Во-вторых, секс сексом, а работа тоже должна делаться. Поэтому на шоу надо брать не только своих и чухих любовниц, но и любимчиков публики, которые будут делать рейтинг программе. Поэтому отказ актрисы – не основание, чтобы вычеркнуть ее из списка участников шоу.
И в-третьих, наконец, в шоу будет много девушек. И много времени. Так что либо эта еще передумает, либо с другими сладится.
На том душа и успокоилась.
Глава 5
Тесен мир.
Но счастью в нем тесно не бывает.
1.
Сделавшись на старости лет сентиментальным, Баринов, перед тем как окончательно решить вопрос с участием Ланы в реалити-шоу Бальзамова, решил встретиться с продюсером лично.
Сговорились пересечься в "Двух Соколах" на Ленинградке. Потому как Бальзамову из Останкино это было удобнее, чем тащиться в центр к Баринову на его Чистые пруды или тем более – в модную Барвиху.
"Два Сокола" – стильный снэк-бар с пивным меню и комнатой для игры в американский пул – хоть и расположился между Соколом и Октябрьским Полем, но своим названием был обязан вовсе не станции метро Сокол, а старо-советским ностальгическим амбициям владельцев бара – узбеков братьев Фаризовых, которые в оформлении заведения использовали образ из старого школьного букваря для первоклашек образца пятидесятых годов. На последней страничке учебника были стихи их соотечественника – народного акына и певца советских степей Абая, в которых мудрец узбекского народа воспел могучий зеленый дуб как символ Советского Союза, и на ветвях того дуба сидели два Сокола – Ленин и Сталин…
Посреди бара прямо возле барной стойки, за которой с бесконечным упорством протирал свои образцово-чистые стаканы русский бармен в узбекской тюбетейке, высился под самый потолок искусственный дуб с двумя чучелами крупных соколов…
– Вот и мы с тобой, как два этих сокола, – сказал Баринов, пожимая слегка влажную и всегда холодную ладонь Бальзамова. – Поклекочем, поклюём чью-то печёнку и разлетимся в разные стороны…
– Печенку Прометею вроде как не сокол, а орел клевал, – усаживаясь в кресло, хмыкнул Бальзамов.
– Молодец, хорошо у вас на питерском журфаке с историей античной литературы дело обстояло, – одобрительно улыбнулся Баринов.
– У нас знаменитая Шарова-Ампеткова античку читала, – с явным удовольствием вспомнил студенческие годы Бальзамов, – она на лекции и на экзамены со своей собачкой приходила, ей ректорат за ее гениальность все ее чудачества прощал…
– Помню я эту профессоршу, хорошо помню, – кивнул Баринов, – она на мою работу по Платону рецензию написала.
– А что ты про протежейку твою? – делая официантке знак, спросил Бальзамов.
Баринов сделал паузу, дожидаясь, покуда официантка – тоже, кстати, русская, но, как и бармен, в узбекской тюбетейке, – примет заказ. Перехватив взгляд своего визави, которым тот ощупал стройную фигурку псевдо-узбечки, известный критик крякнул, откашлялся и начал как проповедь с амвона:
– Знаешь, Бальзамов, в Писании сказано: "Всякий, кто в мыслях своих пожелал женщину, тот уже совершил прелюбодеяние с ней".
– Ты что, друг мой, решил податься в кино и теперь роль попа репетируешь? – изумился Бальзамов.
– Не ёрничай, – неодобрительно покачав головой, строго сказал Баринов. – Я очень беспокоюсь за свою девочку, которую к тебе на шоу отдаю. Я ж знаю твою похотливую натуру.
– Кто бы говорил! – всплеснул руками Бальзамов. – Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, Баринов… Невинный ты наш! Или ты сам на эту малолетку запал и переживаешь, чтобы я твой пирожок не тронул?
Баринов начал злиться.
– Ни на кого я не запал. Но хочу тебя предупредить, чтобы ты держался подальше от Ланы. Даже и подумать не смей о том, чтобы к ней подкатить.
– Что, даже подумать нельзя? – заржал продюсер.
– Мысли материальны.
– В смысле, если я думаю о груди этой официантки в тюбетейке, то вскоре эта грудь материализуется в моих лапах? Так, что ли?
– Дурак ты, Бальзамов, сальный дурак, – покачав головою, вздохнул Баринов и в упор посмотрел на продюсера, – тебя только могила исправит. Самые страшные преступления начинаются с невинных мыслей и взглядов вроде твоих.
– Я не понимаю, о чем ты? – скривился Бальзамов.
Ему этот разговор уже начал надоедать. И если бы Баринов не был такой важной персоной в московской тусовке, продюсер давно послал бы его к черту!
– В общем, если трахнешь мою протеже, я тебя убью, – резко выдохнул Баринов. – Считай, что это мой тебе меморандум латентного киллера.
