— Сейчас поедем домой.
— Она дома?
Я взглянул на Дакуэрта. Его лицо ничего не выражало.
— А потом поедем в гости к бабушке и дедушке. — Я повернулся к детективу и понизил голос: — Что нам теперь делать?
Он вздохнул.
— Поезжайте домой и пришлите мне фотографию. Если что-нибудь узнаете, то немедленно звоните. Я сообщу вам, если появятся новости.
— Хорошо.
— А билеты в парк покупали вы?
— Нет, Джан, — ответил я.
— То есть за компьютером сидела ваша жена.
— Да, именно так и было. — Я не понимал смысла его вопросов.
Дакуэрт задумался.
— Что-то не так? — спросил я.
— Дело в том, что на вашу фамилию по Интернету купили только два билета: взрослый и детский.
Я опешил.
— Это, видимо, ошибка. Она была в парке. Ее бы без билета не пустили.
— Да, странно, но в базе данных парка «Пять вершин» значится, что на фамилию Харвуд куплено два билета.
— А может, в Сети произошел сбой? — предположил я. — Иногда такое бывает. Я однажды бронировал номер в отеле, и Сеть зависла на секунду, а когда пришло подтверждение заказа, там было сказано, что я забронировал два номера вместо одного.
Детектив кивнул.
Однако в данном случае это было невозможно, потому что, перед тем как направиться к машине за рюкзачком, Джан достала билеты и дала мне два, а свой оставила. При этом помахала им. И когда мы встретились у павильона «Мороженое», Джан ничего не сказала о какой-то проблеме с билетом.
Я собирался сообщить об этом Дакуэрту, но передумал, поскольку излагать версию в присутствии Итана, который сидел у меня руках, не следовало. А версия была такая, что Джан действительно билет себе не купила: думала, что он ей не понадобится, — а листок бумаги, которым она взмахнула, не являлся билетом. Действительно, какой смысл тратить деньги на билет, если собираешься покончить с собой?
— Вы хотите что-то сказать? — спросил Дакуэрт.
— Нет, — ответил я. — Поеду домой и пошлю вам фотографию.
— Хорошо. — Детектив посторонился, давая мне пройти с сыном.
Как описать мои чувства, когда мы покидали парк «Пять вершин»?
Я вывез Итана в коляске из офиса недалеко от главного входа. Кругом мельтешили люди, что-то говорили друг другу, смеялись. Дети держали за ниточки воздушные шары. Когда они ослабляли захват, шары взмывали в небо. Лотки с едой, сувенирные лавки. С американских горок, где под ритмичную музыку с лязгом носились маленькие поезда, звучали восторженные возгласы. Всюду, куда ни посмотришь, веселье.
А моей любимой жены Джан нет, будто и не было. Но она была, совсем недавно, рядом, мы разговаривали и вдруг пропала, словно растаяла в воздухе. Мимо прошли двое полицейских. Они все еще ее ищут. Зря. Искать надо в другом месте. По крайней мере не здесь. Итан повернулся и в пятый раз спросил, где мама. Я не ответил. Потому что не знал. А еще потому, что надежд на то, что она жива, оставалось все меньше.
В машине я посадил Итана на его сиденье, пристегнул, положил игрушки так, чтобы до них можно было дотянуться.
— Я хочу есть, — сказал он. — Дай мне сандвич.
— Откуда у меня сандвич?
— Они у мамы в рюкзачке.
— Потерпи, скоро приедем домой.
— А где Бэтмен? — Итан начал перебирать игрушки. — Человек-паук, Робин, Джокер, Россомаха… Бэтмена нет.
— Наверное, закатился под сиденье, — ответил я и стал искать.
— Может, он вывалился?
— Куда?
Он посмотрел на меня так, словно я должен был знать, и заплакал.
— Кончай хныкать, парень, — разозлился я. — У нас и без твоего Бэтмена полно забот.
Я просунул руку чуть дальше под сиденье и что-то нащупал. Игрушечную ногу. Вытащил Бэтмена и протянул сыну. Тот с радостью схватил героя в накидке, а через секунду бросил и взял другую игрушку.
На выезде со стоянки образовалась пробка. Каждую машину останавливали полицейские, вглядывались в салон, просили открыть багажник, как при пересечении границы. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец коп наклонился ко мне, когда я опустил стекло:
— Прошу прощения, сэр, но мы проверяем все выезжающие автомобили. Это недолго.
Объяснять, почему это делается, он не стал.
— Меня проверять не надо.
— Что вы сказали?
— Вы ищете мою жену, Джан Харвуд. Она пропала. А я еду домой, чтобы переслать по Сети детективу Дакуэрту ее фотографию.
Он кивнул и велел мне проезжать.
