— А тебе известна другая? — спросил незнакомец. — Наставник, опусти меч. Я филарх.
Лисандр знал, что так именуют командира спартанской армии, но он ничего не слышал о Таренте.
Аристодерм опустил меч, но не вложил его в ножны.
— Я пришел поговорить с Советом, — заявил Лернос.
— Тогда почему ты здесь? — спросил Аристодерм.
— Мне захотелось пить, — ответил Лернос, — а это была первая казарма на моем пути. Какая разница — часом меньше или часом больше.
— О какой разнице идет речь? Говори прямо, иначе у меня иссякнет терпение.
— Успокойся, товарищ. Я пришел сообщить Совету, что колония подверглась нападению. Ее захватили.
* * *
Лернос сидел в комнате Аристодерма и набивал себе рот смоченным вином хлебом. Наставник отправил учеников в спальное помещение, позволив остаться при себе только Лисандру и Леониду.
— Я хочу выяснить, говорит ли он правду, до того как проводить его в Совет, — шепнул он им.
— Два дня я не ел ничего, кроме корней, — говорил Лернос. — Я хотел стащить цыпленка у одного хозяина, но тот спустил на меня собак. — Незнакомец проглотил кусок хлеба и запил его водой.
Теперь, когда Лернос сидел, Лисандр мог лучше рассмотреть его. У спартанца были коротко подстриженные волосы и изможденное лицо, однако крепкие мышцы рук говорили о том, что он силен, а в его лице было что-то дикое, волчье. Короткая неопрятная борода Лерноса спуталась на щеках, глаза ввалились, но смотрели настороженно. Глубокий шрам тянулся от его брови через висок и исчезал в волосах. На его теле запеклась почерневшая кровь.
— Что произошло в Таренте? — спросил Аристодерм. Он стоял спиной к двери, точно опасаясь, как бы гость не попытался сбежать.
— Город пал, — ответил Лернос. — Все началось после того, как мы подняли налоги. Это был вынужденный шаг. У нас там нет рабов, и постоянно возникают напряженные отношения с местными жителями. Видно, они организовали заговор с вождями Мессапии, соседнего города вдоль берега.
Все началось совершенно неожиданно — не успел Совет старейшин собраться в здании старого театра, как на них напала группа местных жителей под предводительством Виромануса, вождя мессапов. — Гость вытер рот тыльной стороной ладони. — Старейшин передушили точно цыплят, когда в курятник проникает лиса. В следующую ночь бунтовщики подожгли наши склады оружия, а затем, как трусы, напали на нас, когда мы спали. Нам пришлось бежать вместе с семьями.
— Звери, — заключил Аристодерм, стукнув по двери. — Ни один грек не станет воевать столь бесчестно.
— Стало ясно, что нам не победить, — продолжал Лернос, — но мы все равно сражались, используя все, что было под рукой. Горшки и кастрюли, деревянную мебель, но положение было безнадежным. Казалось, они надвигаются со всех сторон и истребляют нас. Некоторые из наших покинули город и скрылись в горах с женщинами и детьми. Другие спасали свои жизни бегством. Пусть боги проклянут их трусость. Я держался с группой из пятидесяти человек, которые отступали к порту, не переставая оказывать сопротивление. Вскоре мы уже стояли по колени в воде, но враг продолжал теснить нас. Мужчины сражались до полного изнеможения, затем утонули. Никто не погиб, сраженный в спину.
Слушая это, Лисандр то гневался, то печалился. Он видел, как храбрые спартанцы сражались с персами, невзирая ни на что. Товарищи Лерноса погибли на чужих берегах, но он переживал эти утраты, словно их понесли ученики его казармы.
— А что случилось с тобой? — спросил Аристодерм и вскинул голову.
Лернос опустил глаза.
— Я получил удар по голове тыльной стороной мясницкого топора, — ответил он. — Придя в себя, я обнаружил, что плаваю на воде. Мятежники посчитали, что я умер. Я не мог плыть к берегу — ослабел, словно новорожденный, к тому же, они казнили бы меня на месте. Я обнаружил мертвое тело одного из своих товарищей и держался за него. Клянусь Зевсом, вода была холодная, но мне хватило сил отплыть подальше от берега. Затем меня подобрал корабль, везший специи из Сицилии в южную Грецию.
— И ты прибыл сюда?
— Верно, — ответил Лернос, выливая в рот остатки вина. — Тарент находится по ту сторону моря, но это ведь все равно спартанская территория. Я уговорил капитана корабля высадить меня в Гефейоне. Потом шел сюда всю ночь. Совет должен прислать нам подкрепление.
Лицо Аристодерма стало серьезным.
— Я провожу тебя до акрополя. Леонид! Иди первым и проси Совет собраться. Лисандр, пойдешь со мной. Мы не позволим, чтобы эти мессапы плевали в лицо Кастору и Полидевку.
Услышав имена самых дорогих Спарте богов-близнецов, Лисандр почувствовал, как у него забурлила кровь.
Выходя из казармы, юноша гадал, не говорил ли Оракул об этом — о возможности сбросить цепи, сковавшие его?
«Судьба в моих руках. Она написана у меня в сердце».
Он коснулся рукой груди и, конечно, ничего там не обнаружил. Его амулет все еще носил Демаратос.
«Я сделаю все, что потребуется, — обещал себе Лисандр. — И заслужу право снова надеть Огонь Ареса».
Глава девятая
— С какой стати, — гулко вопрошал Теллиос, — мы должны верить этому человеку? Он рассказал нам о битве и чудесном спасении. — Теллиос ухмыльнулся. — Воистину, он отмечен милостями богов.
Лисандр находился в помещении, где собрались члены Совета. Обычно их бывало тридцать, но вместо его деда Сарпедона еще не избрали нового эфора Амиклов. Здесь присутствовали двадцать три старейшины, четыре эфора и два царя. Лисандр узнал царя Клеомена, сидевшего рядом с каким-то человеком.
«Должно быть, это отец Демаратоса, член Совета, — подумал Лисандр».
У сына и отца были одинаковые светлые волосы и серые глаза.
Цари ничем не отличались от остальных — они носили те же красные плащи — но были моложе. Членом Совета мог стать человек, которому исполнилось шестьдесят.
Лисандру и Леониду разрешили прийти сюда, чтобы стеречь Лерноса. Незнакомец стоял на коленях, Лисандр и его друг разместились по обе стороны от него, держа копья наготове.
Аристодерм в центре опустился на колени перед старейшинами и не шевельнулся, пока рассказывал, что случилось с Лерносом.
— И что же мы, по-вашему, должны делать? — спросил эфор Мирон, вставший со своего места в первом ряду. — Если не обратить внимания на его слова, а они окажутся правдой, только подумайте, какой ущерб мы нанесем своей репутации. Вскоре все заговорят о том, что спартанцы не способны защитить себя от горстки наглых разбойников.