– Ну, тогда ладно. А кто она тебе?
– Девочка она хорошая.
2.
Подействовало ли на Бальзамова последнее китайское предупреждение критика и моралиста Баринова?
Скорее наоборот… Оно только распалило его воображение.
Хотя… Кроме Вали Макрушиной и Вики Малаевой на Кубу с Бальзамовым собрались еще ехать фигуристка Маша Чернышева – чемпионка мира в одиночном катании и диск-жокейка модного радио Ксана Соловей.
Конечно, если бы не последняя травма колена, которая поставила крест на всех надеждах принять участие в грядущих Олимпийских играх, Маша ни в жизнь не согласилась бы ехать и сниматься в сомнительном для ее честной биографии телешоу.
Но даже золотые во всех отношениях немецкие ортопеды, глядя на ее рентгеновские снимки, сочувственно качали головами и разводили руками.
– Спортсмен всегда должен быть готов к тому, что рано или поздно со спортом придется расстаться и начинать новую жизнь, – говорил тренер Маше и ее маме.
– Пока тебя не забыли, пока для миллионов любителей фигурного катания ты еще звезда, надо ловить момент и использовать свою популярность на других поприщах, – развивал тему менеджер и директор спортивных коммерческих программ Эдуард Борисович Пастерный, с которым у тренера Маши всегда были очень и очень хорошие отношения.
– Соглашайся, Машка, это твой шанс, – уговаривал Машу тренер. – Пастерный тебя на телевидение к Бальзамову в телешоу устроит, у него там все схвачено. Ты ведь знаешь, сколько бывших чемпионок пропали из виду, никто их и не вспомнит теперь.
Через год пройдут Олимпийские игры, появятся новые чемпионы и тебя забудут. Так что даже не сомневайся, иди на телевидение.
***
– Ой, а я тебя знаю, ты ди-джейка с радио Вега FM, – сказала Маша своей соседке, присев на предложенный ей Бальзамовым стул.
– И я тебя знаю, ты фигуристка Чернышева, – улыбнулась Ксана.
Бальзамов хлопнул в ладоши, прося внимания и тишины.
– Дамы и господа! Здесь собрались утвержденные участники нашего шоу. Все совершеннолетние сдают менеджеру Славе Зайцеву свои общегражданские и заграничные паспорта, понятно? У всех есть загранпаспорта? Вот у тебя нет? И у тебя? Ну, это мы быстро сделаем, Слава Зайцев этим будет заниматься, все вопросы к нему. Так, еще! Есть у нас несовершеннолетние? Есть? Ты и ты? Да? Надо взять разрешение обоих живых родителей на загранпоедку. Это тоже Слава Зайцев объяснит, как сделать. Предварительная дата вылета – третье октября.
– Разрешение от родителей? – переспросила Лана. – Значит, мне надо домой во Всеволожск ехать?
– Да.
– Понятно…
– А куда и откуда полетим?
– Билетами Слава занимается. Слава, как с билетами?
– У нас на выбор две даты вылета. Если полетим третьего числа, то Люфтганзой через Франкфурт и далее до Варадеро Гавана Интернэшнл. А если пятого, то Аэрофлотом до Варадеро Интернэшнл. Вылет в обоих случаях из Шереметьево-Два.
– Какие деньги брать? Доллары или евро? А рубли можно?
– Отвечаю, – тут Слава достал из кармана бумажку и уткнулся в нее. – Денежная единица на Кубе – кубинский песо. Можно расплачиваться долларами США, поэтому берите с собой мелкие купюры. На Кубе принимаются основные кредитки, кроме карт, выданных банками США.
– Поня-я-я-ятно!
– Кстати, внимание, через неделю после нашего прилета на Кубе будут праздновать свой самый большой праздник, 10 октября – начало борьбы за независимость Кубы от Испании.
– Надо водки с собой прихватить.
– И огурчиков.
– И селедочки.
– А на Кубе есть селедочка?
– Куба, господа и дамы, – это остров, там есть селедка.
– Про это еще Хемингуэй писал, как старик селедку ловил.
– Ага, старик такой старый был, что его селедка едва в море не утащила.
– И старый и пьяный, это Хемингуэй про себя написал…
– Ладно, будет вам глумиться. Мы, кстати, будем там снимать в доме-музее Хемингуэя.
– Офигеть!
– А кто такой Хемингуэй?
– Это ихний президент, который с бородой и в берете. Фидель Кастро Хемингуэй, он старика и море написал.
– Да ну вас, дураки вы все.
– А негры там есть?
– А на фига тебе негры?
– Нужны.
Весело было на первом собрании.
А уж как весело будет там…
На Кубе!
Глава 6
Куба – си, янки – но!
