Хочешь я тебе секрет расскажу? Только если обещаешь, что будешь спокойно ждать Тимура.
— Секрет? Хорошо, — подумав, тяжело вздыхает, ведь его поставили перед сложным решением. — Обещаю.
— Помнишь, ты спрашивал где твой папа, и я говорила, что он очень много работает и не знает про такого сладкого малыша?
— Помню, — внимательно слушает меня Руслан. — И что?
— Твой папа знает про тебя теперь, — слежу за реакцией осторожно. — Это Тимур.
— Ура! — восторгается малыш. — Я так и хотел. Я хотел, чтобы он был моим папой. Ура-а!
Прыгает от радости Руслан. Его восторг неподкупный и настоящий. У меня появляются слёзы в глазах, и я выключаю запись видео, обнимая сына.
Чуть позже, когда он уже спит, я скидываю это видео Тимуру. Он отвечает через три минуты:
"Завтра в обед прилетаю, сразу приеду к вам", — и меня затапливает радостью. Пересматриваю видео со слезами счастья. Руслан так рад, что папа вернулся. Я тоже рада, сынок.
С утра встаю пораньше, чтобы навести порядок в доме. Немного гуляем с Русланом и заходим в магазин. Дома готовлю вкусный обед, ведь Тимур будет с самолёта. Руслан больше не канючит, так как дал обещание.
Ближе к четырём часам раздаётся звонок в дверь, и я еле сдерживаюсь, чтобы не бежать, ведь скучала не меньше сына, а ещё мне чертовски интересна его реакция. Тимур стоит с большим букетом цветов и огромным пакетом, видимо, для сына.
— Привет, — довольно улыбается. — Это тебе.
— Привет, спасибо большое, красивые.
Больше мы не успеваем ничего сказать, так как вылетает ураган, имя которому Руслан.
— Папа! — летит к нему. — Ура! Папа! Я так тебя ждал.
Он даже не смотрит на пакет с его игрушками, всё что его волнует сейчас — это папа. Даже не мама.
Ухожу на кухню, чтобы поставить цветы и не мешать им. Они много времени потеряли, пусть восполняют. Я знаю, что Руслан любит меня, просто сейчас ему нужен папа, которого ему не хватало.
Они болтают, потом смотрят новые игрушки. Когда я захожу в комнату, то слышу их разговор:
— А ты больше не уедешь, пап? Ну надолго. Тебя же долго не было раньше, — рассуждает Руслан, одновременно играя с новой машинкой.
— Не уеду, сынок. Только если по работе, но я всегда приеду к вам с мамой обратно.
— А ты меня любишь? Как мама? — ему тоже это важно, как и мне.
— Конечно, люблю, сынок. Больше жизни, — говорит, и я понимаю, что это правда.
— И я тебя люблю, пап. И маму люблю.
— Молодые люди, вы обедать идёте? — спрашиваю я, едва ли справлясь со слезами. Всё-таки с появлением сына я стала очень сентиментальной.
— Идём, — улыбнулся Тимур.
Он как-то изменился за поездку. Словно спала эта маска и марка, которую он держал.
Парни с аппетитом уплетают мясо по-французски и салат. Потом Руслан зовёт папу смотреть с ним мультики, и тот охотно соглашается, пока я занимаюсь своми делами. Вечером даже ухожу в магазин, оставляя их двоих.
— Зачем? — хмурится Тимур. — Уже стемнело.
— Да я в ближайший магазин. Заодно воздухом подышу. Развлекайтесь, — смеюсь.
Гуляю не спеша до магазина, тщательно изучаю товары, потом обратно. На всё уходит около часа, и время уже близится к десяти вечера.
Войдя в квартиру, слышу тишину. На кухне сидит Тимур.
— Руслан уснул?
— Угу, — кивает.
— Чай, кофе, что-нибудь хочешь? — спрашиваю.
— Нет, спасибо.
Разгружаю пакеты, а Тимур внимательно наблюдает.
— Я люблю его, Вик, — говорит Тимур.
— Я тоже его люблю, — смеюсь. — Его невозможно не любить.
Облокачиваюсь на столешницу, а Тимур подходит ко мне почти вплотную:
— Мне, наверное, пора, — шепчет.
— Наверное, — пожимаю плечами. — Я не гоню.
Он делает ещё один шаг, запуская руку в волосы, а затем, притягивая меня для поцелуя. Я с готовностью отвечаю, но в этот раз он перерастает в нечто большее. Руки Тимура блуждают по моему телу, залазят под свободную футболку, поглаживая живот, с которого почти сошли синяки, и поясницу. Затем опускаются ниже, гладят и ласкают очень нежно и аккуратно, словно ожидая отказа. Нет, милый, не дождёшься. Мои руки уже во всю снимают его футболку. Видимо домой он всё же заезжал, чтобы переодеться и принять душ. Отрываясь от моих губ, Тима задаёт глупый вопрос, который звучал уже давно, ещё в наш первый раз.
— Ты уверена?
— Ты опоздал на шесть лет с этим вопросом, — смеюсь, снова целуя парня.
Он поднимает меня, а я обхватываю его торс ногами, и мы перемещаемся в мою комнату. Там Тимур аккуратно кладёт меня на холодные простыни, вызывая дикий контраст с нашими горячими телами. Поцелуи становятся глубже, а касания откровеннее. Когда на нас совсем не остаётся одежды, я слышу, как Тимур надевает презерватив, и резко входит в меня в полную длину. Я вскрикиваю от удовольствия, едва ли успевая снизить тон, чтобы не разбудить Руслана.
— Тише, моя девочка, — шепчет Тимур. — Тоже хочу тебя давно до звона в яйцах.
— Сильнее, Тимур, — прошу, будучи уже не здесь, а где-то на грани удовольствия. — Ещё.
— Ты моя, — входит Тима сильнее, припечатывая и словом, и телом. Его пальцы сжимают грудь, а губы блуждают где-то на шее, оставляя засосы. Неужели Никита или кто-то другой мог подумать, что я смогу его хотеть? Единственный мужчина, которого я любила всю жизнь и буду любить всегда — Тимур. Себе я была готова признаться, а вот ему вряд ли. Наши отношения явно не будут долгосрочными, такую-то роскошь Тима себе не позволит. Сын — да, но мы — под большим вопросом. Слишком разные взгляды на жизнь.
Заканчиваем почти вместе, и Тимур ещё какое-то время остаётся внутри.
— Вик, — сейчас будет пытаться что-то объяснить.
— Нет, — ещё не отдышавшись говорю. — Молчи. Не надо.
Кивает.
— Можно останусь до утра?
— Можно.
Обнимает меня, перекладывая на свою грудь, и я даже думать ни о чем не хочу. Хочу просто быть здесь и сейчас. Пусть это и неправильно. Зато в данную секунду я счастлива.
На этой мысли я и засыпаю. Давно так крепко не спала. Однако с утра по привычке встаю пораньше, чтобы Руслан не застал этой картины. Иду в душ, затем готовлю завтрак. Тимур просыпается раньше сына и тоже начинает с душа. Выходит на кухню, пока я пью кофе, и садится на стул, не находя себе места.
— Доброе утро, кофе будешь?
— Доброе, да, пожалуйста.
Я наливаю ему уже сваренный кофе, и он берёт меня за руку в момент, когда я ставлю чашку перед ним.
— Вик, слушай…
— Не надо, — перебиваю. — Пусть идёт как идёт. Я ничего
