Так прошло около двух часов.
В ресторане стало шумно, под потолком плавали облака синего дыма, звучали разговоры в полный голос, время от времени раздавались взрывы смеха, в общем, как я и предполагал, о Стилете уже забыли и поминки превратились в обыкновенное разгуляево.
Многие из тех, кто был в этом зале, давно не виделись и, блестя глазами и перебивая друг друга, вспоминали подробности своих и чужих подвигов, кто-то, играя желваками на скулах, предрекал нехорошим людям безрадостное будущее, кто-то просто тупо наливался водкой, в общем, все было как всегда.
В моем желудке нахально булькала чистая минеральная вода, но, помня о том, что остальные об этом не знали, я пьяно хмурил брови, промахивался рукой мимо рюмки, в общем, по мере сил изображал из себя человека, принявшего на грудь литр водки.
Наконец, решив, что с меня хватит, я неуверенно повернулся к Доктору и, запинаясь, сказал:
– Поехали домой.
Доктор кивнул и помог мне встать из-за стола.
На мое отбытие никто не обратил ни малейшего внимания, так что, проследовав через фойе в сопровождении бережно поддерживавшего меня Доктора, я спокойненько вышел на улицу и добрался до стоявшего на противоположной стороне «лендкрузера». Доктор открыл мне дверь, помог взобраться на сиденье и, быстро обойдя машину, сел за руль.
Когда мы отъехали и убедились, что за нами никого нет, я с облегчением вздохнул и сказал:
– Теперь придется внимательно следить за машиной. А то – мало ли что, кто-нибудь решит, что я ему мешаю, и отправит меня вслед за Стилетом. И тебя, между прочим, заодно.
– А я уже об этом подумал, – отозвался Доктор, – и кое-какие мысли есть. Потом расскажу.
Он повернул направо и, засмеявшись, сказал:
– А ты, Знахарь, классно пьяного исполнил. Я, если бы не знал, сам бы поверил. Прямо Станиславский!
Я усмехнулся и ответил:
– Захочешь жить, и не так еще сыграешь. Я надеюсь, ты внимательно слушал базары?
– А как же! И кое-что интересное услышал.
– Я тоже, – сказал я и замолчал.
Я действительно услышал в пьяных разговорах много интересного и даже очень интересного, и все это требовало тщательного и всесторонего анализа. И я собирался заняться этим в ближайшее время. Но не сейчас, не в машине, а дома, в тишине и одиночестве.
И главной темой этого анализа будет, пожалуй, интересная мыслишка, появившаяся у меня после того, как я услышал несколько невразумительных фраз, произнесенных за столом напившимся Гришей Бородой.
А мыслишка эта касалась того, что может быть, вовсе и не Стилета сегодня зарыли на Болынеохтин-ском кладбище. Со всеми вытекающими из этого предположения частностями.
И если это так, то…
А может быть, мне показалось? Может быть, моя вполне оправданная ненормативным образом жизни подозрительность наконец-то превратилась в нормальную классическую паранойю? Как у вождя всех времен и народов Иосифа Виссарионовича Сталина.
И мне уже пора сделать из верного Доктора своего собственного Берию, а потом, в приступе панической измены, убить и его.
Ох, не хотелось бы.
Глава 4
НАТАШКА – ЗОЛОТАЯ РУЧКА
Я отогнал невеселые мысли и полез в карман за жвачкой. С некоторых пор она вполне заменяла мне сигареты, да и зубы от нее действительно становились чище. Под руку попалась какая-то бумажка, и, вынув ее, я понял, что с этими поминками совершенно забыл о сногсшибательной встрече на кладбище.
Судя по номеру, написанному на помятой офисной карточке, Наташа была клиентом сети GSM. Это было неплохо. Главное, чтобы этот номер не был служебным и не контролировался конторой.
Достав трубку, я набрал номер и через несколько секунд услышал ее голос. Не представляясь, я сказал:
– Ты уверена, что сейчас нас только двое?
– Абсолютно. Я сама покупала эту трубу.
– Говори.
– Ты сегодня свободен? – Да.
– Памятник Пушкину на Пушкинской. В восемь часов устроит?
– Вполне.
– Все, жду.
И она отключилась.
Я убрал трубку и посмотрел на часы. Было без пяти четыре.
Я подумал и сказал Доктору:
– Поехали на Сенную, в «Макдоналдс». Он удивленно спросил:
– А чего это вдруг тебя на гамбургеры потянуло?
– Давно в Америке не был, – усмехнулся я, – хочу вспомнить.
– Годится, – ответил Доктор и, съехав с Троицкого моста, мы оказались на Марсовом поле.
Проезжая мимо того места, где Алеша пальнул мне в голову, я почувствовал грусть, и тут же вспомнил все то, о чем на время забыл, занимаясь похоронами долбаного Стилета.
