
Холодная ноябрьская ночь, тишина, пустая комната общаги, красивая девушка и много выпивки — все это чертовски напоминало мне веселые деньки собственной студенческой молодости… Дешевый портвейн, орущий хриплым голосом портативный магнитофон и тесно обнявшиеся в полутьме пары. А потом острейшее сладострастие под судорожный стон ржавых пружинных матрасов и самый циничный разврат, когда для того, чтобы обменяться партнершами, достаточно сделать два шага по холодному полу. И веселая путаница в одежде поутру, и дешевое жидкое пиво с похмелья… Черт, а ведь кажется взыграло ретивое!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
