– У Петруши, – густо полил он ядовитой иронией конкурента, – не только того, что должно быть на возах, и самих возов, отродясь, не было!
Глиняная миска выпала из рук Одарки.
– Нет, – не меняя интонаций в голосе, продолжал Макар, – кое-что на батьковых возах он возил.
Напрасно лицо Одарки пыталось озариться светом надежды: уточнение не замедлило воспоследовать.
– Вернее – кое-кого…
Свет надежды тут же ушёл с лица, поняв всю неуместность пребывания на нём.
– Да-да! – Макар точно следовал инструкциям по ковке железа. – Вот такого добра у него было непереводно! Первейший блядун у батьки!
Крупные слёзы, одна за другой, покатились по щекам Одарки. Мысленно похвалив себя за квалифицированную работу, Макар бросился в ноги любимой, на ходу выворачивая карманы пиджака.
– Одарка, родная, да разве тебе такой муж нужен? Разве тебе нужен этот пьяница и бабник, который спустил на водку и баб даже то немногое, что имел? Ведь он, если что и приобрёл за время службы у батьки, так только «дурную болезнь»! А тут!.. Ты только погляди, ненаглядная моя!
И Макар разжал пятерню, на которой блестела тусклым червонным золотом осыпанная бриллиантами элегантная брошь.
– Ты только взгляни на это чудо, Одарочка!
Макар продолжал торговать девицу с настырностью прожжённого барышника.
– У меня такого добра много! И другого тоже! Всё для тебя, родная! Всё для тебя!
Если бы Макар, ослеплённый золотом и вожделением, мог только увидеть в этот момент лицо Одарки! Какая разительная перемена произошла в нём за считанные мгновения! Хищный блеск больших карих глаз напрочь вытеснил неуместные слёзы! Как заворожённая, Одарка смотрела на золото и камни! А Кусачий, на его беду, не умел читать мысли!
…Отработав на Одарке ночь, не хуже, чем шахтёр – смену, Макар к утру совершенно обессилел, по причине чего и уснул мертвецким сном. А Одарка, брезгливо подмывшись, надела своё самое нарядное платье, и стараясь не скрипеть половицами, мышью выскользнула из дома. Путь её лежал в центр города, на площадь Богдана Хмельницкого, в монументальное серое здание, ныне занимаемое Всеукраинской Чека.
Как и следовало ожидать, Одарка произвела неотразимое впечатление на часового. По окончании якобы обязательного личного обыска, в продолжение которого он дважды «кончил» в старые галифе, она была направлена к товарищу Сазанову.
– Я до Вас, товарищ.
С притворной скромностью опустив глаза, Одарка якобы застенчиво начала поправляя кружева на праздничной кофточке. В действительности она лишь акцентировала внимание чекиста на своей высокой груди.
Увидев Одарку, товарищ Сазанов встал. Его член – тоже.
– Дело у меня до Вас товарищ, чрезвычайное, – мягко, нараспев произнесла Одарка, и улыбнулась. – Хочу оказать услугу всей Чека в Вашем лице…
Будто бы поправляя ремень и одёргивая гимнастёрку, а на самом деле заправляя в галифе выпрыгивающий из них член, Сазанов с дрожью в голосе пролепетал:
– Проходите, барышня… Услугу готов принять… Лично…
Глава одиннадцатая
Раздосадованный неудачей с разоблачением вражеского агента, Председатель ВУЧека не ограничился изданием приказов о взысканиях и усилении бдительности. Что-то подсказывало ему, что агент обязательно ещё обратится к услугам «почтового ящика», и что он – не самый «неуловимый Джо».
Несмотря на острую нехватку людей, Председатель распорядился организовать круглосуточное дежурство у «ящика». Утомительное наблюдение должно было принести плоды – так как агент должен был принести донесение. Так и случилось: все вместе они принесли, каждый своё.
Тёплым июньским вечером «бдительно несущие службу» чекисты были разбужены треском ломаемых веток. У «почтового ящика», расположенного на другом конце улицы, где «светло – хоть глаз выколи», неясно обозначился силуэт. Почему-то издавая громкие стоны, силуэт нагнулся к земле. Спустя мгновение, стеная не менее выразительно, он вернулся в исходное положение, и, ломая ветки, растворился в темноте.
Кинувшиеся за ним чекисты наткнулись только на помощника Председателя ВУЧека товарища Козлова, который, точно по заведённому графику, возвращался домой после итогового доклада руководству. Агент вновь сумел «уйти».
…Когда Председателю доставили послание, извлечённое из контейнера привычной уже конструкции – пустая водочная бутылка, он уверенно развернул грязную бумажку: научился разбирать каракули автора – и даже раньше шифровальщиков. А всё – потому, что чаще них имел дело с двоечниками и второгодниками. Разобрав каракули и на этот раз, он даже не стал оказывать сопротивление внезапному столбняку.