Я вспомнил все.
Короткий телефонный разговор с Ахмадом, встречу с ним на Исаакиевской площади, спокойное лицо Алеши на экране монитора, торжествующую безнаказанность бородатого убийцы и смущенную улыбку на лице десятилетнего мальчишки, тыкавшего кинжалом в закрытые глаза убитого пленника.
А тут еще эта сука объявилась. Что же ей не живется-то с моим миллионом? Допрыгается она когда-нибудь, грохну я ее.
Гадом буду, грохну, не посмотрю, что баба.
* * *
Доктор привез меня на угол Пушкинской и Кузнечного ровно без пяти восемь.
Я вышел из «лендкрузера», поправил под мышкой пистолет и пошел к памятнику. Моя пушка осталась в сейфе ресторана, поэтому пришлось одолжить ствол у Доктора. У него была точно такая же «берет-та», как и у меня, так что я не рисковал попасть впросак с незнакомым оружием.
Проходя мимо разливухи, которая была недалеко от Кузнечного, я вспомнил студенческие годы и прикинул, сколько здесь было выпито разнообразных горячительных напитков. Объем получился внушительный. Я усмехнулся и посмотрел вдаль, пытаясь разглядеть, стоит ли кто-нибудь около памятника. Но в наступавших сумерках ничего не было видно, и я оставил эти попытки. Все равно через несколько минут я все узнаю.
Я подошел к памятнику и огляделся.
Наташи не было видно, и я посмотрел на часы. Без трех восемь.
На скамеечках сидели две тетки и несколько синих алкашей, разливавших по бутылочкам какую-то подозрительную жидкость. Присмотревшись к ним, я решил, что Наташи, даже в переодетом виде, среди них нет.
Наконец часы на здании Московского вокзала пробили восемь, и позади меня раздался знакомый голос:
– Молодой человек, вы не меня ждете?
Я обернулся и увидел перед собой Наташу.
На этот раз она выглядела совсем иначе. Я бы даже сказал, что она выглядела на все сто. И одета была соответственно. Видать, потратилась-таки на шмотки, не пожалела.
Странно, но я почти обрадовался, увидев ее.
А она обрадовалась совершенно определенно и даже не скрывала этого.
Схватив меня за куртку, она приблизила ко мне лицо и сказала:
– А вам не кажется, молодой человек, что бросать девушку одну в чужой стране просто неприлично? Даже если вы при этом оставили ей чемодан денег.
Я пожал плечами, глупо улыбнулся и ответил:
– Дела-с!
– Знаю я твои дела, вор в законе.
Я нахмурился, а она засмеялась и сказала:
– Я много чего про тебя знаю. Больше, чем ты думаешь. И главное, что я знаю про тебя то, чего ты и сам не знаешь. А должен бы. И для того чтобы тебе обо всем рассказать, понадобится время. Так ты сегодня точно свободен?
И она, наклонив голову набок, посмотрела на меня снизу.
Ее взгляд был направлен мне в глаза, но отразился почему-то в области ширинки. Странно все-таки устроен человеческий организм!
– Да, сегодня я пока свободен.
– Вот и хорошо. Здесь наподалеку у меня есть отличная нора. Мы пойдем туда и поговорим обо всем. У меня действительно имеется очень важная информация для тебя. Пошли?
А что мне еще оставалось делать? Если она не врет, то пойти с ней нужно обязательно. А если она врет… Для того чтобы повязать меня, вовсе не нужно идти на какую-то там хату. Все можно исполнить прямо здесь. А кроме того, из моих брюк доносились сигналы, говорившие о том, что пойти с ней вовсе даже и нормально. Во всяком случае, лучше, чем с какой-нибудь другой незнакомой девкой. И я решился.
– Пошли. Но только, Наташа, предупреждаю, в случае чего первая пуля – твоя. И я не промахнусь, как тогда Кемаль.
– Да успокойся ты, – махнула она рукой, – никому ты не нужен. Хотя, что я говорю! Конечно, нужен, очень даже нужен! Но мне не хочется, чтобы ты попал в руки к тем, кому ты так сильно нужен. А почему, об этом я расскажу тебе чуть позже, когда придем и спокойно поговорим.
Я достал из кармана трубку, набрал номер Доктора и сказал:
– Можешь ехать домой. До завтра меня не будет.
– А у тебя там как, все нормально?
– Не беспокойся, все о кей. Как говорится – лучше не бывает.
– Ну, тогда ладно. И он отключился.
Он действительно мог быть уверен в том, что у меня все в порядке, потому что я произнес кодовую фразу «лучше не бывает», о которой знали только мы с ним. Эта фраза означала, что я говорю по собственной воле, а не со стволом у затылка.
