Пережитый испуг Чонси, когда Мэвис Орфицци уехала на лифте, был ничто по сравнению с ледяной волной ужаса, которой окатил его злой рок, когда он обнаружил присутствие тех двух охранников. Они не выполнили его распоряжения и поступили наоборот: несли караул на верхнем этаже.
Что касается его собственного поведения, то, увы, он вынужден поставить себе низкую оценку и считать, что ему очень повезло в том круговороте событий, так как никто не уловил фальшивые ноты в его выступлении. Например, когда он выкрикнул «Нет!» входящей в лифт Мэвис. Затем его сердитая реакция на спускавшихся с верхнего этажа охранников – «Что вы там, наверху делали?».
К счастью, это была его последняя неправильная нота. Чонси, наконец, взял себя в руки и вернулся в рамки поведения, соответствующие данному инциденту: первоначальный шок и возмущение, сочувствие и извинения гостям, оказание содействия полицейским, когда те приехали и стоическое мужество при подсчете его собственных потерь из спальной комнаты (Дортмундер & Компания были убедительно обруганы, слава Богу).
Приглашенные на званый ужин гости дали официальные показания и после этого им разрешили покинуть дом: Лаура Бафинг была настолько испугана, что забыла опрокинуть вазу на обратном пути, генерал-майор (в отставке) и г-жа Гомер Байгот прихрамывая, были доставлены их шофером в Линкольн, Шейх Рама-эль-Рама-эль-Рама Эль с улыбкой и комментарием «число мелких преступлений увеличивается по мере упадка цивилизации», Марта Вупли – единственная из гостей, которая пока не доела свой десерт «Запеченная Аляска», так и не покинула дом, Ланс Шиф помог ей одеться в меха и, уходя, тихо смеялся по-мужски, гортанно.
Теперь полиция занималась гостями дома, один за другим, в то время как обслуживающий персонал ожидал свою очередь на кухне. Пристыженные частные охранники приходили в себя на первой этаже возле столовой, в которой были прежде допрошены полицейскими.
Чонси ничего больше не оставалось, как ждать пока улягутся страсти и утром связаться по телефону со своим страховым агентом. Никто не сможет утверждать, что это была фиктивная кража, запертая охрана, которая первоначально представляла серьезную угрозу, теперь же еще более усиливала правдоподобность происшествия. Первый стакан виски со льдом, который он налил себе, был, так сказать, в медицинский целях, для успокоения нервов, но уже второй принес чувство облегчения и третий был тостом за опасное дело, которое увенчалось успехом. Ура!
Чонси успел осушить до дна поздравительный бокал, когда вошел курфюрст Отто Орфицци, который только что дал показания полиции, и сказал:
– Ах вот вы где.
– Я здесь, – согласился Чонси. Его настроение понемногу улучшалось.
– Неудачный выбор времени, – произнес Орфицци, указывая большим пальцем вверх.
Не уверенный, что этот мужчина имеет в виду, Чонси спросил:
– Что именно?
– Если бы эта проклятая баба ушла на десять минут раньше… – затем принц пояснил, – … паршивцы могли бы пристрелить ее. Он пожал плечами явно рассерженный на то, что его жена осталась в живых, затем собрался с мыслями и сменил тему разговора. – Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тех полицейских.
– Я не уверен, что являюсь поклонником, – признался Чонси, – мужчины при исполнении служебных обязанностей.
Принц Отто наклонился к нему, понизил голос и конфиденциально сказал:
– Он выглядел черным как туз пик.
– Ах, да, – произнес Чонси, и комбинация из нервов и ликера заставили его добавить, – ну, по крайней мере, он не еврей.
– Я не знаю, – размышлял принц, – но в любом случае еврей не мог быть в сговоре с ворами.
– Это точно, – согласился Чонси и, поднявшись на ноги, чувствуя сильную потребность в другом напитке спросил. – Может быть виски? Могу я вам предложить?
– Конечно, вы можете. Вы можете говорить о джазе, голливудских фильмах или бродвейских постановках, но я скажу, что американский вклад в искусство – это бурбон.
– Я согласен с вами, – ответил Чонси немного удивленно и, только потянувшись к бутылке, обнаружил, что она пустая. Он взглянул, нахмурившись, на бар, но напитка не было видно. – Извините, но я должен спуститься вниз.
– О, не беспокойтесь. Я буду совершенно счастлив и с виски. Как только может быть счастлив мужчина с той женщиной под одной крышей, конечно.
– Это не беспокойство, – заверил его Чонси. Я охотно выпью бурбона, – а про себя подумал, что было бы неплохо остаться без принца на несколько минут, но этого не произошло.
