— Только не я, — ответил этот человек. — Уже поздно. Вам лучше дождаться утра.
— Разве нет никого, кто мог бы перевезти нас сегодня вечером? — настойчиво спросил Лисандр. Он прошел столь длинный путь, и ему не терпелось скорей поговорить с Оракулом.
Мужчина погладил свою бороду:
— Тут недалеко живет старик, Анкис. Он хорошо знаком с этими водами. Старик обитает в хижине в четырех или пяти стадиях[18] отсюда, если идти вдоль берега. Поговорите с ним.
Чилонис поблагодарила мужчину, и оба пошли в указанном направлении.
— Не торопись, — сказала Чилонис, когда Лисандр шел по тропинке вдоль берега. — Если лодочник дома, то он никуда не уйдет.
Показался домик Анкиса. Лисандр подбежал к двери и постучал по ней кулаком. Внутри не было слышно ни звука. Лисандр забарабанил снова. На этот раз дверь со скрипом отворилась, и в ней появился высокий худой мужчина, который Лисандру показался старше всех людей, каких ему доводилось встречать.
Щеки и лоб старика избороздили глубокие морщины, крупные руки искривились, точно корни дерева.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Нам сказали, что вы можете переправить нас в Дельфы, — ответил Лисандр. — Сегодня вечером.
— Сегодняшний вечер следует проводить дома у огня, — ответил Анкис.
— У нас есть деньги, — сказал Лисандр, доставая из мешочка монеты.
Дверь перед ним захлопнулась.
— Он очень любезен, — заметила Чилонис. — Ладно, идем назад в Эгион.
Они повернулись, собираясь уходить.
— Куда это вы направились? — раздался голос.
Лисандр оглянулся через плечо. Старик стоял у домика, накинув плащ с капюшоном.
— Можете привязать свою лошадь позади дома. Я покормлю ее, когда вернусь.
Лисандр улыбнулся Чилонис. Та увела Гектора за домик Анкиса.
Оба последовали за стариком к берегу, где покачивалась маленькая лодочка. Анкис забрался в нее с поразительной для старика ловкостью.
— Садитесь в лодку, — буркнул он. — Чем скорее вы туда доберетесь, тем скорее Оракул удостоит вас путаным и дорогим ответом, — старик рассмеялся.
Чилонис запрыгнула в лодку, Лисандр снял с колышка на берегу веревку, которой было привязано судно.
Когда он устроился рядом с Чилонис на деревянной доске, служившей сиденьем, юноша начал сомневаться, верно ли поступил. Если Оракул даст ему непонятный ответ, обретет ли его душа покой? Разве он уже не совершал подобной ошибки? Он слепо поверил пророчествам об Огне Ареса, и пока это приносило лишь тяготы и страдания тем, кого он любил больше всего.
Анкис оттолкнулся от берега, и лодка понеслась вперед, подчиняясь размашистым движениям весел.
* * *
Была уже полночь, когда они причалили к дальнему берегу. Лисандр заплатил Анкису за его старания. Когда они покинули лодку, старик отправился в обратный путь.
— Разве вам не нужен отдых? — спросила Чилонис.
Анкис рассмеялся.
— Мне скоро стукнет восемьдесят восемь. Воистину впереди меня ждет долгий отдых.
Лисандр провожал лодку взглядом, пока ее не поглотил мрак, затем повернулся в сторону суши.
«Неужели я снова обрету свою жизнь? — спрашивал он себя. — Если боги здесь, они наставят меня на истинный путь?»
Большая часть небольшой деревушки погрузилась в сон. Единственным звуком, кроме шума набегавших на берег волн, было жужжание цикад, выводивших свои ночные трели.
— Скоро наступит рассвет. Можно выспаться на берегу, — решил Лисандр.
— Как хочешь, — откликнулась Чилонис. — Но я пойду туда. — Девушка указала на дом, в котором еще горел свет. На дверях краской была выведена какая-то надпись. — Здесь написано, что сдаются комнаты.
Лисандр пытался определить смысл букв, но его мозг слишком устал.
Хозяйка постоялого двора не стала задавать вопросов, когда Чилонис сообщила, что они брат и сестра. Лисандр так устал, что ему совсем расхотелось говорить. Хозяйка показала им кровать из соломы в конюшне, дала немного черствого хлеба и холодного чая.
После того как оба поели, Лисандр лег на солому и стал прислушиваться, как кругом носятся мыши.
Он с нетерпением ждал, когда его одолеет сон. Тут в темноте раздался голос Чилонис.
— Лисандр, я хочу сказать о твоем деде. Я уверена, что тебе себя не в чем винить.
Лисандр пытался отогнать окружившие его видения: Сарпедон, вонзающий меч себе в грудь. Он, с бледным как смерть лицом, на палубе корабля Вомисы. Тело деда на погребальном костре.
— Ты ведь не знаешь, что случилось.
— Моя прабабушка всегда твердила, что Парки[19] забирают человека, когда приходит его время. Они держат твою жизнь на кончике нити и отрезают ее, когда велят боги. Сердце останавливается, когда лезвия ножниц сходятся.
Лисандр в темноте боролся с подступавшими слезами.
— Я думаю, что они могли бы прийти и за мной, — сказал он. — В моем сердце осталась лишь пустота.
Чилонис приблизилась к юноше, он почувствовал, как ее теплая рука коснулась его груди в том месте, где раньше покоился Огонь Ареса.
— Лисандр, твое сердце по-прежнему на месте. Не жди, когда Парки определят твое будущее. Распорядись им сам. Что было, то прошло. Вряд ли твой дед хотел бы, чтобы твоя жизнь прекратилась лишь потому, что он умер.
Лисандр был благодарен Чилонис за такие слова, но отстранил ее руку и повернулся на бок, уставившись в темноту. За стенами конюшни возвышались горы, там он найдет Пифию и станет молить ее о помощи.
«Нет, не молить, — подумал он про себя. — Мне придется заплатить ей».
Неужели лодочник прав? Неужели он поступил глупо, ища утешения среди гор? Лисандр не мог ответить на эти вопросы. Он лишь знал и чувствовал, что его сердце болит, и эта боль не проходила с того дня, как умер дед.
«Надо что-то делать, — решил юноша, закрывая глаза. — Надо надеяться».
У него не осталось ничего, кроме надежды.
Глава седьмая
— Встаньте в очередь! — крикнул жрец, следивший за порядком.
Своими широкими плечами и руками, похожими на небольшие деревья, он напоминал Лисандру воина.
— Скоро вы встретитесь с Оракулом. Соблюдайте очередь.
— Настоящий громила, — заметила Чилонис.
Утро было серым, будто Афродита, богиня любви, накинула на горы вуаль. Они встали в очередь просителей. Видно, не только Лисандр и его новая знакомая жаждали встречи с Оракулом. Хотя они оба успели переправиться ночью и явиться сюда затемно, в горах уже собрались толпы людей.
Перед Лисандром стояла пожилая пара. По накидкам из грубой овечьей шкуры Лисандр догадался, что это земледельцы. А может быть, пастухи. Они стояли молча, опираясь друг на друга, точно накренившиеся колонны разрушенного храма.
