Мы уже подошли к столику, за которым нас ждал Марк. Он жует жвачку с широко открытым ртом, и на нем опять эта дурацкая оранжевая куртка.
— Привет, шеф! — восклицает он.
Я качаю головой и делаю шаг назад. Эта куртка! Когда мы познакомились, он был в другой одежде. Держу пари, он нарочно ее надел, потому что знает, что мне она не нравится.
— Марк, — говорит Джесс, бросив на меня взгляд. — Куртка! Сними ее.
Он усмехается.
— Намного прикольнее, когда это делаешь ты, детка, — смеется он, хватает Джесс и тянет за столик, практически усаживая себе на колени.
Позвольте мне уйти и сказать, что я не понимаю фривольностей. Я не понимаю, почему такие, как Марк, который зациклен на обмене телесными флюидами с Джесс, не поддерживает разговор о том, что сопли, белизна и хрен могут исказить результаты анализа крови, если таковой провести. И я не понимаю, почему эмоционально неустойчивых парней так заводит женская грудь. Я думаю, что иметь при себе нечто постоянно выступающее из грудной клетки чудовищно мучительно.
К счастью, Марк снимает свою оранжевую куртку, Джесс сворачивает ее и кладет на стул так, чтобы мне не было видно. Честно признаться, мне уже не по себе от одной лишь мысли, что она там лежит.
— Вы заказали мне грибы? — спрашивает Марк.
— Ты же знаешь, Джейкоб грибы не жалует…
Я на многое готов пойти ради Джесс, но только не есть грибы. Даже если грибы касаются корочки противоположного края пиццы, меня может вырвать.
Она достает из кармана свой сотовый и кладет на стол. Он розовый, в него занесено мое имя и запрограммирована кнопка для быстрого набора номера. Это, наверное, единственный сотовый телефон, где значится мое имя. Даже в мамином телефоне наш номер значится как «домашний».
Я не отрываю взгляда от стола, продолжая думать о куртке Марка.
— Марк, — одергивает Джесс, убирая его руки со своей спины. — Перестань. Здесь люди. — Потом обращается ко мне: — Джейкоб, пока мы ждем заказ, давай попрактикуемся.
Попрактикуемся в ожидании? В этом нет необходимости. Я настоящий гуру в этом деле.
— Когда разговор иссяк, нужно подбросить тему, чтобы люди опять заговорили.
— Да, — говорит Марк. — Например: куриная грудка в панировке — не грудка и не куриная. Обсудим?
— Ты только мешаешь, — бормочет Джесс. — Что у тебя на будущей неделе в школе, Джейкоб? Что-нибудь интересное?
Разумеется! Подлое унижение и яростное отторжение. Другими словами, рутина.
— На занятиях по физике я должен объяснить всему классу явление гравитации, — отвечаю я. — Я полагаю, что нашел отличный способ: частично опереться на суть, частично задействовать воображение.
Я долго размышлял над этим, а когда придумал, то удивился, почему это раньше не пришло мне в голову.
— Я спущу штаны, — говорю я Джесс.
Марк заливается смехом, и на секунду мне кажется, что я его недооценил.
— Джейкоб, — предупреждает Джесс, — ты не станешь спускать штаны.
— Мое действие в полной мере объясняет закон Ньютона…
— Плевать, даже если это объясняет смысл жизни! Подумай, насколько это неуместно. Ты не только поставишь учителя в неловкое положение и разозлишь его, но остальные ученики будут над тобою смеяться.
— Ну, не знаю, Джесс… Знаешь, что говорят о парнях с длинным ИУП…[8] — возражает Марк.
— Ты не учишься по ИУП, — улыбается Джесс. — Откуда тебе знать?
— Но ты-то знаешь, крошка.
Я понятия не имею, о чем они говорят.
Когда Джесс станет моей девушкой, мы каждое воскресенье будем есть пиццу без грибов. Я научу ее, как улучшить качество отпечатков на липкой ленте, я разрешу ей прочесть свои записи о «Блюстителях порядка». Она поверит, что у каждого свои причуды, как и в то, что у нее есть хвост, который она прячет в джинсах.
Ладно, пусть не совсем хвост. Кому захочется иметь хвостатую подружку?
— Мне нужно с тобой поговорить, — начинаю я.
Мое сердце бешено колотится, ладони потеют. Я беру это себе на заметку, как сделал бы доктор Генри Ли, анализируя любую улику, запоминаю на будущее: «Приглашение девушек на свидание вызывает изменения в деятельности сердечно-сосудистой системы».
— Я бы хотел узнать, Джесс, не можешь ли ты пойти со мной в эту пятницу в кино?
— Ой, Джейкоб, молодец! Мы уже целый месяц этого не делали!