– Я прогуляюсь вместе с вами, – произнес принц и сделал это.
Главное хранилище ликера было в чулане на первом этаже, рядом с похожим чуланом, переделанным в погреб для вина, в котором поддерживалась соответствующая температура и влажность. Чонси и Орфицци воспользовались лифтом, чтобы спуститься вниз и дабы заполнить паузу Чонси рассказывал о последней перепланировке винного погреба.
– Я хотел бы его посмотреть, – попросил принц.
– Я покажу его вам.
Они прошлись вместе по коридору первого этажа, и, примерно на полпути до запасного выхода, Чонси остановился напротив пары дверей с правой стороны.
– Кладовка с ликером находиться по левой стороне, – пояснил он, – а это винный погреб.
Он открыл дверь, увидел безрадостные глаза и дрожащее тело Дортмундера и… быстро захлопнул дверь, прежде чем принц мог обойти вокруг и заглянуть внутрь.
– Я не посмотрел его, – произнес принц.
– Мммм, да, – начала неуверенно Чонси, – у меня только что проскользнула ужасная мысль.
– Какая?
– У меня мог закончиться бурбон. Давайте посмотрим. Чонси открыл другую дверь, где горизонтальными рядами от пола до потолка располагались бутылки на скрещенных деревянных планках, две трети из которых были заполнены бутылками с ликером.
– Ах, конечно, – вспомнил он, – у меня их множество.
И он схватил две бутылки и впихнул в руки удивленному принцу, затем взял еще одну для себя, и одновременно жестикулируя свободной рукой, произнес:
– Вы видите стиль, в котором он выполнен. Винный погреб выглядит также, за исключением, конечно, влажности и температуры, которые, естественно, здесь не нужны.
– Само собой, – согласился принц.
Он держал две бутылки возле шеи, как обычно охотник держит небольшие туши убитых животных, и он не был до конца уверен, что же должен сделать с ними. Закрыв дверь, Чонси взял принца за локоть и повел его в направлении лифта.
– Теперь вернемся к нашим дринкам? – предложил Чонси.
– Но, – начал было принц, оглядываясь через плечо на закрытую дверь винного погреба, – о, – сказал он с сомнением, так как Чонси продолжал уводить его подальше.
– Идентичны. Да, верно.
Они вернулись к лифту, зашли в него и Чонси нажал кнопку, но прежде чем дверь закрылась, он неожиданно сунул третью бутылку в руки принца и произнес:
– Присоединюсь к вам через минуту. Я должен позаботиться еще кое о чем, – и он выскользнул из кабины элеватора.
– Но… – только и успел принц, и его лицо исчезло за закрывающейся дверью, и лифт поехал вверх.
Чонси влетел в зал, распахнул дверь и окликнул:
– Что ты там делаешь?!
– Замерзаю на смерть, – ответил Дортмундер. – Могу я выйти?
Чонси посмотрел по сторонам и сказал:
– Да.
– Хорошо.
Как только Чонси закрыл дверь, Дортмундер попросил:
– Забери меня отсюда.
– Я не понима… Да, конечно, – ответил Чонси, хмуро оглядываясь вверх и вниз по коридору, и желваки заходили на его скулах.
– Мы столкнулись с охранниками. Не говоря уже о лифте.
– Такие вещи иногда случаются, – успокоил Чонси, погруженный в свои собственные мысли. – Иди со мной.
Он взял Дортмундера за руку и повел его по коридору к запасному выходу. Послышался слабый звон стекла внутри его сумки. Картина двух полных бутылок бурбона из бара гостиной комнаты пришла на ум Чонси, и он бросил косой недовольный взгляд на Дортмундера:
– Я вижу…
Дортмундер настолько плохо выглядел, что даже ничего не смог ответить. Как только они достигли грязной комнаты возле запасного выхода, Чонси достал связку ключей, отцепил один из них и произнес:
– Этот открывает дверь к переходу, а также к следующему на другом конце. Вернешь их мне позже.
Дортмундер указал на дверь рядом с ними:
– А разве не включиться сигнализации, когда мы откроем ее?
– Я скажу, что это был я и якобы увидел кого-то в саду. Поспеши.
– Все верно, – Дортмундер взял ключ.
Осененный внезапной мыслью Чонси спросил:
– Есть здесь еще кто-нибудь из ваших?
– Только я, – успокоил Дортмундер.
– Что с картиной? Ее здесь нет, не так ли?
– Ах, да, – Дортмундер выглядел сердито. – Та часть прошла хорошо.