«Из личной беседы с шефом мне стало известно, что в Чека почему-то довольны работой «Киевского Фронта». Выясняю, как такое может быть. Шеф сказал, что «Фронт» – это фикция. Выясняю, что это такое. Заодно беспокоюсь отсутствием денег. «Ящик» использовал в последний раз по причине ревматизма. Подыскиваю человека на связь. «Чекист».
– «Фронт» – это фикция?!»…
Предварительно остекленев глазами, Председатель уставился в дальний угол кабинета.
– Так ведь это же… Не может быть!..
…Приятно утомлённая «общением» с энергичным сотрудником, Одарка вышла в коридор. И тут же в кабинет к Сазанову, едва успевшему натянуть брюки после «приёма заявительницы», весь в мыле, ворвался «Чекист».
– Кто такая? – кивнул он в сторону удаляющейся молодки.
Одной рукой поспешно застёгивая ширинку, другой Сазанов протянул «Чекисту» лист бумаги.
– Вот, поступило заявление от гражданки…
Как бы ни был Сазанов захвачен соблазном – а службы не забывал: успел, таки, отобрать заявление! И это – несмотря на экстремальные условия работы! Что значит верность долгу!
– Здесь сообщается, что ночью у неё объявился небезызвестный бандит Макар Кусачий – «незалежник» и «дьяволовец». Надо брать!
Шевеля губами, «Чекист» «по складам» ознакомился с заявлением.
– Вот, что… Ты занимайся текущими делами: нечего отвлекаться на всякую шелупонь! Я сам, лично, возьму гада!
– Нет, нет: я – следом!
Сазанов выразил служебный энтузиазм уже в спину «Чекисту». Не оборачиваясь, тот лишь махнул рукой. Истолкование оставалось на усмотрение Сазанова – и он немедленно истолковал, уже на бегу засовывая за пояс револьвер.
…Макар проснулся с каким-то скверным чувством на душе. Вроде и причин для этого не было: так «вспахал» Одарку, что уже члена не чувствовал! Но что-то было не так. Он отбросил руку на тело Одарки: тело в наличии отсутствовало. Он тихо позвал «любимую». Ответом ему было молчание. И тогда Макар пулей вылетел из постели: сказывался «повстанческий» опыт. Стремительно натягивая подштанники, он осторожно выглянул в окно.
Сердце его бешено заколотилось: у возов стоял здоровенный мужик в кожанке. Ему даже не требовалось предъявлять мандат: название учреждения было написано на его физиономии. Дополнительным антуражем – для совсем уж дураков – работали кожаная фуражка с красной звездой и огромный маузер в деревянной кобуре, болтающийся на правом боку этого «прохожего».
«Возы! – простонал Макар. – Возы-то ещё не разгружены!» Действительно, Одарка отдалась ему почему-то так скоропостижно, что было уже не до возов.
Он в отчаянии заметался по хате: и его заветный «винтарь», укрытый хворостом, также был недоступен ему сейчас.
В дверь застучали, и грубый голос требовательно пробасил:
– Откройте: Чека!
«Пропал!»
Душа Макара тут же отработала в унисон мысли. Она так быстро ушла в пятки, что он и не успел её задержать.
«Бежать! А куда? И как бежать от своего добра: ведь здесь – всё, что нажил непосильным трудом! Что же делать? Что делать?»
Мысли его метались по черепу так же хаотично, как и тело – по избе.
– Открывай, Кусачий: чего канителиться!
«Вот и всё! – с тупым безразличием подумал Макар, реагируя по ситуации и в целом правильно: непроизвольным мочеиспусканием и калоизложением. Невыносимое зловоние, производимое одновременно из двух источников, заполонило пространство горницы. Но Макару было уже не до куртуазии. Да и занят он был: остолбеневал посреди горницы.
«Чекист» толкнул ногой оказавшуюся незапертой дверь, и пригнувшись, чтобы не расшибить лоб о притолоку, вошёл в дом.
Специфический запах уборной он услышал прежде, чем увидел Макара, пребывающего в состоянии классической прострации. Зажав пальцами нос и соблюдая дистанцию, «Чекист» сразу приступил к делу.
– Вот, что, Кусачий: времени у нас мало, а дел много. Через несколько минут здесь будут чекисты. А тебе с ними, как я понимаю, встречаться, ну, никак невозможно!
«Если чекисты будут лишь через несколько минут, то ты – кто?!»
Задействовав не только глаза, но и руки, Макар изумился так энергично, что едва не обронил штаны с грузом. А это, в свою очередь, помогло ему быстро выйти из состояния прострации. Да и то: ведь, как бы хорошо там ни было – а, закрыв глаза, от жизни не спрячешься!