— До вторника я узнаю, что за фильм. Посмотрю в Интернете. — Я складываю салфетку ввосьмеро. — Можем пойти в субботу, если тебе так удобнее.
По субботам целый день показывают «Блюстителей порядка», но я готов пойти на жертвы. Разумеется, так я даю ей понять, что настроен серьезно.
— Черт! — усмехается Марк. Я чувствую на себе его взгляд. (Вот еще особенность глаз: они могут прожигать, как лазеры. А если включить их на полную мощность, что тогда? Лучше не рисковать и избегать смотреть в глаза.) — Джесс, он тебе не коммуникабельность демонстрирует. Этот «тормоз» на самом деле приглашает тебя на свидание.
— Марк! Ради бога, не обзывай его…
— Я не «тормоз», — возражаю я.
— Ты ошибаешься. Джейкоб знает, что мы всего лишь друзья, — говорит Джесс.
— Тебе неплохо платят за то, чтобы ты была его другом! — хмыкает Марк.
Я резко вскакиваю из-за стола.
— Это правда?
Раньше я об этом не задумывался. С Джесс договаривалась мама. Я решил, что Джесс согласилась, потому что: а) она пишет диплом и б) ей нравится моя компания. Но сейчас я представляю, как мама вырезает из чековой книжки очередной чек и, как обычно, жалуется, что мы едва сводим концы с концами. Представляю, как в общежитии Джесс открывает конверт и сует этот чек в задний карман джинсов.
Представляю, как она ведет Марка в пиццерию и расплачивается наличными, которые пришли с банковского счета моей мамы.
Покупает пиццу с глютеном и грибами.
— Это неправда, Джейкоб, — возражает Джесс. — Я твой друг…
— Но ты не стала бы шляться с Форрестом Гампом, если бы каждый месяц не получала кругленькую сумму, — уверяет Марк.
Она поворачивается к нему.
— Марк, уйди.
— Я не ослышался? Ты принимаешь его сторону?
Я начинаю раскачиваться взад-вперед.
«Крошку в угол не загнать», — бормочу я себе под нос.
— Тут нет правых и виноватых, — уверяет Джесс.
— Верно, — бросает Марк. — Речь идет о предпочтениях. Я приглашаю тебя покататься на лыжах, а ты меня отшиваешь…
— Я не отшиваю. Я пригласила тебя на заранее запланированную встречу. На встречу, которую не могу отменить в последний момент. Я уже тебе объясняла, насколько важны планы для людей с синдромом Аспергера.
Джесс хватает Марка за руку, но он вырывается.
— Ерунда! Тогда я, черт побери, мать Тереза.
Он выбегает из пиццерии. Не понимаю, что Джесс в нем нашла. Он учится на последнем курсе в институте бизнеса и играет в хоккей. Но стоит ему появиться на горизонте, как все разговоры всегда должны вестись о нем, любимом. И я не понимаю, почему нормально, когда говорит Марк, и ненормально, когда говорю я.
Джесс опускает голову на скрещенные руки. Волосы рассыпаются по плечам, словно накидка. По тому, как вздрагивают ее плечи, я понимаю, что она плачет.
— Энни Салливан, — говорю я.
— Что? — Джесс поднимает глаза. Они заплаканные.
— Мать Тереза спасала бедных и больных, а я не бедный и не больной. Лучше было бы привести в качестве примера Энни Салливан, потому что она известный учитель.
— Боже! — Джесс закрывает лицо руками. — Я этого не вынесу.
Разговор иссяк, поэтому я спешу заполнить паузу.
— Теперь ты свободна в пятницу?
— Ты шутишь?
Я раздумываю над ее словами. Честно говоря, сейчас я говорю серьезно. Обычно меня обвиняют в том, что мне чуждо чувство юмора, хотя я и пошутить могу.
— Неужели для тебя неважно, что Марк первый парень, который сказал мне, что я симпатичная? Что я на самом деле его люблю? — Тон ее голоса повышается, каждое слово — новая ступенька. — Тебе наплевать, счастлива ли я?
— Да… да… и нет. — Я начинаю волноваться. К чему все эти вопросы? Марка нет, мы можем вернуться к нашему разговору. — Я написал список высказываний, которые употребляют люди, когда на самом деле хотят сказать, что устали от собеседника. Но не знаю, прав ли я. Посмотришь?
— Господи боже, Джейкоб! — вскрикивает Джесс. — Просто исчезни!
Ее громкие слова заполнили собой всю пиццерию. Все взгляды устремлены на нас.
— Я должна с ним поговорить! — Джесс встает.
— А как же наш урок?
— Подумай над тем, что ты вынес из разговора, — предлагает Джесс, — и приходи ко мне.
Потом она выбегает из пиццерии, оставив меня одного за столиком.
Официантка приносит наш заказ, который я вынужден есть один.
