— Ещё ближе к сути.
Марк морщится, закидывает в рот кружок колбасы и, прожевав, продолжает:
— У меня память хорошая, поэтому и запомнил, из какого именно города она приехала. Совсем рядом, кстати. И было это пару месяцев назад, поэтому, наверное, она до сих пор там.
Он говорит название города, который и правда, в часе быстрой езды отсюда. И что самое прекрасное во всей этой ситуации: именно там я планирую кое с кем встретиться и договориться насчёт работы. Судьба всё-таки хоть иногда, но поворачивается ко мне лицом.
— Но и это не самое интересное.
— Есть ещё что-то?
— А то! — на красном, опухшем от вечных пьянок, лице блуждает хищное выражение. — Она не одна ведь приезжала в этот раз.
— Ну, хори её меня вообще не интересуют.
— Да это-то тут при чём? — удивляется Марк. — Нет, она с ребёнком приезжала. Пацан мелкий с ней был, шустрый очень. Женей зовут — услышал, как звала его по имени. И даже не это самое интересное, а то, что он кое на кого дико похож.
— На кого это?
— На тебя, придурок.
Однако. Новость о ребёнке действительно неожиданная, потому что я не знал, что Кристина забеременела. Но почему она оставила сына? Почему не сделала аборт?
— Больше ничего не знаешь?
Марк разводит руками и улыбается.
— Извини, приятель, это всё. Но если ты её действительно собрался найти, то хоть какие-то зацепки у тебя уже есть. И всё благодаря мне.
— Да, спасибо, друг, услужил. — Достаю из кармана смятые купюры, которыми разжился у таксиста, и, отсчитав пятнадцать тысяч, кладу их на стол перед Марком. Тот плотоядно улыбается и тянет руку к деньгам. — Ну, я пошёл.
— Уже? — с деланным сожалением в голосе спрашивает друг детства. — Удачи в поисках.
— Ага.
Медленно поднимаюсь на ноги и, улучив момент, когда Марк не смотри на меня, пересчитывая заработанное, беру бутылку в руки и со всей силы бью ею по голове приятеля. Тот охает и заваливается вперёд. Забираю свои деньги, обхожу стол, пробую пульс на шее и, услышав слабое биение, приподнимаю его голову за волосы. Бутылка от удара разбилась, преобразовавшись в "розочку" с острыми, словно бритва, краями. Резко провожу ею по горлу Марка, и кровь бурным потоком вырывается на свободу. Нахожу на полке небольшой пакет и складываю в него всё, до чего мог дотронуться: "розочку", стакан. Сгребаю туда же остатки еды, столовые приборы. Теперь кажется, что Марк пил один — все следы моего пребывание здесь покоятся на дне пакета.
Наклоняюсь к уху покойника и произношу: "Извини, ничего личного, но ты слишком смекалистый для обычного алкаша".
Оглядываюсь по сторонам в последний раз и выхожу на улицу. Вокруг всё та же тишина, и, зайдя за здание администрации, нахожу в заборе знакомый с детства лаз, через который и покидаю это мрачное место.
8. Кристина
Когда жизнь рассыпается подобно песочному замку, можно уйти с головой в проблемы или постараться выкарабкаться.
Мне нечем гордиться — я в этой жизни совершила не так уж много хороших поступков, но привычку не сдаваться могу смело отнести к своим достоинствам. Во всяком случае, этого, обычно, бывает достаточно, чтобы выжить самой, и не дать сыну оказаться на помойке.
Увольнение стало сильным ударом — я не ожидала такого поворота событий, не думала, что мне придётся уходить оттуда со скандалом и без выходного пособия, но судьба сделала за меня тот выбор, на который сама бы ещё долго не решилась. Теперь придётся как-то выкручиваться. Правда, в кошельке почти нет денег, а это значит, что, если не потороплюсь, окажемся с Женечкой в какой-нибудь канаве и умрём там — голодные и холодные. Со своей жизнью могу делать всё, что хочется, но вот за сына несу ответственность, раз уж однажды приняла решение рожать.
И пусть иногда от безысходности хочется выть в подушку, но вариантов ведь нет — должна сделать всё, что от меня зависит. Ради него. Ради себя, в конце концов.