— Тетя полицейская рассказала мне шутку, — подал голос Итан.
— Какую?
— Я ничего не понял, но она сказала, что тебе понравится, потому что ты репортер.
— Говори.
— Ну, это загадка. Что такое черное, белое и немного красного?
Я задумался.
— Не знаю.
Итан захихикал:
— Газета. — Потом помолчал немного и добавил: — А мама сейчас, наверное, готовит ужин.
Мы вошли, и Итан сразу закричал:
— Мама!
Я ждал, получит ли он ответ. Сын крикнул снова, но никто не отозвался.
— Она еще не пришла, — произнес я. — Иди включи телевизор, посиди там, а я везде посмотрю.
Он послушно отправился в гостиную, а я быстро обошел дом. Заглянул в спальню, ванную, комнату Итана, спустился в подвал. Джан нигде не было. Оставалось проверить в гараже. В него можно было попасть с кухни. Я положил ладонь на дверную ручку, но открывать не стал. Машина Джан стояла у дома, так что в гараже ее нет. Я решительно открыл дверь и вошел в гараж. Он был пустой, но я внимательно осмотрел все вокруг, даже заглянул в пластиковые контейнеры для мусора в углу. Они были достаточных размеров, чтобы там поместился человек. Один контейнер стоял пустой, в другом лежал пакет с мусором.
Я вернулся в кухню. Взял наш ноутбук, заваленный почтой, которую в основном составляла реклама, скопившаяся за два дня. Сел за стол, загрузил компьютер и открыл папку «Фото». Нашел снимки, которые сделал прошлой осенью, когда мы ездили в Чикаго. Они были самые свежие. Просмотрел. Джан и Итан стоят у пассажирского самолета в Музее науки и промышленности. На другом снимке они перед поездом-экспрессом «Зефир». Вот они во время прогулки по Миллениум-парку, едят сырные палочки. На большинстве фотографий — Джан и Итан, потому что снимал обычно я. Но была одна, где мы с Итаном. На берегу, на фоне парусных яхт, он сидит у меня на коленях.
Я выбрал два снимка, где Джан получилась особенно удачно. Волосы она тогда носила длиннее, они частично закрывали левую половину лица, но все было видно хорошо. Даже почти незаметный шрамик в форме буквы L слева на подбородке, след от падения с велосипеда в детстве. На шее изящные бусы из небольших кексов, выпеченных в гофрированной формочке, глазированных под золото. Бусы у нее тоже остались с детства.
Я отправил фотографию по адресу, указанному в карточке детектива, добавив еще две, сделанные с других ракурсов. Снимки сопроводил кратким письмом:
«Посылаю фотографии, самые лучшие, какие смог найти. Если появятся новости, пожалуйста, позвоните».
Затем включил принтер и напечатал двадцать копий первого снимка.
Посидел, понуро уставившись в стол, и набрал номер мобильника Дакуэрта. Я не хотел ждать, пока он заглянет в свой электронный почтовый ящик. Пусть знает, что фотографии уже у него.
— Дакуэрт, — раздалось в трубке.
— Это Дэвид Харвуд, — сказал я. — Фотографии отправлены.
— Жену, разумеется, вы дома не застали.
— Нет.
— Сообщения на автоответчике проверили?
— Ничего.
— Ладно, мы сразу пустим фотографии вашей жены в ход.
— Я позвоню в редакцию «Стандард», — продолжил я, — попрошу поместить сообщение об ее исчезновении вместе с фотографией в воскресном выпуске.
— А почему вы не хотите предоставить заниматься этим нам? — спросил Дакуэрт. — Я думаю, давать объявления в газете пока рано.
— Но…
— Мистер Харвуд, прошло всего четыре часа. В большинстве подобных случаев, когда к нам обращаются относительно пропажи людей, мы начинаем поиски на следующий день. И сейчас бы не стали действовать так быстро, если бы это не произошло в парке «Пять вершин». Отчего бы не предположить, что вечером ваша жена вернется домой и все благополучно закончится? К вашему сведению, подобное случается сплошь и рядом.
— Вы на это надеетесь?
— Мистер Харвуд, я ничего не знаю. И только прошу пока не давать никаких сообщений в прессе, а подождать несколько часов.
— Через несколько часов…
— Я свяжусь с вами, — проговорил детектив. — И спасибо за фотографии. С ними нам работать будет легче.
Сын сидел в гостиной на полу, смотрел мультфильм «Гриффины».
— Итан, сколько раз тебе надо говорить: не смотри эту дрянь. — Я выключил телевизор.
Он насупился, выпятив нижнюю губу.
Я на сына никогда не кричал раньше, а сегодня не сдержался. Видимо, нервы сдали. Я взял его на руки, прижал к себе.