— Вы уже определились с заказом? — Бодрый довольно высокий голос официанта выводит из задумчивости. — Или мне позже подойти?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поднимаю голову и вижу стоящего рядом парнишку лет двадцати в кожаных брюках, обтягивающей торс футболке и залихватски повязанной на бритом черепе бандане. На, покрытом жидкой светлой щетиной, лице ещё виднеются следы подростковых прыщей, но в глазах парня пляшут чёртики, а на губах играет лукавая улыбка, что делает его очень симпатичным. Мальчишка ухмыляется, постукивая карандашом по блокноту и всем своим видом намекает, что устал ждать, когда нерешительная посетительница определится.
Откашливаюсь, ощущая, как краска заливает лицо, и говорю:
— А можно просто стакан воды без газа? — Стараюсь придать голосу как можно больше уверенности. Лишь бы не догадался, что мой немудрёный заказ — всё, что могу себе позволить. Кому нужны клиенты, которые не могут оплатить половину меню и оставить целое состояние на чай? — Очень жарко сегодня.
Официант кивает, словно ничего удивительного в моих словах не находит, да только я сомневаюсь, что в этом заведении такое в порядке вещей. Когда остаюсь одна, решаю получше осмотреться.
Я впервые в "Бразерсе" — месте отдыха всех байкеров, рокеров и неформалов нашего города и близлежащих окрестностей. Днём здесь совсем малолюдно, лишь несколько брутальных с виду мужиков облепили барную стойку, точно пчёлы — банку с вареньем. Мне не видно их лиц, хоть столик, за которым сижу, стоит ближе остальных. Замечаю только широкие плечи, кожаные брюки, чёрные куртки с цепями, шипами и заклёпками, которые издают слишком много шума, стоит сделать хоть малейшее движение. Одно не могу понять: неужели им не жарко? На улице настоящая баня, а они в коже с головы до ног. Удивительный народ, честное слово.
У одного на спине аппликация в виде чёрно-красного орла, расправившего гигантские крылья, а у другого — странный логотип, центральной фигурой которого представлена смерть в кожаном плаще.
Когда приносят мой заказ, отрываю взгляд от неформальных модников, которые веселятся от души, сотрясаясь в приступах смеха. Не знаю, что их так веселит, но каждый раз, когда очередной громовой раскат хохота доносится до меня, внутри всё сжимается. Надо было подальше сесть, но не бегать же с места на место, в самом деле. Такие товарищи меня пугают на подсознательном уровне, хотя уж скольких я повидала подонков, маскирующихся за дорогими и стильными шмотками, что не сосчитать, поэтому, вполне может оказаться, что эти, не в меру весёлые, парни — отличные и безобидные ребята.
— Если что-то ещё понадобится, зовите, — улыбается официант и отходит вглубь зала.
Но мне больше ничего не нужно, кроме бесплатного доступа к Wi-Fi и воды.
Дома Интернет с утра отключили, а "Бразерс" оказался ближайшим на моём пути заведением, где абсолютно бесплатно любому желающему предоставлялась эта услуга. Да и чего греха таить? С собой-то можно быть откровенной? Меня всегда жутко интересовало, что находится за дубовой дверью, впускающей каждый вечер толпы посетителей самого странного вида. Но компании, подходящей для похода сюда, не было, и на "Бразерс" всегда смотрела издалека. И, наверное, зря — здесь довольно весело.
Из массивных чёрного дерева колонок, стоящих возле сцены, льётся тяжёлая музыка, не лишённая, тем временем, мелодичности. Мне никогда не нравился истеричный надрывный вокал некоторых рок исполнителей, но эти хриплые, волнующие женскую сущность напевы очень даже по душе.
Достаю ноут, подключаюсь к местному роутеру и захожу на сайты трудоустройства. Пока вожусь, вводя свои данные и настраивая поиск вакансий, не обращаю внимания, что к моему столику кто-то подошёл и сейчас этот кто-то нависает над головой, отбрасывая на экран тёмную тень. Поднимаю взгляд и вижу знакомое лицо. Чёрные глаза испытующе смотрят сверху вниз, а на красивых губах блуждает усмешка.
— Кристина, кажется? Не ошибаюсь? — спрашивает мужчина, не сводя с меня взгляд. В одной руке он держит бутылку пива, а во второй — большую миску. Что в ней снизу не видно, но, наверное, что-то вроде чипсов. — Не ожидал вас здесь встретить.
